— Сегодня будет большой пир! — высказался один из охотников. — Завалили самого вожака! Йодас знает, сколько он бегал и путал следы.

— Теперь стаю будет легче выследить, — отозвался, кто-то еще, — они без — всего лишь тупое стадо.

Нас с батюшкой демонстративно не замечали. Да и кто будет обращать внимание на двух простолюдинов, одиноко стоящих в сторонке. А путешествовали мы именно, как простолюдины — под видом обычного лекаря и его дочки. Вещи, как отец и обещал, оставили на одном из постоялых дворов, щедро заплатив хозяину, за сохранность. Оставалось уповать на, что нас действительно не вздернут.

Лорд Сарф замер, казалось, он чего-то ждет. Я проследила за его взглядом, он внимательно смотрел в сторону молодого охотника, завалившего ногу на бок оленя. Он с восхищением и интересом осматривал тушу животного, дергал его за рога, прикидывая, как голова хранителя леса будет смотреться в его родовом замке.

— Я бы на вашем месте был бы поосторожнее, — тихо и почти скромно молвил батюшка, обращаясь к лорду, — все же это вожак стаи, так легко его не убить.

— Вы хотите сказать, что я недостаточно ловок, чтобы завалить такую тушу? — в свите молодого лорда восхищенно заохали. Оказывается, здесь даже дамы присутствовали, в шляпах с перьями и расшитых золотом плащах. Воистину, не понятна мне была эта тяга к играм в смерть. Охота для меня всегда была, чем-то вынужденно-необходимым, что служило источником пропитания. Но никак не способом получения удовольствия. Лес был благороден и щедр, если человек входил к нему с целью добыть пищу. Однако, есть ли смысл в том, чтобы загонять несчастное животное собаками, забить до смерти стрелами, просто, чтобы почувствовать удовлетворение…

Желчь подползла к горлу, во рту сгустилась горькая слюна.

— В прошлый раз, — продолжал довольно рассказывать лорд, — я завалил огромного вепря! Настоящее чудовище. Мы три дня пировали по этому поводу!

Какое невероятно интересное время препровождения! Убивать, а потом праздновать. Неужели и заняться-то больше нечем?

— И все же, милорд! — опять обратился к молодому охотнику сухопарый старик, неизвестно как, затесавшийся в это общество молодых и разгоряченных аристократов. — Будьте осторожны.

Тайком он дал знак трем крупным мужчинам, видимо, ловчим, чтобы те занялись тушей животного. Но те не успели даже приблизиться, когда олень в последней предсмертной агонии, мотнул головой и внимательно посмотрел на своего убийцу. В этот момент в свите раздались восклицания и окрик, однако молодой лорд не успел опомниться даже, как умирающий вожак оленьей стаи, вскочил на ноги и, разрывая шелковый гамбезон, насадил на ветвистые рога тело охотника.

3.5

Кто-то истошно завопил. Во вздувшиеся бока зверя вонзилось несколько копий. Один из телохранителей не растерялся, выхватил из ножен охотничий кинжал и одним метким ударом рассек артерию животного. Олень сел, ноги его подломились, и он рухнул, испустив последний вздох. Хлынула кровь, заливая снег вокруг. Кто-то из дам рухнул в обморок прямо на лошади, а кто-то просто ограничился обыкновенной рвотой.

Меня стало шатать, но рука лорда Сарфа держала стальной хваткой, не давая упасть и окончательно окунуться в спасительное забытье. Отец прямо вместе со мной направился к раненому лорду, которого к тому времени, сняли с оленьих рогов.

Месть хранителя леса свершилась. Никто нарочно не выслеживает и не убивает вожака оленьей стаи, даже волки — чтут закон леса и его обитателей. И, сильно сомневаюсь в том, что местная знать об этом не знала. Господа изволили поразвлечься. Думаю, такое представление они запомнят надолго.

— Прошу прощения! — скромно, до зубового скрежета, промолвил батюшка, обращаясь к тому самому сухопарому старику — Баркусу. — Я лекарь Раске из Дейделиса, позвольте мне осмотреть молодого лорда.

— У него разорвана брюшина, — произнес Баркус, — не знаю, что еще в этой ситуации можно сделать. Разве что, сотворить чудо!

