Но не забывайте, что простота и сдержанная красота вовсе не обязательно чужды искусству. Если вам встречается старый дом, который выглядит вполне прилично, и если тут нет следов работы вдумчивого современного художника, то хорошее впечатление от этого дома — следствие неосознанной, но живой традиции. А когда отсутствует традиция, тогда шагает по земле тлетворное уродство, о котором я говорил раньше. В своей неприглядной претенциозности и отвратительной вульгарности оно испортит и красоту готического здания в Сомерсетшире и романтический вид четырехугольной башни на берегу шотландского залива, и, чтобы вернуть хоть часть этой красоты и романтики (полностью вы их никогда не вернете), вы вынуждены будете обратиться к смышленому художнику наших дней, основная задача которого будет заключаться, однако, лишь в том, чтобы удалить надоевший хлам и свободно пройтись кистью с белилами.
Произведение искусства, к которому я привлекаю ваше внимание, — это дом, где живут какие-то люди, дом хорошо построенный, красивый, отвечающий своему назначению, должным образом украшенный и обставленный так, что это характеризует образ жизни его обитателей. Или это может быть какое-нибудь благородное и великолепное общественное здание, построенное на столетия, и оно так же соответственно орнаментировано, чтобы отобразить жизнь и стремления граждан. Само по себе такое здание — это большой кусок истории, рассказывающей о стремлении граждан воздвигнуть дом, достойный их благородной жизни, и его скромный орнамент — это эпическая поэма, созданная на радость и для просвещения не только нынешнего поколения, но и многих будущих. Это настоящее произведение искусства (я чуть было не сказал — подлинной цивилизации, но этим словом настолько злоупотребляют, что я не стану им пользоваться), подлинный шедевр разумных и мужественных людей, сознающих, как важно для каждого члена общества все, что он создает.
Это, полагаю, и есть произведения искусства — вот этот дом, эта церковь, эта ратуша — все, построенное и украшенное совместными усилиями свободных людей. Ни при каких условиях не мог бы создать их один человек, как бы ни был он одарен, даже если предположить, что архитектор был в то же время и великим живописцем или великим скульптором, автором безупречных эскизов металлических изделий, мастером искусства мозаики, ткацкого дела и прочего. Даже если бы он мог создать эскизы всего этого, он не был бы в состоянии осуществить их в материале. Что-то от его дарования должно быть присуще и другим членам громадного коллектива, который сооружает все здание целиком: миллионы ударов молотка и долота, движений стамески, кисти или ткацкого челнока воплощаются в этом произведении искусства, и у каждого из его создателей — либо разум, помогающий архитектору осуществить его замысел, либо глупость, безнадежно сбивающая его с толку. Сами каменщики, день за днем складывающие свой рассказ из булыжника и тесаного камня, могут помочь архитектору наполнить довольством души людей, взирающих на это здание, или же вконец испортить вычерненный на бумаге план, и, несмотря на громадный талант архитектора и своего руководителя, и эти каменщики и другие рабочие могут довести строительство до катастрофического состояния, если они не исполнены духом разумной традиции. Если же такой традиции нет, то, вопреки всем претензиям на художественность, их труд будет бесполезен. Но если они работают в духе разумной традиции, то в их труде скажутся и дружное сотрудничество и его радость. Такой труд вберет в себя малейшие находки ума, и они будут так подчинены целому и так использованы, что никто, начиная с художника-проектировщика, не сможет сказать: «Это моя работа», но все вправе воскликнуть: «Это наша работа». Попытайтесь представить себе то громадное наслаждение, которое доставит, возможно, на много, много лет (ибо такая работа не делается в спешке) процесс создания такого произведения искусства всем, кто в нем участвовал, а когда оно закончено — вот оно, перед вами — и всегда радостно на него смотреть, пользоваться им, беречь его — изо дня в день, из года в год.
