Амелия подошла к окну и одним движением отдернула шторы, впуская в комнату яркий утренний свет. Со стороны кровати раздался протестующий стон. – Доброе утро, – радостно сказала она. -Скоро сюда придет горничная, чтобы помочь мне одеться. Тебе лучше накинуть на себя что-нибудь.

Она переместилась к комоду и принялась перебирать свои ажурные чулки. Краем глаза она наблюдала за Кэмом, его гибким, мускулистым телом, кожей, блестящей, как клеверный мед.

– Иди ко мне, – тягучим со сна голосом протянул Кэм, откидывая одеяло.

– Ни за что, – со смешком откликнулась она. – У нас слишком много дел. Все заняты, кроме тебя.

– Я как раз планирую кое-чем заняться. Как только ты подойдешь ко мне. Monisha, не заставляй меня гоняться за тобой в такую рань.

Амелия подчинилась, бросив на него суровый взгляд. – Уже давно не рано. На самом деле, если ты немедленно не начнешь одеваться, мы опоздаем на выставку цветов.

– Как можно опоздать к цветам? – Кэм покачал головой и улыбнулся, как делал каждый раз, когда она произносила что-то, что казалось ему типичной чепухой gadjo. Его пристальный взгляд был горячим и сонным одновременно. – Подойди ближе.

– Позже, – она беспомощно рассмеялась, когда он ловко пленил ее запястье. – Кэм, нет.

– Хорошая цыганская жена никогда не отказывает своему мужу, – поддразнил он.

– Горничная... – задыхаясь, произнесла она, когда он притянул ее к себе и прижал к своей теплой, золотистой коже.

– Подождет. – Он распахнул ее пеньюар, ладонь скользнула под тонкое кружево, кончики пальцев принялись исследовать нежные изгибы ее груди.

Ее смех затих. Он так много знал о ней – слишком много – и никогда не стеснялся пользоваться этим преимуществом. Амелия прикрыла глаза, руки обняли его за шею. Чистые, шелковистые локоны его волос легко скользили между ее пальцев.

Губы Кэма, лаская, коснулись ее горла, коленом он настойчиво побуждал ее разомкнуть ноги. – Либо сейчас, либо среди рододендронов на выставке цветов. Выбор за тобой.

Она изогнулась – не протестуя, а откликаясь на желание, которое он вызвал в ней; ее руки оказались в ловушке рукавов полураспахнутого пеньюара. – Кэм, – смогла выдохнуть она, когда его голова склонилась над ее беззащитной грудью. – Мы так ужасно опоздаем...

Он шептал ей о своем желании по-цыгански, как делал это всякий раз, когда сбрасывал с себя оковы цивилизации, и эти экзотические слова обжигали ее чувствительную кожу. А затем он овладел ею с яростной одержимостью, которая могла бы показаться грубой, если бы он не был так нежен.

– Кэм, – спустя какое-то время спросила она, все еще обнимая его за шею, – ты собираешься поговорить сегодня с Майклом Бэйнингом?

– Об анютиных глазках и примулах?

– О его намерениях в отношении моей сестры.

Кэм улыбнулся, его пальцы ласково перебирали пряди ее волос. – Ты возражаешь?

– Нет, напротив, я хотела бы, чтобы ты это сделал. – Она озабоченно нахмурилась. – Поппи запретила кому-либо критиковать мистера Бэйнинга за то, что он столько времени не может рассказать отцу о своем ухаживании за ней.

Кэм подушкой большого пальца разгладил появившуюся морщинку на ее лбу. – Он достаточно долго выжидал. Про таких, как Бэйнинг, цыгане обычно говорят: "он хочет съесть рыбу, но не желает лезть за ней в воду".

Амелия грустно рассмеялась в ответ. – Печально сознавать, что он так осторожничает в этом вопросе. Я хотела бы, чтобы Бэйнинг просто пришел к своему отцу и покончил с этим.

Кэм, который неплохо изучил аристократию за время работы в игорном клубе, сухо произнес. – Молодой человек, который собирается унаследовать так много, как Бэйнинг, должен быть осторожен.

– Мне все равно. Он обнадежил мою сестру. Если все это окажется пустым звуком, она будет очень страдать. Он отваживал от нее других поклонников, и целый сезон пропал даром...

