Возможно на этот вопрос могла дать ответ Инге, но она покоилась в семейном склепе Браггитасов уже много лет. Не могу зарекаться. что она покоилась там с миром, но уж точно не мучилась от вопросов по поводу смысла моего существования. Да и вряд ли она мне желала этой горькой доли. Зато теперь я знаю, кто убил маму, и это, не сказать, что грело мне душу, но делало меня на порядок сильнее.

В ладони покоился темно-синий камешек лазурита. Какая ирония! Риджите Дардас так и не стала счастливой. лишенная трона и украшавших его рубинов, зато полудрагоценный камень подарил столь желанное умиротворение ее душе. Может это было от того, что подарил этот камень наставнице человек любивший ее столь искренне и сильно, что готов был бросить все. лишь бы быть рядом.

Стоило бы догадаться, но разве в тот момент я могла подумать о таком. Вайдил Фьерн — Ольгерд. единокровный брат Крайстута, дядя короля Удвига — был тихо влюблен в безумную Риджите Дардас. На несколько лет он потерял ее из виду в силу обстоятельств, а когда нашел, она уже получила выход своей тьмы, и душа ее была отравлена ненавистью. Однако, надо и правда искренне любить человека, чтобы не оставить надежды ее спасти. Ольгерд отдал самое ценное, что только мог подарить той, которую любил — маленький кусочек своего открытого сердца, что сейчас грел мне ладонь.

Искра.

Именно искра в камне стала очищать душу этой женщины. Как некогда сумела защитить мою мать и меня в ее утробе искра в янтаре, который подарил Инге мой отец.

Воистину — любовь великий дар.

Ольгерд пережил слишком много разочарований. Долго он был мечом своего амбициозного и не слишком гибкого брата, потом стал мечом и его сына. И только смерть лорда Вардаса раскрыла глаза великого маршалока Латгелии — резня не закончится, пока рука держит меч. И Ольгерд ушел. Покинул двор. оставив все позади. В своих скитаниях по Латгелии, теперь уже бывший, маршалок и встретил обезумевшую Риджите под присмотром Кристо в этих полусгнивших стенах, служивших некогда домом скорби. К этому времени у нее уже было зеркало с заключенной в нем душой Герды Вардас.

Наверное, это была и вправду настоящая любовь, раз Риджите стала оттаивать и оживать. Камень приручил и ослабил в ней то темное существо, родившееся из ее страха и отчаяния, что годами грызло изнутри. Пока вайдил был жив, тот, кто плел свои паучьи интриги, боялся приблизиться к наставнице. И вот тут обидно — Риджите так и не открыла его имя своему покровителю. А он выжидал, готовился, подбирался медленно, но вено, даже к самому Ольгерду. Устранив его, паук расчистил себе путь к Риджите.

Ох, вайдела, что же вы так долго молчали?

Но ответом мне была тишина…

— Нет! — Кристо бросился к мертвой покровительнице. — Как же… так?

— Она умерла, — медленно проговорила я совершенно севшим голосом. — Но она наконец открыла мне душу.

— Хозяйка! — рыдал прислужник, обливая покойницу слезами. — Зачем ты меня… покинула?!

Подземелье колыхнуло будто, содрогающееся в рвотном позыве, исполинское горло, на голову посыпался песок, а воздух наполнился усилившимся смрадным запахом тлена и запустения.

— Вам надо уходить! — я чуть было не вскрикнула от того, что полусгнившее лицо Кристо оказалось прямо передо мной, после того, как клубы пыли рассеялись. — Этот безумец все же открыл врата в Навь — все кончено… вам надо покинуть это проклятое место.

А мне спешить почему-то никуда не хотелось. Навалившееся на плечи безразличие сковало движения, затмило разум. Для меня время словно остановилось и потеряло свое значение. Мне казалось, что я все успею. а если меня и накроет рухнувшим сводом — так тому и быть.

— Но ведь там остались девушки! — перед глазами возникла картина с зачарованными девушками, увиденная мной в зеркале. — Их надо спасти!

— Вы печетесь не о том! — голос его приобрел слезливые нотки, с ощутимой силой прислужник схватил меня за локоть и поволок к трескающейся и оседающей арке прохода. — Лучше подумайте о себе! Хозяйка привела вас сюда не за тем. чтобы убить.

— Пустите! — мне было больно и неприятно от того, что кто-то был на столько сильнее, что мое сопротивление оставалось незамеченным.

