Мы уже регулярно трахались и, разумеется, начали говорить о нереализованных фантазиях. Но в тот момент, когда я залпом выпила бокал красного вина и поведала ему о Райане и о том, что периодически хожу на порносайты, а затем робко созналась, что мечтаю о полном высвобождении – или порабощении? – моего кроткого «я» и о желании поэкспериментировать с разными садомазохистскими штучками, типа связывания и наказания, я, ей-богу, не видела в Томе парня, способного воплотить мои фантазии. По мне, так мы болтали, возбужденно и немного грубовато, и это было прелюдией к хорошему сексу в конце недели, подогретому каким-нибудь тонизирующим средством. Я начала ценить его интеллект и восхитительно непристойный ум, но я мало понимала, что перешла грань с человеком, который был ян моей покорной инь.

С ним мне было легко. Никаких опасений – он был моим другом, вежливым и добрым собеседником. Именно потому, что наши встречи не были свиданиями, я не чувствовала смущения, рассказывая ему о том, что меня возбуждает и что бы я хотела попробовать. Я не беспокоилась о том, что он может стать любовником, который думает, что я странная или извращенка, или тем, что не сможет примерить мое обыденное «я» с другими, немного грубыми, сторонами моей индивидуальности. Даже если он и осуждал меня немного, это не могло повредить нашей дружбе.

Конечно, со временем я осознала, что он вовсе и не собирался меня осуждать, потому что у него, как и у меня, было полно грязных мыслей, а его склонности прекрасно дополняли мои.

Когда он стал на колени над моим обнаженным телом, чтобы дотянуться до соска, он все еще был полностью одет, и это усилило ощущение моей беспомощности. Для начала он просто играл, водя пальцами по ареоле и изредка дотрагиваясь до соска, наблюдая, как он набухает. Я начала расслабляться, мои глаза – медленно закрываться в предвкушении сладких ощущений, как вдруг он ущипнул его. Я ахнула от внезапного всплеска боли, подняла глаза и поймала его пристальный взгляд, устремленный на меня. На секунду он отпустил сосок и тут же схватил его еще крепче, начал сильно его теребить и тянуть грудь вверх. Боль усилилась, дыхание стало прерывистым. Я закусила губу и прогнулась, пытаясь ослабить напряжение. Но так как он стоял на коленях надо мной, а мои запястья были привязаны к спинке кровати, я не слишком-то могла двигаться. Я с удивлением наблюдала за тем, как извивается мое тело, ловила малейшее шевеление его руки, которое было знаком приближения горьковато-сладкого наслаждения и следующей за этим боли. Мои стоны заполнили комнату, а я думала лишь о том, что еще никогда не испытывала такого возбуждения. Когда же мой ум фиксировал боль, обжигавшую сосок, я вообще не могла ни о чем думать.

Он переключился на другой сосок, сначала нежно облизав его, а затем сильно втянув в рот и дотронувшись зубами. От боли я сопротивлялась. Если бы мои руки были свободны, я вцепилась бы Тому в волосы, но я могла только сжимать и разжимать пальцы рук, когда он действовал то нежно, то безжалостно, и не понимала, чего же больше мне хотелось.

Вообще-то я лгу. Боль возбуждала меня больше, чем я могла это представить. Наслаждение, которое я испытала, когда меня порол Райан, было ничто в сравнении с тем, что я переживала теперь. И когда Томас провел рукой по моему телу, я бесстыдно раздвинула ноги шире, так, чтобы он видел блеснувшее тому доказательство.

Он усмехнулся и нежно провел пальцами по влажным губам к клитору. В отличие от того, как он обращался с сосками, сейчас его поглаживания были слабыми настолько, что я приподняла бедра, позволяя его пальцам войти в меня глубже. Но когда я поменяла положение, он отстранился. Я посмотрела на него в растерянности – он поднял брови.

