Она хорошо знала эту пословицу. Ник никогда не давал ей повода сомневаться в своей честности. Вот почему она колебалась с того момента, как встретила его. Он никогда не был никем иным, как джентльменом.

Он прожил свою жизнь с честью. Всю. В отличие от других, он не был лжецом или мошенником.

В глубине души она знала, что является правдой.

Так же, как она знала прямо сейчас, что что-то не так. Шериз тоже это знала.

Все это было неправильно.

Ник не заставил бы ее ждать. Не так, они не раз строили планы вместе. Он не был таким легкомысленным или эгоистичным. Происходило что-то еще.

«Верь тому, что знаешь».

Ник не был негодяем или лжецом. Он не относился к людям так. У нее не было причин сомневаться в нем.

Но остальные…

Ей нужно найти Калеба и Ксева и выяснить, что же здесь происходит на самом деле. У Ника были проблемы. Каждая частичка ее интуиции подсказывала ей, что, если они не разберутся с этим, будет слишком поздно.

Он будет для них потерян навсегда.

Одинокий и брошенный Ник беспомощно бродил по бесплодным полям Разбитого Разума. Здесь было темно, и все искажалось. Тени прятались и атаковали. Кругом. Все время. Из бесчисленных страшных мест, в которых он побывал, и сотен врагов, с которыми столкнулся, это было, безусловно, худшим.

Самое коварное.

Потому что он не мог предугадать нападения. Они были случайными и жестокими. Каждый раз, когда он терял бдительность, что-то налетало из ниоткуда, чтобы низвергнуть его.

Когда он, шатаясь, пробирался сквозь тьму, визжащие ветра были оглушительными, он чувствовал себя таким одиноким и изолированным. Он не знал, как долго здесь находится. Казалось, прошла вечность, пока он боролся за выживание.

Киприан был прав. Никто не увидит разницы между ними двумя. Его сын занял его место, и никто об этом не догадается. Они действительно не смогли бы отличить тени от правды.

«Я совсем забыт».

Он ни для кого не имел значения. Ни для мамы.

Ни для Коди.

Ни для кого.

Как кто-то мог быть настолько слепым? Они сами хотели обманываться? Или им просто все равно?

«Я должен просто лечь и умереть. В самом деле, зачем я беспокоюсь? Какое это имело значение на данный момент? Я так устал от борьбы».

Так устал жить.

«Я всего лишь ребенок. Если уже в таком возрасте творится такой отстой, зачем мне вообще пытаться дожить до взрослой жизни? Будет только хуже».

Он знал это точно. Он видел будущее и весь тот безумный кошмар, который ждал, чтобы поглотить его целиком.

Также как зверь, сейчас бросающийся на него из темноты.

Крикнув, Ник замахнулся на ближайшего к нему ужасного тучного монстра, который пытался ударить его по горлу. Своими когтями он пытался разорвать его яремную вену и осушить его. Он понятия не имел, почему не позволил существу завладеть собой.

Может быть, это было явное упрямство.

Признаться, его сын — отстой. Его дочь тоже не очень. Но Киприан был худшей из проблем. Мир был бы намного лучше без них обоих.

Да… он должен сделать всем одолжение и просто положить этому конец. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Бросить меч, и пусть все это съест его целиком.

Он почти поддался усталому отчаянию.

Почему нет? Его мама была еще достаточно молода, она могла оправиться от горя. Завести еще одного ребенка. Того, что не убьет ее через несколько лет.

Они с Баббой могли бы прекрасно жить вместе без него. Конечно, он ей многим был обязан.

Его дыхание было прерывистым, он смотрел, как тени съеживались, как будто они знали, что что-то внутри него изменилось. Как будто они это почувствовали и испугались.

— Если ты умрешь, Ник, жена Ашерона тоже умрет. И его сыновья не родятся. Он никогда не найдет в себе силы помириться со Стиксом, а Коди вообще не родится. И ее брат Ари тоже. Уриан никогда не узнает, кто его настоящие родители. Бетани никогда не освободят из тюрьмы. Несмотря на все плохое, о чем ты думаешь, ты сделаешь гораздо больше хорошего.

