Эврика!

Моей радости не было предела. Как же я сам не догадался, что такое возможно? Вспомнилось, как я застрял на дороге. Я же мог запросто также снизить вес машины и перенести ее куда угодно! Раз так легко можно уменьшить вес, то почему не попробовать его увеличить? Мысленно я дал команду перстню потяжелеть креслу до ста килограммов. Принялся пробовать его подвинуть. Нехотя оно немного сдвинулось и то, при помощи усиленного толчка.

Получается, Бережной при состязании с атлетом мог вообще приколоться и каждый раз, когда противник поднимал гирю, накидывать ему по килограмму, чтобы тот сразу не заметил, и еще и поиздеваться над ним. Однако же, сколько еще в себе таит сюрпризов этот перстень?!

С утра дел у меня было невпроворот, и первое, что нужно было сделать – забрать фотографа Аркадия. Мы договорились, что я заеду в восемь, но у него явно были проблемы с утренней пунктуальностью. Подъехав к его студии, где он не только работал, но и жил, я ему позвонил. Во всплывшем окошке появилось сонное лицо Аркадия, которое я застал в ванной. Даже холодная вода его тяжко отрывала от сна. Пришлось прождать еще минут десять, прежде чем он уселся ко мне в машину, бережно держа в руках фотоаппарат.

– Вот! Лучший аппарат! Стоил мне в свое время как подержанная иномарка, – показал он с гордостью на свою камеру. – Все уже перешли на цифру, а старье выкинули, а я не смог. Как-никак обошлось в целое состояние…

– Как вы думаете, за день управимся?

– Да можно и на «ты». Управимся, конечно, если будем работать в темпе, – посмотрев на заднее сиденье, где под потолок были уложены коробки сладостей, он довольно расплылся в улыбке. – Похоже, у детей сегодня будет праздник…

Аркадий не стал из себя корчить что-то с чем-то и, как приехали в интернат, помог занести все коробки. Самой тяжкой ношей оказались коробки с соком. Хорошо, что выделенная для нас директором работница интерната позволила оставить тяжести в холле, куда должны были привести детей, а не тащить все на верхний этаж в актовый зал. Распаковав коробки, я приготовился к началу работы.

К нам стали заводить детей. Морально я был готов к их виду. Выдав подарки первому ребенку с проблемами с координацией движений, я посмотрел на Аркадия. Как же я не мог это предугадать заранее? Он явно не был подготовлен к такой встрече. Но увидев мой безмолвный призыв начать работать, он взял себя в руки и принялся щелкать своим супер-агрегатом.

Спустя примерно час, мы закончили. Я даже и не заметил, как пролетело время. В коробках оставалось много еще чего. Я удивился, почему так много осталось.

– А теперь пойдемте по этажам. Мы не стали тащить сюда колясочников, – сказала приставленная к нам работница.

– Это еще не все дети?! – воскликнул Аркадий.

Я и сам удивился, так как не считал их и думал, что это были все воспитанники интерната.

– Конечно, это была часть детей. На этажах вас уже ждут дети, которые передвигаются на колясках. А еще в палатах лежат прикованные к кроватям… Но если этих достаточно для фотографий, то подарки мы можем и сами разнести… Мы просто всем сказали, что их будут фотографировать…

В глазах Аркадия застыл ужас.

– Конечно, пойдемте, нужно обязательно всех снять.

– Нет, пока стойте здесь, сейчас мы привезем сюда всех колясочников с первого этажа, а потом пойдем по палатам. Как закончим с первым этажом, поднимемся на второй…

– Нам обязательно всех этих детей фотографировать? – подойдя ко мне, тихо спросил Аркадий.

Если бы он только мог знать, зачем я это делаю. Что я ему мог ответить?

– Нужно со всеми сегодня закончить…

В холл начали прикатывать детей на колясках, и мы продолжили.

Я выдавал подарки скорее на автомате, натянув на лицо дежурную улыбку. Отчетливо поймал себя на том, что не могу смотреть им в глаза. Успокаивало одно, что стоит мне заполучить их снимки, и я смогу выровнять им все недуги, скорректировав параметры и тем самым вернуть эту гурьбу к нормальной полноценной жизни.

