- Не стыдно? - сказал Крайнев укоризненно.

- Мне сказали: привораживает любимого… - залепетала Настя. - Простите…

- Когда ты повзрослеешь? - вздохнул Крайнев.

- Папе не говорите! - взмолилась Настя. - Не то он - вожжами!…

- Следовало бы! - кровожадно сказал Крайнев, но после того, как Настя, расплакавшись, побожилась оставить их в покое, смилостивился. Заглянувшая Соня подозрительно уставилась на заплаканное лицо помощницы. Крайнев показал ей испорченный бланк, и Соня успокоилась.

Аусвайсы раздали евреям. Они приходили за ними сами, кланялись, благодарили. Женщины пытались целовать ему руки. Крайнева это тяготило чрезвычайно, но фотографии в документах требовалось сличить с оригиналом. Многие евреи шли благодарить Соню. Крайнев удивился, но потом проведал: евреи считают Соню второй Эсфирью, спасшей свой народ от истребления. Она, мол, уговорила немца Кернера предотвратить расстрел. Автором слуха был Мордехай. Старик пришел за аусвайсом первым, благо жил пососедству, проговорил с Соней полдня, а на прощание расцеловался. После чего Крайнев сделал вывод: дед и в самом деле противный. Как бы то ни было, спасенных удалось легализовать, Гюнтер лежал в земле, и Крайнев надеялся: второго специалиста по вынюхиванию евреев у Ланге нет.

Со времени боя у карьера шла третья неделя, Крайневу пора было появиться в Городе. К этому он готовился (следовало продумать все до мелочей), советовался с Саломатиным и Семеном. Сообща и определили формат: он едет во главе десятка вооруженных бойцов, все верхом, следом лошади тянут трофейный "опель". Легковая машина оказалась малопригодной для передвижения по раскисшим дорогам района, к тому же для нее не было бензина. За рулем "опеля" устроился Саломатин. По его словам в Городе следовало провести рекогносцировку, но Крайнев подозревал, что Саломатин просто опасается, что уполномоченного могут схватить, и решил в случае неприятности вступить в бой. Неприятность и в самом деле случилась, но та, которую ждали. Крайнев подскакал к Городу с помпой и едва не схлопотал пулеметную очередь. Заметив направленные на него стволы, Крайнев в последний миг сориентировался, стал махать руками и кричать понемецки. К счастью, фельдфебель, возглавлявший пост, узнал его. Но в Город не пропустил.

- Вы тронулись умом, Кернер! - разозлился спешно вызванный Ланге. - Город ожидает нападения большевиков, а вы устраиваете кавалерийскую атаку! У солдат нервы на взводе… Кто эти люди?

- Моя охрана.

- Откуда нам знать, что не большевики?

- У них на рукавах белые повязки.

- Большевики могли повязать такие же.

- Некому повязывать - убиты. Я как раз прибыл с вестями.

- Говорите! - подскочил на месте Ланге.

- Ведите меня к коменданту! - не согласился Крайнев.

Ланге неохотно уступил. Представ перед Краузе, Крайнев выложил на стол документы расстрелянного Спиридонова. Два бойца внесли и положили на пол тяжелый рогожный куль. Крайнев развернул. Внутри лежали пулемет МГ и немецкие винтовки, захваченные у карьера. Сделать этот эффектный жест стоило большого труда - Саломатин легко согласился отдать "опель", но с оружием расставаться не хотел. Крайнев убедил его, поинтересовавшись, чем комбат собирается стрелять. Немецких патронов в отряде не было, даже полицейских немцы вооружали трехлинейками.

- Банда большевиков разгромлена! - торжественно сказал Крайнев, указывая на винтовки. - Ваша машина, герр комендант, также отбита и стоит под окном.

- Где это произошло? - заинтересовался Краузе.

- Здесь! - указал Крайнев на карте. - У деревни Осиновка.

- Их было много?

- Деся… Человек двадцать! - поправился Крайнев, поймав взгляд Ланге.

- Вам удалось справиться? - удивился гауптман.

- Мы напали на рассвете, большевики спали пьяные. Они были настолько беспечны, что не выставили охрану.

- И?

