– Я все еще не понимаю, в чем провинился, – сказал Гарри.

– Это не имеет никакого значения. Извиняйся в любом случае. – Меррипен помедлил и шепотом добавил: – И когда твоя жена злится... ради всего святого, никогда не пытайся действовать логически.

– Я все слышала, – заметила Уин с кушетки.

Гарри догнал Поппи, когда она была на полпути к домику смотрителя. Она даже не взглянула на него, продолжая сердито смотреть вперед, выпятив челюсть.

– Ты думаешь, что я довел его до этого, – тихо заметил Гарри, шагая возле нее. – Ты думаешь, что я разрушил его жизнь так же, как и твою.

Это подогрело возмущение Поппи до такой степени, что она не знала, то ли заплакать, то ли ударить его. Муж сведет ее с ума, будь он неладен!

Она влюбилась в принца, а очутилась в руках злодея. И все было бы намного проще, если бы она могла продолжать рассматривать ситуацию в такой упрощенной манере. Только вот ее принц являлся вовсе не таким уж безупречным, каким казался... а негодяй оказался заботливым, страстным мужчиной.

В конце концов, ей стало ясно, что любовь – не поиск кого-то, кто идеально подошел бы для брака. Любить означает узнать о человеке все и принять его, со всеми достоинствами и недостатками. Любовь – это дар. И Гарри обладал им в избытке, даже если не готов был этого признать.

– Не смей говорить мне, что я думаю, – заявила она. – Ты ошибаешься и в том, и в другом. Майкл несет ответственность за свое поведение, которое в этом случае... – она помедлила, чтобы как следует пнуть подвернувшийся камушек, – было отвратительным, он лишь потакал своим капризам. Незрелый. Я сильно разочаровалась в нем.

– Я не могу упрекнуть его, – сказал Гарри. – Я поступил бы намного хуже, будь я на его месте.

– Уж в этом я не сомневаюсь, – едко заметила Поппи.

Он нахмурился, но промолчал.

Наткнувшись на следующий камушек, Поппи сильным ударом ноги отправила в полет и его.

– Ненавижу, когда ты говоришь так цинично. – Взорвалась она. – Это глупое замечание о том, что я могла бы стать богатой вдовой...

– Я не должен был так говорить, – быстро отозвался он. – Это несправедливо и неправильно. Я должен был учесть, что ты расстроишься, потому что все еще беспокоишься о нем и...

Поппи остановилась как вкопанная, уставившись на Гарри с презрительным изумлением.

– О! Ну как же мужчина, которого все считают таким сообразительным, может вести себя как слабоумный! – Качая головой, она снова вихрем понеслась по дорожке.

Гарри в смущении последовал за ней.

– Разве тебе не приходило в голову, – слова взмывали над ее плечами, как разгневанные летучие мыши, – что мне может не понравиться идея, что кто-то угрожает твоей жизни? Что я могу быть просто – ну, самую капельку – обеспокоена тем, что кто-то врывается в наш дом, размахивая оружием с намерением застрелить тебя?

Гарри потребовалось немало времени, чтобы ответить. Фактически, они уже почти достигли домика, когда он смог спросить хриплым, странным голосом.

– Ты беспокоишься о моей безопасности? Обо... мне?

– Кто-то же должен, – пробормотала она, маршируя к передней двери. – Только я определенно не понимаю, почему это должна быть именно я.

Поппи потянулась к ручке, но Гарри ошеломил ее, распахнув дверь, впихнув жену внутрь и с шумом захлопнув створку. Еще до того, как девушка смогла сделать вдох, он прижал ее спиной к двери, в своем рвении действуя несколько грубовато.

Она никогда не видела, чтобы он выглядел хотя бы в малейшей степени так: недоверчивым, обеспокоенным, жаждущим.

Его тело прижималось к ней, учащенное дыхание касалось щеки. Она видела жилку на сильной шее, пульсирующую с неимоверной скоростью.

– Поппи... Ты... – Он был вынужден сделать паузу, словно подбирая слова на иностранном языке. Что в какой-то степени отражало реальность.