Закончив с колясочниками, мы пошли с коробками по палатам. Здесь оказалось еще хуже, чем и я сам мог себе представить. Я уже не мог улыбаться при виде пораженных недугами детей, просто выдавал сладости с соком, говоря «это тебе». Спустя немного времени, в голове эти слова принялись крутиться нескончаемым повторяющимся потоком.

Закончив с первым этажом, мы поднялись на второй, потом на третий. Не все дети могли полноценно питаться и употреблять то, что мы принесли. Остатки подарков я сложил в коробку и отдал прикрепленной к нам работнице для распоряжения по их усмотрению.

Напоследок я заглянул к директору интерната.

– Ну, как, закончили? Что-то вы бледный какой-то… Сядьте, посидите, я сейчас воды принесу.

Она вышла из кабинета, а я, уставившись на ее стол, увидел календарь, в который она вписала мои данные, опомнившись, вырвал листок с записями и быстро спрятал его в карман. Мало ли, что, на всякий случай, пусть я останусь неизвестным, чем оставлять даже не следы, а свои точные данные.

Выпив воды, я уже собирался уходить.

– А когда вы сможете дать нам снимки? Желательно, что бы они были в электронном виде. Я уже разговаривала с нашими девочками, мы их решили выложить на нашем сайте и сделать отдельную для них страничку.

– Сегодня могу не успеть… Завтра. Если хотите, могу кинуть на электронную почту.

– О, это будет самое то.

Аркадий ждал меня около машины, нервно копошась в своем когда-то супер-фотоагрегате. Сев в машину, он попросил у меня сигарету.

– Пять лет как бросил…

– Может, не стоит и начинать?

– Ты прав… Знаешь, я вот думаю, правильно ли мы сделали, что их фотографировали?

– А почему ты сомневаешься? Почему мы, я имею в виду, общество в целом, только воспринимаем положительное, красивое, благополучное и не хотим ни видеть, ни слышать ни о чем другом? С каких пор мы стали отстраняться от людских проблем?

– Наверное, ты прав… – вымолвил он и, отвернувшись, не желая дальше говорить, погрузился в свои мысли.

Всю дорогу Аркадий молчал, а когда я подъехал к его дому и, достав бумажник, стал отчитывать оговоренную сумму на расходники, ожил.

– Нет, Тимофей, не нужно. За эту работу я не возьму деньги. Сегодня к вечеру сделаю все снимки. Как буду заканчивать, наберу.

– Директор интерната попросила еще скинуть снимки им на электронную почту, они хотят их разместить на сайте, – сказал я и приготовился, что он начнет снова возмущаться от того, что предстоит дополнительная работа, и снимки нужно будет перевести в электронный вид, но Аркадий молча кивнул и открыл дверь.

– Знаешь, подожди, сфоткай еще и себя.

– Зачем? – удивился он.

– Оставлю себе на память, как хороший человек помог мне в благом начинании.

Он усмехнулся и, выставив впереди себя объектив, вытянул руки.

– Присоединяйся, запечатлим нас вдвоем на память.

Яркая вспышка меня слегка ослепила.

Хлопнув дверью, Аркадий пошел к своему подвалу.

Я настолько эмоционально вымотался за день, что хотелось вернуться домой и немного отдохнуть, но детские лица продолжали мелькать перед глазами нескончаемым потоком. Я решил, что будет лучше, если подожду, пока будут готовы снимки, на вокзале. И с пользой проведу время и отвлекусь.

Доехав, я, как и в прошлый раз, припарковался на привокзальной площади. Вокруг было полно снующего с поклажей народа. Серое небо грозило вот-вот обильно осыпать город водой. Полезно, уже недели две как не было осадков. Я удивился, когда часы показали 16:10, такое чувство еще чуть, и наступят сумерки.

Пока не ливануло, я в спешке начал корректировать людей. Иные мысли быстро отступили. Я трудился без остановки, благо расписание поездов благоволило, площадь стабильно была заполнена народом.

Ближе к вечеру позвонил Константин, известивший о том, что Бережной весь день сидит у себя дома. Иных сведений у него не было. В его голосе звучала некая вина, что зря тратит мои деньги. Пришлось даже немного его приободрить и попросить продолжить наблюдение.