- Нескольких, в том числе главаря, застрелили на месте. Остальные побежали к болоту, - Крайнев говорил вдохновенно, изображая победный восторг. - Большевики надеялись, что мороз сковал его. На самом деле образовалась тонкая корка. Большевики стали проваливаться и тонуть. Не понадобилось стрелять…

- Следовало взять пленных! - недовольно сказал Ланге.

- Мои люди не солдаты, к тому же были озлоблены. Большевики ранили двоих… Я не смог удержать их от расправы.

- Что вы сделали с убитыми?

- Бросили в болото - к их товарищам. Я должен был устроить похороны?

- Следовало привезти трупы, - сморщился Ланге.

- Зачем?

- Повесили бы в назидание прочим.

- Не догадался. У большевиков не было такого обычая.

Ланге пожевал губами и стал переводить Краузе текст захваченной выписки из постановления бюро райкома. По лицу коменданта Крайнев понял: документ впечатлил.

- Других большевиков не осталось? - спросил Ланге, завершив перевод.

- В Осиновке нет.

- А в других местах?

- Мы убили их главаря. Если кто уцелел, не посмеет вредить.

- Уверены?

- У меня люди почти в каждой деревне! - обиженно сказал Крайнев. - Я получаю полную и достоверную информацию. Как иначе мне удалось бы узнать место дислокации большевистского отряда и напасть на него врасплох?

- Мы не сомневаемся в вашей преданности! - поспешил комендант. - Если сведения подтвердятся, вас ждет награда…

Крайнева расспрашивали долго. Краузе дотошно вызнавал, как Крайнев организовал операцию, как расположил своих людей, как на рассвете атаковали Осиновку… Крайнев вначале решил: проверяют. Он был готов к разговору, накануне с Саломатиным они отшлифовали каждую деталь. Доклад Крайнева был обстоятелен и изобиловал подробностями. Краузе делал пометки в блокноте, и Крайнев внезапно понял: коменданту это нужно для отчета. Нападение у карьера наверняка стоило гауптману разноса начальства. Теперь он сможет с чистой совестью доложить: коварный враг уничтожен, захваченное немецкое оружие возвращено. Можно не сомневаться, в отчете число уничтоженных большевиков возрастет многократно: чем больше, тем выше награда. Проверить невозможно - из болота тела не достанешь. Да и кто станет проверять?

- Вы действовали как боевой офицер, - заключил гауптман, когда Крайнев умолк. - Удивительно…

- Я читал Клаузевица! - нашелся Крайнев.

- О, да! - согласился Краузе. - Старик разбирался в военном деле…

- Вы можете собрать сбежавших евреев? - спросил Ланге, когда они вышли от коменданта.

- Не буду! - отказался Крайнев.

- Почему?

- Не хочу получить пулю в спину. Большевиков селяне не любят, а вот евреев приютили. Оружия в деревнях много, возле Города шли бои…

- Минуту назад я считал вас храбрецом!

- Я смел, когда дело касается меня. В ином случае… Я уполномочен заготавливать продовольствие. Окончательное решение еврейского вопроса не в моей компетенции.

Ланге обиженно засопел.

- Хотел вас спросить, Эдуард, - сказал он спустя минуту. - Почему вы спасли меня у карьера?

- Мне нельзя было объявиться в Городе одному. Я наполовину русский… Кого обвинить в сотрудничестве с большевиками, как не такого подозрительного типа? Тем более в горячке…

- Поэтому вы сразу уехали? - улыбнулся эсесовец. - Мудро… Подозреваю, что бой в Осиновке не столько месть за пустяковую рану, сколько желание восстановить репутацию.

- Не буду спорить…

- Я так и знал! - довольно сказал Ланге. - Благородство встречается только в романах. Мы живем в прагматичное время. Это правильно. Что хотите в награду?

- Дом! Их немало осталось после евреев. Мне надо разместить своих людей.

- Скажите Клаусу, пусть подберет! - согласился Ланге. - Только будьте скромнее: вы не немецкий офицер!

В Городе Крайнева ждала еще одна встреча. Не самая приятная. Он отправился на нее один. Валентина Гавриловна встретила его холодно.

- Мне сказали: женился? - спросила, встав на пороге.

Крайнев подтвердил.

- Знаю Соню, - неодобрительно сказала она. - Шустрая девочка! Иметь одновременно двух мужей…