Ладно, думаю, приспособлю я к тебе колёсики, чтобы легче пахать, не надо будет на мотоплуг тратиться. Теперь сижу, думаю, как к нему какую ремённую передачу приспособить, чтобы он у меня динамо-машину крутил, ток вырабатывал.

А эти не знают, что делать со сломанным мальчиком-роботом. Тоже мне, электроники, блин! Была бы шея, хомут найдётся. Я ему кучу применений в хозяйстве найду.

Одно меня интересует — что будет раньше: батареи у этого роботёнка кончатся, или люди в чёрном за ним придут?

Но это перспектива отдалённая, а вот что я вечером жене врать буду, когда она на дачу приедет? Унюхает ведь! Придётся, наверно, правду рассказать. Насчёт того пузыря, который мы с соседом вчера раздавили.

— Тишина в зале суда!

Все сразу заткнулись.

— Адвокат подсудимого, ваше слово.

Адвокат встал и поверх очков внимательно оглядел сторону обвинителя.

— Спасибо, ваша смелость. Знаете, во-первых, военные юристы утрировали обвинение против моего клиента. Во-вторых, сам импровизированный судебный процесс я бы назвал фикцией, поскольку на моего клиента напали без доказательств и внятного состава преступления. Следует принять во внимание хотя бы то, что совершённое моим клиентом действие является нарушением военно-полевых правил, а не преступлением. Спасибо.

Адвокат замолчал и перевёл взгляд с обвинителей на судью.

— Благодарю, мистер Бэнт. Сержант Форген, — судья повернулся к человеку, сидящему на месте обвиняемого, — не потрудитесь ли встать?

Напуганный солдат начал медленно, неуверенно подниматься и резко вскочил, как только капрал, стоявший слева от трибуны, гаркнул: «Форген, встать!». Адвокат тут же подался к своему клиенту и зашипел:

— Ты что встаёшь без приказа?! Не позорься!

— Адвокат обвинителя, у вас есть вопросы к обвиняемому?

— Да, ваша смелость, — он встал из-за стола и пошёл в центр зала. — В отличие от моего учёного коллеги, — указал на Бэнта, — я военный юрист, соответственно, большинство вопросов у меня будет на военную тему. Ну, что ж, не все мы смелые, но не всем и запрещается бояться, — бросил дерзкий взгляд на своего коллегу. — А мистер Бэнт, видимо, не улавливает разницы между военно-полевым кодексом и сводом военно-полевых правил. Для начала, скажите, какой приказ вы выполняли?

— Очистка, — проговорил сержант.

— Пожалуйста, погромче и поотчётливей.

— Я выполнял очистку жилых помещений.

— Сколько же вы убили людей во время очистки?

— Пятьдесят четыре.

— Вы ведёте счёт? — съязвил адвокат.

— Нет. После боя я недосчитался пятидесяти четырёх патронов. Все мои цели были гражданскими, а я их поражал с одного выстрела. Всех, — теперь он перестал нервничать и посмотрел в глаза оппоненту.

— А сколько находилось целей в том доме? — юрист сделал ударение на слове «том».

Форген немного замялся.

— Я нашёл лишь троих. Женщина тридцати лет, подросток и трехлетняя девочка.

— Я не спросил вас, сколько вы нашли, — повысил голос адвокат обвинения, — я спросил, сколько находилось гражданских в здании. Я не люблю расплывчатости и неясности в объяснениях, как мой коллега.

— Мистер Гарпет! — прервал его судья. — Не засоряйте вашу речь неуместными провокациями в сторону мистера Бэнта. Вы разговариваете с его клиентом, не переходите на личности.

— Прошу прощения, ваша смелость. Больше не повторится. А я повторю свой вопрос сержанту Форгену.

— Ч-четверо… Там было четыре человека.

— Кто же ещё находился в здании?

— Мальчик лет пяти. Я его не заметил…

— По какой причине?

— Скорей всего, он спрятался.

— Вы хорошо осмотрели здание?

— Да. Согласно приказу, — ответил солдат и осёкся, посмотрев на Бэнта. Тот, закрыв глаза, поднял руку к лицу и помотал головой. Гарпет улыбнулся.

— Ещё раз, повторите ваш приказ, — произнёс он с иронией.

