Путешественникам пришлось преодолеть приличное расстояние вниз по течению извилистой речки. Прошагав до места, где она впадала в более полноводную реку, земляне достигли наконец подножия невысокой горы. Городок, расположенный наверху, оказался копией покинутой деревни, только значительно больше по размерам. Вечерело. Небо над городом казалось серым, будто закопченным дымом костров, горевших тут и там.

Многочисленные постройки перемежались огородами и фруктовыми садами. Городскую окраину пересекало несколько каналов, вдоль которых ютились довольно бедные хибарки, по сравнению с которыми кордовские лачуги выглядели архитектурными шедеврами. Хибарки походили скорее на соломенные шалаши, чем на нормальные жилища и, по всей видимости, являлись временным прибежищем для работавших на этих землях крестьян. Убогость строений объяснялась, по-видимому, сезонными паводками, после которых приходилось регулярно производить “капитальную реконструкцию” сооружений или, говоря менее помпезно, просто лепить их заново.

Шалаши, словно холмики, заполонили собой почти несколько квадратных километров угодий, засеянных в основном мардуканским рисом. Рис, выращиваемый на Земле, явно уступал местному. Мардуканский превосходил земной и по вкусу, и по урожайности. Кроме того, местный легче обрабатывался. Возможно, в нем недоставало каких-нибудь полезных аминокислот, но при правильно сбалансированной диете, включающей дополнительные земные ингредиенты, этот недостаток легко устранялся.

“Это было бы самое ходовое зерно во всей Империи”, — подумал про себя принц.

Стало очевидно, что главной проблемой культивирования зерновых в районе Ку'Нкока были не джунгли, а постоянные дожди и паводок. Большую часть полей, особенно расположенных ниже и ближе к реке, со всех сторон окружали сточные канавы, предназначенные для отвода воды, а не для орошения, как можно было бы подумать. Везде виднелись откачивающие воду хитроумные насосы, устроенные по принципу водяных мельниц: они в основном выводили воду из застаивающихся луж по краям поля.

Больше всего путешественников поразил домашний скот. Едва выйдя из леса, земляне издалека заприметили стадо гигантских тварей, которых Корд назвал вьючными животными. Путники крайне изумились, обнаружив полное сходство особей с флет-ке, угрожавшей Корду. Когда Роджер сказал об этом Корду, тот, как всегда, утробно засмеявшись, заметил, что хотя вьючные животные, а точнее флер-та, может быть, чем-то и напоминают флет-ке, убитую Роджером, но между ними огромная разница.

На полях работало множество крестьян: одни занимались прополкой, другие что-то сеяли. Некоторые, уже усталые, возвращались домой — кто к своему шалашу, кто в сруб неподалеку от леса, кто в город.

По мере приближения к городу петляющие тропинки становились все шире, трудовой люд попадался все чаще. Горожане с явным изумлением наблюдали за процессией, отходя на обочину дороги. Панера, уже вполне освоившегося с основами мардуканского языка, не особо волновали враждебные взгляды и жесты, направленные в их сторону. Также он оставлял без внимания телодвижения отдельных личностей, угрожающе махающих им вслед какими-то лопатами или вилами.

Сначала казалось, что враждебность вызывают посланцы Корда и Делкры и земляне здесь ни при чем, однако толпа горожан все увеличивалась, и их угрозы становились все опаснее. По мере приближения к городским стенам напряжение возрастало. На помощь рабочим из-за городской стены выходили встречающие. Крики и свист становились все более громкими, и Панер уже не сомневался, кто именно является причиной беспорядков.

— Внимание! Всем остановиться. Создать кольцевое заграждение вокруг Роджера. Типичный мятеж. Оружие держать наготове. Бойцам внешнего круга выставить штыки и быть готовыми отразить нападение.

Морские пехотинцы отреагировали мгновенно, образовав плотное кольцо вокруг командиров. Отделение Джулиана вышло вперед. Пехотинцам, облаченным в хромированные бронированные костюмы, бояться было нечего: никакое из известных видов мардуканского оружия не смогло бы причинить им вреда. Идущая под небольшим уклоном дорога, шириной метров десять, была обнесена с обеих сторон высокой оградой, так что живое заграждение заблокировало проход, как пробка бутылку. Тыльная часть строя была немногочисленна — человек пятьдесят— шестьдесят. Скопившаяся сзади разъяренная толпа пыталась просочиться сквозь “пробку”, чтобы объединиться с более многочисленной группой, выходящей из городских ворот. Некоторые, особо одержимые, попытались пойти напролом, но были отброшены штыками. Одному солдату все же перепало: какой-то рабочий сильно ударил его цепом и, похоже, повредил ключицу, однако туземца тут же отбросили назад стоявшие рядом бойцы. Огонь было приказано не открывать.

Голова строя сдерживала, в свою очередь, народ, тянувшийся из города. Эти, по крайней мере, были менее агрессивны, чем толпа позади землян. В солдат полетели камни, но главным оружием метателей оказались навозные катыши. Один из таких “подарков” угодил в Поертену, вызвав поток “хвалебной речи” по этому поводу. Выругавшись от души, он, конечно, нарушил приказ Косутик, но непроизвольно вырвавшиеся фразы, адекватно отразившие ситуацию, вызвали всеобщее веселье.

Положение получалось тупиковым. С одной стороны, горожане не могли пройти, не наткнувшись на джулиановских бойцов, но и у бойцов, в свою очередь, не было никакой возможности просочиться сквозь мардуканцев без применении силы. Когда град летящих камней и прочей “прелести” стал ощутимее, у Панера уже не осталось выбора. При этом он, разумеется, понимал, что провокация провокацией, но убитые или покалеченные горожане вряд ли поспособствуют проявлению теплых чувств со стороны Ку'Нкокцев, и уж тем более тогда вряд ли земляне смогут с ними торговать.

Однако пока бесновались бунтовщики, или так называемые протестующие, едва ли можно было ошибиться, предположив, что и внутри, за городской стеной, творится то же самое. И что с минуты на минуту…