— Как мне выбраться из этой книги?

— Как ты в нее попал?

Ник фыркнул.

— Будто бы я знаю! Именно поэтому я позвал тебя сюда. Надеялся, что ты поможешь понять.

— Тогда тебе лучше бы это выяснить.

— Э, получается, ты в некотором роде бесполезен, да?

Ник прикрыл глаза, стараясь изо всех сил понять что-либо, что угодно.

К сожалению, ничего не пришло в голову. Как это могло произойти?

Ему нужна была настоящая помощь, и он понятия не имел, где она. Или как ее найти. Он был потерян, как никогда в своей жизни.

* * *

— Где Ник? — Калеб повернулся к Коди.

— Я не знаю. Он должен был быть на станции с матерью. Она сказала, что он ушел, чтобы сделать уроки, и с тех пор его никто не видел.

— У меня плохое предчувствие по этому поводу.

Аэрон взглянул на темнеющее небо над их головами. Хотя грозовые тучи в Новом Орлеане не были чем-то особенным, но в этих было что-то зловещее. Низко висящие и черные как смоль, они казались немного плотнее и опаснее, чем обычно.

Не совсем естественное явление.

Коди кивнула.

— Я тебя услышала. Тем более, знаю, что у Ника не было домашних заданий, и обычно он не выполняет их без особых протестов.

— И нытья, — добавил Калеб. — Не забывай про это болезненное нытье.

Коди нахмурилась, когда раздался глубокий рокот.

— Как именно выглядит армия сефириев, когда она атакует?

Красивая щека Калеба дернулась.

— Честно? Во многом именно так. — Он кивнул подбородком в сторону грозовых облаков, подсознательно потерев живот в том месте, куда его ранили. — Аэрон?

— Я вижу, демон. У меня волосы встали дыбом. Вон! — крикнул он. — Казиэль!

Мгновенно его товарищи материализовались рядом с ним и заняли оборонительные позиции, поскольку знали, что всякий раз, когда он так их звал, это обычно означало приближение опасности. Скорой опасности. Хотя их внешний вид был не лучшим вариантом для полудня в многолюдном туристическом городке. Но им повезло, что на них никто не обращал внимания. Скорее все были сосредоточены на потрескивающем в воздухе электричестве и искали убежище от грозы, которая казалась угрожающей.

Смертоносной.

В человеческом обличье Казиэль превзошел Коди. Его длинные светлые волосы обрамляли красивое лицо, отмеченное кельтскими символами защиты. Обученный самой леди Тень, богиней Скатах, он был самым жестоким из бойцов, когда-либо участвующих в войне. И его бледно-зеленые глаза демонстрировали всю глубину его навыков и боли, которая была частью его суровой, трагической жизни.

Как часть печально известного Арсвида Гана Дриндода — Троицы ужаса, которая состоял из него, Аэрона и Вона, Казиэль был легендой кельтских преданий.

Точно так же Вон был всегда готов и рвался в бой. Но тогда Ривон Дду — ведомый тьмой — был известен своей любовью ко всему смертоносному. Отсюда его нынешнее проклятие, в результате которого он был заперт в тело женщины. Из-за безответной любви чародейка покончила с собой и своим последним вздохом сделала так, чтобы Вон был вынужден провести вечность в ее теле, оплакивая тот факт, что он никогда не обращал на нее внимания. Теперь он был вынужден ходить по земле в образе женского призрака, который предупреждал тех, кто скоро умрет, об их грядущей гибели.

Высокий и худощавый, с длинными рыжими волосами, темными глазами и губами, он был достаточно красив как женщина, что безмерно его раздражало, поскольку к нему постоянно подходили мужчины, а мужское внимание его совершенно не интересовало.

И в то время, как у Казиэля на лбу было вытатуировано восходящее солнце, которое приравнивало его к светлым кельтским силам, Вон имел татуировку в виде черной вытянутой звезды между глаз, что четко обозначало его принадлежность к более темной стороне фейри. И в самом деле, колдун предпочитал играть с самой смертоносной магией и в свое время был известен тем, что покопался в вещах, которые лучше всего не трогать. Таких вещах, как некромантия и магия смерти.

