— Меня Денис зовут, — представился мужчина.

— Может быть, вам что-то известно? — проницательным взглядом впился в него Бублонский.

— Нет, к сожалению, но я уверен, что ничего хорошего нас не ждет.

— Так вам что же, все равно?

— Понимаете, у меня последняя стадия рака. Мне недолго осталось. А, может быть, я уже того. Как и все вы, — он осмотрел компанию. — Поэтому да, мне нечего бояться.

— То есть вы хотите сказать, что все мы умерли? — оживился вдруг священник.

— А почему нет? Это многое объясняет. Хотя у меня есть версия, что все мы, перед тем как попали сюда, совершили нечто по-своему кощунственное. Ну, с вами святой отец все понятно — эротомания при таком сане — грех. С девушкой Юлей тоже — воровство, я во все клятые поливал грязью все силы небесные и богов за свою болезнь — богохульство, бомж преступник — это очевидно, он сюда с ножом и дамской сумочкой свалился, а вы, — обратился он к Яну, — соблазнились чужим добром. А вот престарелая дама?

Все обратили взгляды на старуху. Та, ощутив внимание, сжалась и уставилась в мутное стекло вагона.

— Я ничем перед богом не грешна, — заявила она.

— И все же расскажите свою историю.

— Нет у меня истории. Я мужа похоронила три дня назад.

— А как он умер? — Ян всмотрелся в лицо старухи, и ему оно показалось смутно знакомым.

Старуха сделалась бледной, и губы её задрожали.

— Это не ваше дело. У него было больное сердце.

— Постойте, постойте, — вскрикнул Ян, — да ведь вы та самая «черная вдова», жена режиссёра Жминского! Я читал о вас в газете! Предполагается, что вы же его и отравили.

— Это ложь! — закричала старуха.

— Ну, вот все и сложилось, — обрадовался Денис, — убийство! Итак, господа все мы тут грешники.

— Но, погодите, — запротестовал Бублонский, — одно дело убийство, другое — грабёж, и совсем третье — любопытство. Я вовсе не собирался ничего красть! Я просто открыл этот чертов сундук.

— А вы думаете, им это важно? — усмехнулся Денис, кивнув куда — то наверх. — Да им все равно. Мы для них, может быть, лишь расходный материал, тараканы, грызуны, которые мешают.

При этих словах Бублонского снова передернуло. Он вспомнил, как расставлял свои ловушки и что собирался сделать с проклятыми паразитами. Теперь он сам чувствовал себя попавшимся в мышеловку.

— Да есть тысячи людей на свете, которые ежедневно грешат и совершают ужасные вещи, — душегубы, насильники, миллиардеры, по вине которых страдают народы! Наши грехи в сравнении с их деяниями — детская проказа, — воскликнул Ян.

— Согласен. Но, видимо, именно мы каким-то образом наткнулись на те самые нити и… — но договорить он не успел. Ян увидел, как в вагон из бездны непроглядного неба втекла похожая на черную ртуть субстанция. Она схватила Дениса и в секунду всосала в себя, стремительно вернувшись ввысь. Все в панике рассыпались по углам. В вышине послышался нечеловеческий крик и хруст ломающихся костей. Бублонского обдало ледяным ужасом. Он задрожал и увидел, что субстанция возвращается. Теперь она тянулась к бродяге, который жалостливо замычал и схватился за спинку сиденья. Черная ртуть трансформировалась, став похожей на гигантскую голову питона, раскрыла пасть и проглотила несчастного. Девушка Юля завизжала и упала на пол, а Ян подумал, что от страха сейчас сойдет с ума. Он кинулся к сиденьям, вспрыгнул на спинку и, ухватившись за край вагона, подтянулся. Его ударил поток ветра. Он понял, что скорость движения колоссальная, а еще увидел, что состав поезда в обе стороны тянется бесконечно. Тысячи таких же вагончиков неслись навстречу яростному пламени, похожему на кровавое солнце. От этого «солнца» отрастали сотни щупалец, которыми оно беспрерывно вытаскивало из вагончиков корчащиеся в панике человеческие фигурки и затягивало в себя.

Бублонский прыгнул за борт, понимая, что спасения ждать неоткуда. Но и ждать участи, как другие, он не в состоянии. С силой его ударило и понесло по гладкой скользкой поверхности. Резкая боль пронзила плечо, и он понял, что сломал руку. Он поднялся и побежал прочь от поезда в неизвестность, поскальзываясь и падая. Он бежал, ничего не видя перед собой, и ему казалось, что какие-то тени тянутся следом.