Я понимала, чего он хотел. Когда-то я целых 20 минут болтала о том, как, должно быть, сексуально умолять партнера войти в тебя. Но оказалось, что умолять в воображении было гораздо легче, чем в действительности. Ну что я могу сказать? Думаю, я просто упряма. Я годами мечтала о том, что однажды потеряю над собой контроль, и в тот момент, когда это вот-вот должно произойти и рядом оказался довольно сексуальный мужчина, чей ум был для меня загадкой, мне показалось, что я еще не готова потерять голову.

Молчание продлилось, испытывая нашу силу воли, что само по себе было глупо, так как мы оба знали, что его прикосновение означало бы победу для нас двоих. Одной рукой он нежно касался моего рта, пальцем другой руки он постукивал по клитору – один, два, три, – как если бы стучал по столу, решая, что же делать дальше. Именно его спокойствие приводило меня в ярость. Я продолжала молчать. Я точно была упрямее, чем полагала, что позже стало причиной массы неприятностей.

Пауза.

Том убрал руку и повернулся ко мне. Затем он провел пальцем, влажным от смазки, вокруг моего рта. Я глубоко всосала палец, вылизав его и ощутив свой вкус. При этом я попыталась сделать вид, что как-то контролирую себя. Да-да, я знаю, что это противоречит моему долгому и страстному желанию потерять самоконтроль, но давайте пока просто назовем это еще одной повторяющейся темой. Когда я глубже втянула его палец, он улыбнулся моему негласному и, надо признать, далекому от порядочности намеку, снял брюки и вынул свой член. Я потянулась вперед, переполненная желанием, и он угостил меня. Я отсасывала его и улыбалась, когда он стонал от удовольствия.

Мне всегда нравился минет – но с Томом особенно. Даже на самом пике возбуждения он, казалось, полностью контролировал себя. Я же любила моменты, когда мне удавалось заставить его ненадолго потерять этот контроль, наблюдать за его реакциями, слышать, как учащается его дыхание, чувствовать, как увеличивается его член у меня во рту, ощущать его вкус, когда он кончал. Я бы могла полностью покориться ему, потерять контроль. Но, охватывая его член губами, я получала ту особую власть, которая заставляла мое сердце петь, а вагину увлажняться. И именно тогда, когда я лежала на спине, привязанная к спинке кровати, а его член двигался между моими губами, я чувствовала уверенность в себе.

Когда я начала сосать сильнее, он схватил меня за волосы. Я застонала, не выпуская его член, глядя вверх на него, всасывая член еще глубже, действуя жадно, быстро, безудержно, пока не почувствовала вкус спермы на задней стенке горла. Он откинулся назад, чтобы восстановить дыхание, нехотя гладя меня по бедрам, чего мне так хотелось. Я поняла, что попытки изменить позу были не в мою пользу, поэтому покорно лежала, ощущая, как кончики его пальцев передвигаются то вверх, то вниз, а он постепенно приближался к тому месту, которое жаждало его присутствия. Если бы я не была привязана, я бы бессознательно начала мастурбировать, чтобы почувствовать хоть небольшое облегчение, но вместо этого я откинулась назад, подчинилась, а его пальцы, плавно передвигаясь, изредка касались моего клитора, вызывая короткие всплески удовольствия, а потом возвращались на бедра, бессистемно гладя их.

Внезапно проблема просить или не просить потеряла свой смысл. Мне так хотелось кончить, что я была готова сказать что угодно, если бы это могло хоть как-то на него повлиять. Мои руки сжались в кулаки, я кусала нижнюю губу и в конце концов выдавила из пересохшего горла хриплое «пожалуйста».

Его палец вернулся к клитору и нежно прикоснулся к нему. Несомненно, сейчас он выглядел самодовольно.

– Пожалуйста – что?

В его голосе появились новые мрачные тона, которые вызвали во мне трепет, но все еще оставляли в неопределенности. Это был не тот добродушно-веселый и спокойный Томас. Оказалось, что мой партнер по сексу был полон сюрпризов и абсолютно лишен сочувствия.

Он опять жестоко скрутил мой сосок. Мои глаза наполнились слезами, и я застонала от боли. Его голос был холодным и суровым, требующим повиновения. Моя вагина увлажнилась, несмотря на неприятные ощущения, возникшие в животе.

– Пожалуйста – что?