– Шшш. – Кэм притянул ее к себе. – Я согласен с тобой, monisha... этому тайному ухаживанию пора положить конец. Я дам понять Бэйнингу, что пришло время действовать. И я сам поговорю с виконтом, если это поможет.

– Спасибо. – В поиске утешения Амелия прижалась щекой к его груди. – Я буду так рада, когда все решится. В последнее время я не могу избавиться от чувства, что у Поппи и мистера Бэйнинга ничего не получится. Надеюсь, я ошибаюсь. Я так сильно хочу, чтобы Поппи была счастлива, и... что мы станем делать, если он разобьет ее сердце?

– Мы будем заботиться о ней, – прошептал он, крепко обнимая жену, – И любить. Именно для этого нужна семья.

Поппи была вне себя от волнения. Майкл должен был вот-вот прибыть, чтобы сопроводить их на выставку цветов. После всех их уловок, это был первый шаг к открытому ухаживанию.

Ее туалет был тщательно продуман: желтое прогулочное платье с черной бархатной шнуровкой; такими же черными бархатными бантами был перехвачен каскад юбок. Наряд Беатрис был выполнен в том же стиле, только оно было голубым с шоколадного цвета отделкой.

– Очень красиво, – похвалила мисс Маркс с улыбкой, когда девушки вышли в комнату для гостей. – На выставке цветов вы будете самыми элегантными молодыми леди. – Она поправила выбившуюся прядь в прическе Поппи и надежнее закрепила шпильку. – Уверена, что мистер Бэйнинг не сможет отвести от вас глаз, – добавила она.

– Он немного опаздывает, – напряженным голосом сказала Поппи. – Это на него не похоже. Надеюсь, у него ничего не случилось.

– Он скоро будет, вот увидишь.

В комнату вошли Кэм и Амелия, на ней было розовое платье, очень ей шедшее, тонкая талия подчеркнута пояском из кожи бронзового цвета, в тон туфелькам.

– Какой чудесный день для прогулки, – воскликнула Амелия, ее синие глаза сияли. – Хотя сомневаюсь, что ты успеешь полюбоваться цветами, Поппи.

Прижав руку к животу, Поппи судорожно вздохнула. – Это все так действует мне на нервы.

– Я знаю, дорогая, – подходя и обнимая сестру, ответила Амелия. – Я неописуемо счастлива, что мне не пришлось пройти через испытание Лондонским сезоном. Я никогда не отличалась твоим терпением. Правда, им следовало бы ввести налог для всех холостяков, пока они не женятся. Это существенно ускорило бы процесс ухаживания.

– Не понимаю, зачем люди вообще женятся, – заявила Беатрис. – Никто ведь не венчал Адама и Еву, не так ли? Они просто жили друг с другом. Почему мы должны суетиться со свадьбой, если они этого не делали?

Поппи нервно рассмеялась.

– Когда мистер Бэйнинг присоединится к нам, – попросила она, – давай не будем устраивать абсурдных дискуссий, Беа. Боюсь, он не привык к нашим... к нашему...

– Живому стилю общения, – поддержала девушку мисс Маркс.

Амелия улыбнулась. – Не беспокойся, Поппи. Мы будем настолько приличными и степенными, что нас смело можно будет назвать скучнейшим семейством.

– Спасибо, – горячо поблагодарила Поппи.

– Я тоже должна быть скучной? – спросила Беатрис мисс Маркс, и та решительно кивнула ей в ответ.

Беатрис со вздохом подошла к столу, расположенному в углу комнаты, и принялась опустошать свои карманы.

Раздался стук в дверь, и Поппи почувствовала, как у нее внутри все сжалось.

– Это он, – прерывисто прошептала она.

– Я встречу его, – сказала мисс Маркс. Она послала Поппи быструю ободряющую улыбку. – Дышите, дорогая.

Поппи кивнула и постаралась взять себя в руки. Она заметила, как Амелия и Кэм обменялись взглядами, смысл которых она не смогла расшифровать. Взаимопонимание между этой парой было таким полным, что казалось, они могут читать мысли друг друга.

С улыбкой она вспомнила слова Беатрис, что кролики счастливы именно в паре. Беатрис была права – Поппи очень хотела быть любимой, быть частью пары. И она так долго ждала, но все еще была не замужем, хотя подруги ее возраста уже не только имели мужей, но и двух-трех детей в придачу. Наверное, это судьба всех Хатауэев – встретить свою любовь скорее позже, чем раньше.