— Очистка домов от гражданских… — обречённо ответил сержант.

— То есть, нужно было прочесать эти достаточно небольшие по размеру девятнадцать домов? И в одном вы допустили ошибку?

— Так и есть.

— Вы оставили нашего врага в живых?

— Да.

— У меня всё, — и, довольный, захлопнул папку.

Судья повернулся к Бэнту.

— Будем делать паузу?

— Нет, — встал и вышел из-за стола адвокат Форгена. — Вначале я хочу указать, что мой клиент обвиняется по статье «Пацифизм» по причине невнимательности и халатности, а также неподобающего исполнения приказа. За это не карают смертной казнью, в отличие, — сделал паузу, посмотрев на Гарпета, — от, собственно, пацифизма. Но я начну с вопросов. Сколько людей вошло с вами в дом? — и тут же, не дожидаясь ответа, повернулся к оппоненту. Тот понял свою ошибку, но не подавал виду.

— Трое рядовых и сержант Карос.

— И ни один не заметил мальчика?

— Никто.

— Это ведь была группа вашего отряда очистки.

— Да.

— Я осмелюсь прервать сей диалог, чтоб узнать, что здесь происходит, — вмешался судья.

— Я объясню, — Бэнт почувствовал уверенность, — но позже. Могу ли я поинтересоваться о состоянии военного положения на тот момент?

— Можете, — неуверенно начал Форген, не совсем понимая, к чему клонит его адвокат, — ну…

— Если можно — вкратце, — повернул судья к нему голову.

— Ну, если вкратце: когда мы входили в деревню, она еще нам не принадлежала. После ввода наших отрядов очистки она полностью перешла под наше владение. — Он протараторил это с такой искренней непосредственностью, как ребёнок, у которого спросили, что важнее: любовь или дружба, а он ответил — мороженое. В зале воцарилась гробовая тишина, каковой не было даже после слов «заткнитесь все к чёртовой бабушке!» в самом начале судебного процесса. Адвокат дал всем время и возможность переварить полученную информацию и продолжил:

— Иными словами, ваш так называемый отряд очистки, по сути, исполнял работу разведотряда, так как не было известно о наличии вражеских сил в населённом пункте. — Юрист говорил чётко и громко каждое слово. — А если б вражеские единицы всё же присутствовали на этой территории, отряд, в котором вы пришли, исполнял бы обязанности штурмового.

— Получается, да.

— Протестую, ваша смелость! — внезапно подал голос Гарпет. — Это уже апелляция к министру обороны со стороны мистера Бэнта и обсуждение приказа со стороны сержанта Форгена, что в свою очередь, — он глянул на солдата, — может являться отягчающим обстоятельством.

— Отнюдь. Во-первых, если бы мне не нравилась работа нашего минобороны, я бы убил его, однако я не знаю, как управлять министерством, ведь я не смыслю в политике и, как вы правильно заметили, в военном деле. Во-вторых, мы обсуждаем моего клиента, а, следовательно, и действия, связанные с его делом, включая и приказ, который он выполнял.

— Протест отклонён. Мистер Гарпет, можете сесть.

— Спасибо, ваша смелость. С вашего позволения я продолжу. Дабы не обсуждать приказ спрошу: сколько было всего человек в отряде?

— Пятнадцать. Двенадцать рядовых и три сержанта, включая меня.

— Сколько гражданских целей вы уничтожили?

— По моим подсчётам, сто двадцать две.

— И почти половину замочили вы? — спросил адвокат с наигранным удивлением. — Я попрошу отметить это в протоколе.

Стенографистка посмотрела на судью. Тот неуверенно кивнул.

— Спасибо. Итак, как вы вошли в дом?

— Вначале я, затем трое рядовых и Карос. Простите, сержант Карос.

— Не слишком ли много сержантов на троих рядовых?

— Ну, — глаза Форгена забегали, — это не совсем простые рядовые…

— А какие, золотые? — улыбнулся Бэнт.

— Новички, — уклончиво ответил сержант.

— Откуда? — не унимался юрист.

— Из тюрьмы…

— Как интересно. Стало быть, вам известно, по каким статьям они сидели?

— Трусость, — вздохнул солдат.

— Все трое?

— Нет, двое. Ещё один был обвинён в пацифизме с облегчающими.