— Чудо, что он не пострадал раньше. Раненое животное нужно добивать. Но, поверьте, — а лорд Сарф умеет быть душевным человеком, если захочет, — я изучал даже некоторые эльфийские методики. А моя дочь — Людвика, — тут он многозначительно посмотрел на меня, — прошла даже обучение в Храме Пречистой Живы.

— Вы серьезно?! — не дав мне опомниться, на меня посмотрели так, будто бы на моей голове прямо сейчас выросли такие же рога, как у почившего оленя.

— Так чего ждет эта девица? — воскликнула одна из леди. — Пусть немедленно займется исцелением лорда Савра! Его отец озолотит девчонку!

Похоже, все люди считали, что для служительницы Живы нет ничего невозможного, что касалось жизни и смерти. А сама целительница в погоне за наградой сию секунду вдохнет жизнь в умирающего.

Я посмотрела в глаза отцу. Взгляд желтых глаз мне все сказал. Не то, чтобы я обиделась. Нет. Но не ужели он вправду считает меня виноватой в случившемся, в том, что я не принесла ему кинжал? Не дала успокоить мучения живого существа, прервав его жизнь? И теперь мне надо исправлять свою ошибку. Что ж на душе так пронзительно грустно? Отец, и он во мне разочарован. Мне не нужно, чтобы меня отгородили опекой от всех бед света. Только иногда очень хотелось бы услышать хоть одно слово поддержки, все-таки он мой папа.

Затолкав все чувство вины подальше, я молча опустилась перед лордом Савром — наследником Саурасской провинции нашего королевства. Брюшина и правда повреждена, но спасти еще можно было. Увидела все внутренние и внешние повреждения — много их, а часть силы я отдала оленю. Теперь понятно, почему батюшка злился, но ведь не остановил, почему-то.

— Не бойся, — шепнул он мне и положил руку на плечо, — я поддержу.

Ну да, одной мне не справиться. Молодой лорд Савр дышал тяжело и отрывисто, изо рта шла кровавая пена, а в глазах сильная жажда жить — человеческий организм, мне был куда понятнее животного. Я набрала побольше воздуха в легкие, склонилась над умирающим и, подавив тошноту и спазм в желудке, дотронулась своими губами до чужих окровавленных губ.

— Да как она… — где-то в отдалении уже услышала возмущенный девичий возглас. Чье-то мнение мне было сильно безразлично. Больше всего я боялась оскандалиться обычной рвотой. Хотя, девицы будут только рады.

Почувствовала, как закрываются раны внутри, восстанавливается кровоток в теле, как наливается жизнью ослабевшее тело, как тепло возвращается в, едва охолодевшие, губы.

Меня же силы стали покидать, как вода из опрокинутого кувшина, в ушах зазвенело так, что местный охотничий рог, в сравнении, показался соловьиной трелью. Еще чуть-чуть и…

Тепло в меня проникло прямо с того плеча, до которого дотронулся отец. А он совсем не такой уж и бесчувственный — стихия силы пламени — благородная стихия. Сила стала понемногу в меня возвращаться. Разлепила отяжелевшие веки и столкнулась с зелеными глазами, уставившимися на меня с… благоговением. И тут пришло осознание того, что по-прежнему мои губы находятся на губах лорда Савра. Только хотела вскочить, как крепкие мужские руки меня прижали к себе, а я обессиленно свалилась в пропасть забытья.

Самая действенная манера для излечения внутренних повреждений, и… самая глупая, как по мне. Целоваться с Сарвом было последним, что пришло бы мне в голову даже в час смертельной опасности. Теперь, поди и докажи, что злого умыла не было. Мне подумалось, что губы придется оттирать песком до конца жизни. Сил не осталось даже на слезы.

Вспомнился тот самый первый раз и шепот Майло прямо в душу: «Глупая моя девочка…»

Глупая — это точно. Будь я немного умнее, забыла бы о Вардасе, но вот только сам он никак не желал забываться.

Глава 4.1

Голова шла кругом от очередной порции гадости, которую в нее влили насильно. От нее еще и крутило живот так, что внутренности просились наружу.

Но остатки рассудка еще не покинули сознание. Поэтому желание, чтобы все это поскорее закончилось, огненным клеймом прожгло все ее мысли.