Вдруг он увидел впереди слабый свет, выбивающийся из-под земли. Подбежав, увидел неровную, в форме лужи, поверхность, будто затянутую льдом. И сквозь этот лед было видно небо. Голубое и безмятежное. Прижавшись к ледяной мутно-прозрачной поверхности, он разглядел улицу и идущих по ней людей. Ракурс был странным. Ему казалось, что люди идут по потолку, что весь мир перевернут вверх тормашками. И тогда он начал изо всех сил колотить руками лед. Но тот был слишком прочен.

Ян услышал, как из тьмы за его спиной с мерзким свистом и хлюпаньем приближается черное щупальце. Он перевернулся на спину и увидел освещенное светом ледяной лужи черное жало, готовое вот-вот проткнуть его. В последний миг он успел рывком отпрянуть, и черное жало пробило лед. В темный и сырой мир полился жгучий свет. Осколки льда, нарушая все законы, полетели ввысь. И тут же лужа принялась затягиваться. Но Бублонский успел подползти и влезть в неё.

Он лежал посреди улицы, мокрый и грязный. Люди испуганно обходили его, жалкого и дрожащего, свернувшегося, как пес. Его трясло. Он не знал, куда его вынесло, что это были за город и место, но понимал, что невероятным образом ему удалось выбраться из самой жуткой человеческой мышеловки.

Тарас проснулся посреди ночи от страшной духоты. С трудом сев на постели, он обхватил руками готовую лопнуть от боли голову. Подушка и простыня насквозь пропитались потом. Попытался встать, но ноги тут же подкосились. Похоже, у него был нешуточный жар. Тело пылало, несмотря на царившую в комнате прохладу. Струйки пота стекали по лбу и вискам, противно щекоча кожу. Странно, раньше различные инфекции, включая недавно прокатившуюся по городу волну гриппа, успешно обходили его стороной. «Видимо, старею!» — усмехнулся про себя Тарас. Все-таки сорок девять лет — это тебе не двадцать, когда уже через день-другой напрочь забываешь о приключившейся болячке!

Дождавшись, пока тошнотворная пульсация в висках немного утихнет, мужчина с трудом поднялся с постели и медленно побрел на кухню. Наполнил водой старенький электрический чайник. Ожидая, пока вода закипит, вытащил из висевшей на стене аптечки градусник. Головная боль все не проходила, мышцы ломило, точно он весь предыдущий день таскал ящики, а не сидел у себя в кабинете за рабочим столом. Вдобавок сильно хотелось пить, но, осушив полную бутылку минеральной воды, Тарас почувствовал, что жажда не только не прошла, а наоборот, усилилась. Во рту, судя по ощущениям, образовалась настоящая пустыня. Вспомнив про градусник, Тарас вытащил его из подмышки и посмотрел на столбик ртути. От сильной головной боли перед глазами все расплывалось, поэтому мужчина не сразу понял, что показывает градусник. Когда зрение немного прояснилось, до Тараса дошло, что серебристый столбик уперся в самый верх. Но ведь такого просто не могло быть!

«Что за черт? — вихрем пронеслось у Тараса в голове. — Неужели градусник сломался? Или у меня уже от жара начались галлюцинации? С такой температурой люди вообще-то не живут!»

В этот момент щелкнул, выключаясь, электрочайник. Плохо соображая, что делает, мужчина поднялся и, с трудом переставляя ноги, подошел к столу. Предметы перед глазами отплясывали какую-то бешеную круговерть. В глубине затуманенного жаром и болью сознания мелькнула мысль, что, похоже, нужно вызвать скорую помощь. Вот только телефон был где-то далеко…

Придя в себя, Тарас обнаружил, что стоит возле стола, сжимая в руке остатки того, что еще недавно было электрическим чайником. Каким-то образом, тот превратился в обугленный, источающий зловоние кусок пластика. Тарас поднес его к глазам, пытаясь понять, что могло вызвать такие изменения, но голова отказывалась соображать. Отбросив в сторону расплавленный комок, Тарас подошел к раковине и, включив напор холодной воды на полную мощь, сунул под нее пылающую голову. Но ничего не почувствовал. Постояв так минуту, он выпрямился и пощупал макушку. Волосы остались абсолютно сухими. Водяная струя продолжала с шумом бить из-под крана. Тарас подставил под нее руку. От ладони тут же пошел пар, но прикосновения воды мужчина так и не ощутил. Неожиданно до него дошло, что происходит. Из пересохшего горла вырвался хриплый каркающий смешок. Вода попросту испарялась, не успевая коснуться кожи! И чайник расплавился тоже из-за этого! Тарас облизнул растрескавшиеся губы, ощутив на языке привкус крови.