Ник застыл от знакомого мелодичного голоса, который грохотал во тьме.

— Что?

Вон шагнул вперед, чтобы его стало лучше видно.

— Это правда, приятель. Более того, Кириан умрет. Ты спас его жизнь от Дезидериуса. Аманда не найдет его без тебя. Она понятия не имеет, где искать. И жизнь Валериуса Магнуса. Без тебя он никогда не женится на Табби. Ты очень важен для них всех. Даже Талон и Зарек в долгу перед тобой. Темные Охотники, которых тебе еще предстоит встретить. Ты сейчас видишь только плохое, парень. Боль. В этой жалости легко потеряться. Поверь, я знаю.

Он подошел ближе к Нику.

— Не бывает дня, чтобы я не оплакивал свою жизнь и то, что я в ней сделал. Как говорится в старой песне, ошибок я сделал несколько[18]. Но мы делаем то, что делаем, и продолжаем делать все, что в наших силах. Не то, как мы справляемся с тем, что дает нам жизнь, делает нас такими, какие мы есть, а то, как мы поднимаемся после падения. Храбрость приходит тогда, когда нет причин вставать с постели. Но ты заставляешь себя выползать и сталкиваться с раскатами грома и ненавистью, зная, что, скорее всего, получишь свою награду в виде пули в спину.

— Да, у меня такого было предостаточно. Спасибо.

— Как и у всех нас. — Вон указал на свое тело. — Думаешь, мне это нравится?

Он был прав. Ник не мог представить себе ничего хуже. Это был его самый жуткий кошмар. Просыпаться в чужом теле. Не узнавать себя, когда смотришься в зеркало. Он все еще не преодолел посттравматическое стрессовое расстройство. Это произвело на него неизгладимое впечатление. И Ник, по крайней мере, однажды побывал в своем альтернативном теле, поэтому кое-что он в этом понимал.

Реальность Вона была намного сокрушительнее. Он даже представить себе не мог этого ужаса.

— Но я не могу позволить себе роскоши смерти, — продолжил Вон. — Это моя судьба. Заслуженно или нет. На всю вечность, и я ничего не могу с этим поделать, кроме как собраться с силами и справиться. — Он ухмыльнулся. — И в то же время немного жаловаться на это обстоятельство.

Ник фыркнул, зная, что Вон редко это делал. Честно говоря, он почти никогда об этом не говорил. Это была одна из тех вещей, которыми Ник восхищался больше всего в нем или, скорее, в ней. Эта тема возникала только тогда, когда Вон встречал кого-то вроде Аэрона или Казиэля, которые знали его до его проклятия.

В противном случае он продолжал бороться.

Безрассудство и импульсивность. Это был их невысказанный кодекс чести. Что заставляло их всех высоко держать голову, когда кто-то стремился их унизить.

Это заставило Ника кое о чём задуматься.

— Как ты здесь оказался, Вон?

У него галлюцинации из какого-то бреда?

Он должен был признать, что последний раунд борьбы с демонами довольно сильно изнурил его. Не трудно представить, что сейчас он может лежать без сознания, и все это ему привидилось.

Рядом с Воном встал Казиэль.

— Мы здесь, чтобы подбросить тебя домой, парень.

Калеб, который находился в своей демонической форме, подлетел, чтобы осмотреть монстра, которого Ник убил в последний раз.

— Должен сказать, я впечатлен. Думал, ты будешь сильно избит. Как ты обходился без нас?

Ник фыркнул от его забавного тона.

— Ты ж меня знаешь. Бог слишком меня ненавидит, чтобы убить и покончить с этим. К тому же, стоит отметить, что мои местные друзья всегда приходят на выручку. Вы просто с ними разминулись.

Калеб рассмеялся.

— Это произошло со мной впервые.

— Точно.

Ник уменьшил свой меч до размера карманного ножа, прежде чем убрать его. Он застыл, когда увидел Коди.

Эмоции нахлынули на него так неожиданно, что на мгновение он перестал дышать.

Это был момент, когда он четко осознал, что любит ее. Когда он наконец понял, как много Лил значила для Калеба. А Миона для Ксева.