– Всегда срабатывает, – пробормотала Поппи с довольной улыбкой. Ее талант усыплять людей справился даже с непрестанной неугомонной деятельностью Гарри. Она осторожно отложила книгу.

Впервые она могла рассмотреть Гарри безо всяких помех. Странно было видеть его совершенно беспомощным. Во сне черты его лица расслабились и казались почти невинными в противоположность своему обычному властному выражению. Его рот, всегда такой целеустремленный, стал мягким, словно бархатным. Он казался мальчиком, потерянным в одиноком сне. Поппи почувствовала желание охранять сон, в котором так нуждался Гарри, прикрыть его одеялом, и убрать темные волосы со лба.

Прошло несколько спокойных минут, молчание нарушалось только отдаленными звуками жизнедеятельности в отеле и на улице. Поппи и не догадывалась, что ей необходимо было... время понаблюдать за незнакомцем, который полностью завладел ее жизнью.

Попытка понять Гарри Ратледжа напоминала разбор хитроумных часовых механизмов, которые тот конструировал. Можно было осмотреть каждый механизм. Трещотку, колесико и рычаг, но это не означало, что можно как-то понять, как заставить все это работать.

Казалось, что Гарри провел всю свою жизнь, сражаясь с миром и пытаясь подчинить его своей воле. И, в конце концов, он многого добился. Но очевидно, он не был удовлетворен, не мог наслаждаться тем, чего достиг, что отличало его от других мужчин в жизни Поппи, в особенности, от Кэма и Меррипена.

Из-за своего цыганского наследия ее зятья не смотрели на мир, как на что-то, требовавшее завоевания, а скорее на то место, где можно свободно странствовать. А еще был Лео, который предпочитал смотреть на жизнь как сторонний наблюдатель, а не как активный участник.

Гарри ничем не отличался от разбойника, пытавшегося захватить всех и вся, кто попадал в поле зрения. Как мог такой человек быть настолько сдержанным? Как он вообще мог найти покой?

Поппи настолько расслабилась в мирной тишине комнаты, что услышав стук в дверь, резко вздрогнула и напряглась. Она не ответила, желая, чтобы резкий звук исчез. Но вот он раздался вновь.

Тук. Тук. Тук.

Гарри проснулся, невнятно бормоча, смаргивая оцепенение, как бывает при внезапном пробуждении – Да? -сказал он резко, пытаясь сесть.

Дверь открылась, и вошел Джейк Валентайн. Он извинился, увидев Гарри и Поппи вместе на диване. Поппи едва смогла удержаться от хмурого взгляда, хотя он лишь делал свою работу. Валентайн подошел, протягивая Гарри сложенную записку, прошептал несколько загадочных слов, и вышел из комнаты.

Гарри посмотрел на записку затуманенным взором. Положив ее в карман пальто, он печально улыбнулся Поппи.

– Кажется, я задремал, пока вы читали, – он посмотрел на нее, его глаза стали теплее, чем когда-либо прежде. – Перерыв, – прошептал он без явного повода, и уголок его рта приподнялся вверх. – Я бы хотел скоро получить еще один.

И он ушел, пока Поппи все еще старалась придумать ответ.

Только самые богатые дамы Лондона могли позволить себе иметь в распоряжении личный экипаж и лошадей, так как их содержание требовало очень больших затрат. Женщины, у которых не было своих собственных конюшен, или те, что жили одни, были вынуждены "брать в прокат" лошадей, брогам1 и нанимать кучера, приглашая на эту работу членов гильдии обслуживания или извозопромышленников2, на время поездок по Лондону.

Гарри настоял на том, чтобы у Поппи был свой собственный экипаж и пара лошадей, и поэтому послал за каретных дел мастером, чтобы тот прибыл в отель. После разговора с Поппи каретник получил заказ на создание зкипажа, разработанного специально по ее вкусу. Поппи была весьма смущена всем этим процессом, и даже немножко сердита, так как ее настойчивый вопрос о цене на материалы послужил причиной ссоры.

– Ты здесь не для того, чтобы спрашивать, сколько это стоит, – сказал ей Гарри. – Тебе нужно только выбрать то, что тебе нравится.