Аэрон клялся в верности обеим сторонам, но ни одной из них верен не был. Именно это в свое время сделало их троих практически непобедимыми. Неудержимая армия из трех мужчин, с которыми никто не хотел столкнуться на войне.

Коди была рада, что они были на ее стороне. Хоть они и были ослаблены проклятиями и связывающими заклинаниями, они по-прежнему были опасными.

И ужасающими.

Смертельная комбинация и их способность сохранять спокойствие и веселье независимо от угрозы напомнили ей об ее братьях. Из-за этого время от времени на нее накатывала тоска по дому.

— Итак… — Казиэль раздраженно ухмыльнулся Калебу. — Кто ставит на то, что Тень не найдет мечи в ближайшее время?

Калеб усмехнулся.

— О, я полагаю, что их найдут. В моей спине или глотке. Возможно, в моей голове. Или другой крайне неудобной части тела. В самый неподходящий момент.

Аэрон фыркнул.

— Должен сказать, что я с этим согласен, зная, как нам везет.

— Да, согласен.

Вон заплел волосы в косу, чтобы они не попадали в его глаза. Вернее, в ее глаза. Всегда было непонятно, как его называть, Коди никогда не была уверена, учитывая его ситуацию. К счастью, он прощал, если дело касалось его пола, и обижался только тогда, когда кто-то намеревался обидеть его из-за этого.

И впервые Коди подумала, как долго эти трое знали друг друга и сражались вместе. Почти вечность. Братья по оружию. Они умрут раньше, чем подведут друг друга. Лучше умрут, чем предадут. И без колебаний истекли бы кровью друг за друга.

У каждого должен быть такой друг.

И это было печально для всего человечества, что таких мало. Особенно с учетом того, что они собрались вместе, пройдя все невзгоды, и были из самых разных слоев общества. В самом деле, Вон, Аэрон и Казиэль должны быть смертельными врагами. Вместо этого они были связаны крепче, чем большинство семей.

Вон остановился и сердито посмотрел на нее.

— С тобой все в порядке, милая?

Коди улыбнулась.

— Все отлично. По крайней мере, исходя из того, что принес нам этот прекрасный день.

В ее тоне сквозил сарказм.

— Правда. У меня уже запульсировала зияющая рана. Не могу дождаться, когда к ней присоединится следующая.

Казиэль фыркнул, подходя ближе к Вону.

— Не переживай, приятель. Я порву глотку тому, кто следующим подойдет к тебе познакомиться.

Взгляд Калеба потемнел.

— Нам нужно найти нашего Малачая. Думаю, должно случиться что-то плохое.

Аэрон бросил веселящийся взгляд на Калеба.

— Ты что? Обезумел, демон? Думаю, это предвещает, что что-то съело нашего Малачая. Почему еще он мог пропасть?

Казиэль кивнул.

— Согласен. Он находится во чреве какого-то ужаснейшего зверя.

Как бы Коди ни ненавидела это признавать, они могли быть правы. Потому что глубоко внутри она тоже не могла почувствовать Ника.

— Калеб? Ты можешь с ним связаться?

Выражение его лица подтвердило ее самые горькие опасения.

— Он не в этой реальности, не так ли?

Калеб тяжело сглотнул.

— Нет. Да помогут нам боги. Думаю, он у Нуара.

А если это так…

Этот мир обречен.

Закрыв глаза, Ник почувствовал, что проваливается сквозь эфир. Теперь он был потерян для гримуара, его сил, его прошлого и будущего.

Внезапно в своем сознании он увидел жизнь каждого Малачая. Это наполнило его таким гневом и ненавистью, что стало взрывоопасным. И в то же время его опечалило то, что его родословная стала именно такой.

Почему?

Из-за войны, которую они не начинали? Потому что двое полюбили друг друга, и это разозлило других? Как могло произойти столько трагедий из-за чего-то такого простого и элементарного? Чего-то такого невинного и хорошего? Это потрясло его разум.

Отец Монакрибоса, Киссар, был сефиротом, бесспорно преданным и обладавшим высшей властью. Глава Мимору — их главный лидер до Мионы. Только он мог отдать сердце самой темной из всех богинь и научить ее любить и заботиться о ком-то другом, кроме нее самой.