Не мечта ли это идеалиста? — Нет, нисколько. Подобные произведения искусства создавались в прошлом, когда на этих островах жило еще очень мало людей, и они вели тяжелую и, как кажется теперь многим (но только не мне), жалкую жизнь при блистательном отсутствии многих — да нет, большинства — так называемых удобств цивилизации. Вот таким-то образом были созданы известные всеми миру здания; но полностью этот дух общего и дружного труда выразился лишь в сравнительно короткий период развитого средневековья, когда рабочие окончательно объединились в ремесленные цеха.
А теперь, если позволите, я поставлю несколько вопросов и сам же на них отвечу.
1. Желаем ли мы иметь такие художественные произведения? — Я должен ответить, что мы, здесь собравшиеся, наверняка желаем этого, хотя и не могу поручиться за широкие круги общества.
2. Почему нам следует желать их? — Потому что (если вы следили до сих пор за моими рассуждениями) создание их доставило бы наслаждение и производителям и потребителям. Ибо если бы мы добились этого, то все наши изделия выпускались бы красивыми и достойными своего назначения и в результате большая часть труда перестала бы быть бременем.
3. Можем ли мы получать такие произведения искусства при нынешнем положении вещей? Способна ли нынешняя Британская империя со всем своим могуществом и разумом производить то, что разрозненное, полудикое, невежественное и суеверное население этих островов производило, по-видимому, без особых усилий несколько столетий назад? — Нет, при нынешнем положении дел мы не можем их получать, никакое мыслимое сочетание таланта и энтузиазма не может теперь создавать их.
Почему же? — Видите ли, прежде всего потому, что по крайней мере целое столетие мы обременяли землю громадной массой так называемых «утилитарных» домов, от которых мы не можем избавляться в спешке. Мы должны где-то жить, и наши дома существуют для нас, а я оказал, что украшать уродливые дома нельзя. Разумеется, вам это покажется печальным.
Но предположим, мы снесли эти «утилитарные» дома, — выстроим ли мы заново лучшие? — Боюсь, нет, несмотря на то, что наш вкус в последние годы заметно улучшился, и одним из показателей этого служит, надеюсь, данное собрание.
Если бы эти безобразные «утилитарные» дома были бы снесены и мы решились бы строить вместо них другие, то новые здания, несомненно, были бы двух типов. К первому относились бы здания, которые все еще действительно носили бы утилитарный характер, хотя на них в какой-то степени могли бы повлиять различные направления декоративного стиля, и были бы такими же скверными, как и те, вместо которых их построили, а в некоторых отношениях даже хуже большинства прежних зданий: менее прочные, более безвкусные и вульгарные, чем здания раннего утилитарного стиля. Ко второму виду относились бы здания, построенные по проектам квалифицированных архитекторов, людей, наделенных чувством красоты и знающих историю искусства. Здания эти были бы безусловно лучше по форме, чем «утилитарные» уроды, о которых мы говорили, но и им был бы чужд дух старинной архитектуры. Но оставим сейчас эту тему, — вскоре я к ней возвращусь.
Одно, уверен, тотчас же поразило бы нас в нашем городе, если бы его перестроили в конце XIX века. Громадное большинство зданий относилось бы к утилитарному типу, и только кое-где вы нашли бы образцы тщательной и тонкой работы образованных архитекторов — образцы эклектического стиля, если позволите так его называть. И это все, к чему приведет наша перестройка, и мы окажемся примерно на том же самом месте, где и теперь, разве только мы утратим несколько прочных и откровенно безобразных зданий, но приобретем несколько вычурных сооружений, «недоступных пониманию народа».
В чем же дело? — Ответ на этот вопрос будет также ответом и на первый из трех сформулированных раньше.
Во всей основной массе наши дома останутся утилитарными и безобразными, даже если мы решимся строить их заново, потому что традиция в конце концов обеспечила-таки нам положение строителей, возводящих вульгарные и уродливые здания. И если мы хотим строить по-иному, нам следует попытаться подражать работе, которая выполнялась людьми, по традиции строившими красиво. Это, на мой взгляд, не внушает особенно больших надежд.