Из своего прежнего опыта Поппи знала что всегда приходится выбирать, высматривать что-то подходящее, а затем сравнивать цены, пока не отыщется то, что будет не слишком дорогим, но и не худшим по качеству. Однако Гарри, казалось, воспринимал такой подход как оскорбление, как если бы она взяла под сомнение его способность обеспечивать ее.

В конце концов, они решили, что снаружи экипаж будет покрыт элегантным черным лаком, внутри его обобьют зеленым бархатом и бежевой кожей, закрепив по краям латунными заклепками, а внутренние панели покроют декоративной росписью. Занавески сошьют из зеленого шелка, а вместо ставень из красного дерева установят жалюзи. Подушки из сафьяна, наружные ступеньки и фонари украсятся кованым узором, тот же узор будет и на дверных ручках... Поппи никогда бы не пришло на ум, что ей придется так много решать.

Она провела оставшуюся часть дня на кухне вместе с шеф-поваром месье Бруссаром, поваром-кондитером, мистером Рупертом, и миссис Пеннивистл. Бруссар был увлечен созданием нового вида десерта... а точнее, пытался воссоздать десерт, который помнил с детства.

– Моя двоюродная бабушка Альбертина всегда готовила его без рецепта, – пояснил печально Бруссар, вытаскивая bain-marie, или же водяную баню из печи. Внутри располагались с полдюжины замечательных маленьких пышущих паром яблочных пудингов. – Я всегда наблюдал за ней. Но все вылетело из моей головы. Пятнадцать раз я пытался повторить его, и до сих пор не добился совершенства...но quand on vсeut, on peut.

– Сможешь, когда захочешь, – перевела Поппи.

– Exactement?, – Бруссар осторожно достал посуду из горячей воды.

Повар Руперт полил каждый пудинг сливочным кремом, и украсил их изысканными листочками из теста.

– Попробуем? – спросил он, раздавая ложки.

Торжественно, Поппи, миссис Пеннивистл, и двое поваров взяли по пудингу и отведали его. Рот Поппи наполнился сливками, мягким терпким яблоком, и воздушной сдобой с хрустящей корочкой. Она закрыла глаза, чтобы лучше насладиться составом и вкусом, и услышала как миссис Пеннивистл и повар Руперт вздыхают от удовольствия.

– Совсем не то, – недовольно сказал месье Бруссар, сердито глядя на блюдо с пудингом, словно тот сознательно оказывал ему сопротивление.

– Мне все равно, даже если это не то, – сказала экономка. – Это самый лучший десерт, который я пробовала в своей жизни, – она обернулась к Поппи. – Вы согласны, миссис Ратледж?

– Мне кажется, что это то, что едят ангелы на небесах, – сказала Поппи, отправляя еще одну ложку пудинга себе в рот. Повар Руперт последовал ее примеру.

– Может, нужно подчеркнуть вкус еще большим количеством лимона и корицы... – задумался месье Бруссар.

– Миссис Ратледж.

Поппи обернулась, чтобы посмотреть, кто ее зовет. Ее улыбка сразу же потускнела, как только она увидела, входящего в кухню, Джейка Валентайна. И не потому, что он не нравился ей. На самом деле, Валентайн был привлекателен и мил. Однако, он, казалось, был утвержден в должности сторожевого пса, выполняя поручение Гарри следить за тем, чтобы Поппи воздерживалась от общения со служащими.

Валентайн выглядел не счастливее Поппи, когда заговорил:

– Миссис Ратледж, меня послали напомнить, что у вас назначена встреча с портнихой.

– Да? Сейчас? – Поппи прямо посмотрела на него. – Я что-то не припомню, чтобы назначала встречу.

– Это сделали за вас. По просьбе мистера Ратледжа.

– О, – Поппи неохотно положила свою ложку. – И когда я должна идти?

– Через четверть часа.

У нее будет достаточно времени, чтобы уложить волосы и захватить прогулочный плащ.

– У меня достаточно одежды, – сказала Поппи, – мне больше ничего не нужно.

– Леди в вашем положении, – мудро заметила миссис Пеннивистл, – нужно много одежды. Я слышала, как говорят, что модные леди никогда не надевают одно и то же платье дважды.