— Я выведу. хозяйка велела — Кристо исполнит. Укроемся в самых глубинах! Да-да. Там нас никакая Гильтене не найдет… — пообещал мне Кристоф с совершенно обезумевшими глазами.

И тут же кулем осел у моих ног. Сразу не поняла. что случилось, потому что подземелье снова изрядно встряхнуло. где-то обрушился изрядный кусок породы. да так, что я сама рухнула на холодный влажный пол.

— Гинтаре! — передо мной возникло обеспокоенное лицо Майло Вардаса. — Как ты?

Куда необычнее в забытом подземелье. но приятнее было видеть перед собой его, а не Кристо. Когда стало понятно, что канцлер мне не привиделся, я бросилась в его объятия.

Живой. Настоящий.

— Ты жива! — выдохнул мне в волосы лорд Вардас.

— А ты уже и не надеялся! — не удержалась я от колкости радостно вцепившись пальцами в его одежды.

— Глупая ты… — и обнял еще крепче так, что я наконец осознала до чего же мне было холодно, а я даже не замечала этого. — Замерзла?

Я только утвердительно кивнула. Говорить не было желания.

— Майло? — я чуть отстранилась, подозрительно посмотрела на своего спасителя. — Как ты меня нашел?

— Случайно, — устало улыбнулся мужчина. — Все девушки из отбора исчезли в одну ночь, пришлось оперативно строить портал настроенный на невесту Браггитаса. Небольшая хитрость твоего кузена, так, на всякий случай, и вот мы здесь…

— В вас — мужчинах — нет ничего святого, — пробурчала я в ответ, высвобождаясь из теплых канцлерских объятий.

— Нам пора убираться из этого места! — Майло неожиданно стал серьезным и отстраненным.

Ну вот! А так все мило начиналось. Хотя, какое тут мило — в заплесневелом подвале среди смрада и шатких стен, готовых в любую минуту свалится на голову. Канцлер повел меня в прямо противоположную сторону от распластавшегося Кристо.

— Погоди, ему необходимо помочь! — я склонилась над прислужником.

— Гинта, нет времени! — канцлер окончательно превратился в противного сухаря. — К тому же он изменник. Его, в любом случае, ждет смерть!

— Он живой человек, и знает довольно много…

— Гинта, у нас нет времени!

В доказательство нас снова встряхнуло, как кашель с монетами, оцениваемый придирчивым купцом. В крайнем случае, в голове зазвенело изрядно.

— Хочешь быть похороненной под грудой старых камней?

— Нет… но здесь есть… зеркало!

— Что…

— Живое! — я указала в сторону, где и правда находился артефакт, так неосмотрительно созданный наставницей. Только лишь мы обратили свои взоры в сторону прямоугольного окна на стене, как в мутных глубинах зеркальной поверхности проступил образ молодой женщины с распущенными, будто шевелящимися от ветра волосами.

Думаю, что Майло ее сразу узнал, потому что его шаги к призраку и движения рук были полны свинцовой тяжести. Весь его вид заставлял желать лучшего. Он был потрясен до глубины души и впервые на его лице раскрылась целая гамма эмоций. Казалось, еще немного, и он станет плакать как ребенок, у которого отняли все, а потом обещали вернуть, дразня ложной надеждой.

Подземелье стало изрядно трясти уже без перерыва. Стены гудели безумными трубами последнего дня Яви, воздух дрожал от вырвавшейся на свободу магии смерти. А у меня как назло заискрило в руках пламя — это проснулась внутренняя защита и она не будет медлить, выжигая все нечестивое на своем пути. Пречистая! Хоть бы наставления Эмбро Сарфа оказались впрок в столь нелегкий момент!

Не знаю, о чем говорил лорд Вардас со своей покойной сестрой, да и говорил ли вообще, но сверху уже посыпались камни, а под ногами пол стал трескаться и расходится в разные стороны.

— Гинта! — снова голос Майло, но слышался он словно в тумане, темные языки пламени, что пробивались из-под земли пытались добраться до меня, схватить, обжечь. Разбудить что-то спящее внутри меня самой. Сила стала рваться наружу, ее невозможно было сдержать, она расползалась, распирала сжавшееся нутро сгорбленной тенью изнутри, тело охватило невыносимой болью. Не надо было принимать чужеродный дар от наставницы…