Поппи поняла, что хотел спросить Гарри, и, тем не менее, не была готова услышать вопроса. Его вынудили решиться – это произошло слишком быстро – она хотела умолять его быть терпеливым ради блага их обоих.

Все же он сумел выдавить:

– Ты начала беспокоиться обо мне, Поппи?

– Нет, – решительно отрезала она, не сумев, тем не менее, отделаться от него.

Гарри склонил голову, приоткрытыми губами касаясь ее щеки в легком полупоцелуе.

– Даже совсем немного? – прошептал он.

– Ни капельки.

Гарри прижался к щеке девушки, играя губами с тоненькими прядками возле ее уха.

– Почему бы тебе просто не произнести эти слова?

Он был таким большим и теплым, что все в ней страстно желало сдаться. Зародившаяся внутри дрожь разлилась от костей до самой кожи.

– Потому, что, если я так сделаю, ты достаточно быстро сбежишь от меня.

– Я никогда не убегу от тебя.

– Нет, убежишь. Ты станешь отстраненным и оттолкнешь меня, поскольку еще не готов пойти на такой риск.

Гарри всем телом прижался к ней, касаясь пальцами ее лица.

– Скажи, – настаивал он, нежно и напряженно. – Я хочу услышать, как это звучит.

Поппи никогда бы не подумала, что можно одновременно и веселиться, и испытывать возбуждение.

– Нет. – Ее руки медленно обвились вокруг его тонкой талии.

Если бы Гарри только знал степень тех чувств, что она испытывала к нему. В ту же секунду, когда она увидела бы его готовность принять их, в тот же момент, когда она уверилась бы в том, что слова не послужат причиной краха их брака, она тотчас же сказала, как сильно любит его. Она едва могла дождаться этого.

– Я заставлю тебя произнести это, – заявил Гарри, накрывая чувственным ртом ее губы и протягивая руки к застежкам на корсаже.

Поппи не смогла удержать дрожь предвкушения. Нет, он не станет... но следующие пару часов она определенно насладится его попытками.

____________________

Мезони?н (итал. mezzanino – "промежуточный" и фр. maison – дом), надстрой, вышка, полуярус, полужилье – надстройка над средней частью жилого дома, часто имеет балкон. Она часто имеет форму креста или квадрата, иногда шестигранника. Может иметь форму цилиндра, реже восьмигранника. Часто эта надстройка не носит функциональный характер, а просто является декоративным элементом.

К всеобщему удивлению Хатауэйев Лео решил вернуться в Лондон в тот же день, что и Ратледжи. Первоначально он хотел провести остаток лета в Гемпшире, но вместо этого вдруг согласился взяться за небольшой заказ по проектированию зимнего сада в одном из особняков Мэйфера. Поппи тут же заинтересовало, не имеет ли это изменение его планов какое-либо отношение к мисс Маркс. У нее возникли подозрения, что они поссорились, поскольку казалось, эти двое всеми силами старались избегать друг друга. Даже в большей степени, чем обычно.

– Ты не можешь уехать, – возмутился Меррипен, когда Лео заявил ему, что возвращается в Лондон. – Нам необходимо заняться посевом репы. Есть очень много вопросов, требующих немедленного решения, включая состав удобрений и способы обработки почвы, а также...

– Меррипен, – с большой долей сарказма в голосе прервал его Лео, – я знаю, ты считаешь мою помощь в данных вопросах просто неоценимой, и все же полагаю, вы прекрасно справитесь с посевом репы и без моего участия. Что же касается состава удобрений, в этом я тоже вряд ли чем смогу помочь. У меня очень демократический взгляд на экскременты – по мне, все это чистое дерьмо.

Меррипен разразился целой тирадой на цыганском языке, понять которую не мог никто, кроме Кэма. Кэм же отказался выступить в качестве переводчика, утверждая, что ни для одного из высказанных Меррипеном слов в английском языке не существует эквивалентов, и что это очень хорошо.

Попрощавшись, Лео сел в карету и отбыл в Лондон. Гарри и Поппи немного задержались, пожелав перед отъездом выпить чашку чая и бросить последний взгляд на окружающую летнюю зелень.