17.43.4, 46.1; Арриан 2.23.3), чтобы атака могла вестись одновременно со всех сторон острова. В конце концов войска смогли прорваться в город со стороны моря через проломы в стене, в то время как другие переходили на стены по мостикам с осадных башен, установленных на настиле.
Эти машины имели «высоту, равную стенам» (Диодор Сиц. 17.43.7), а стены, по словам Арриана, были 150 футов (45 м) высотой (Арриан 2.21.4). Немецкий ученый Эрвин Шрамм пытается объяснить эти невероятные цифры тем, что укрепления могли идти по краю скалы, которая с тех пор разрушилась, но это кажется маловероятным; большинство ученых соглашаются, что Арриан просто преувеличил. «Сам царь взобрался на наиболее высокую осадную башню, проявив великое мужество, — пишет Курций (4.4.10), — а когда македонцы с Александром перешли по мосткам через стены, город был взят» (Диодор Сиц. 17.46.3). Хотя эта осада и тянулась очень долго, но ее техническая сторона поразила воображение древних.
Последующие военные действия при Газе (332 год до н.э.) труднее анализировать, потому что два дошедших до нас описания — Арриана и Квинта Курция — не полностью совпадают.
Осада Александром Тира в 332 году до н.э.
При Тире Александр предположительно мобилизовал десятки тысяч людей для строительства дамбы шириной 2 плефра (62 м) и длиной 4 стадии (740 м). Строительные материалы брались из разрушенного города на материке, а дерево доставлялось с ливанских гор; целые бревна и куски скал были вбиты в почву, чтобы служить опорой всему сооружению. Рабочих защищали плетеные щиты, также были возведены две осадные башни, с которых стрелки и метатели камней прикрывали их огнем. Тирцы в ответ послали к дамбе поджигательный корабль — большое судно, начиненное горючими материалами, управляемое парусом. Висящие на реях котлы были привязаны так, чтобы поджечь судно, когда оно достигнет цели. В результате македонцам был нанесен большой урон, особенно что касается осадных башен, но инженеры Александра возобновили работу, и дамба в конце концов была построена. И Диодор, и Курций свидетельствуют, что стены Тира были оснащены катапультами для стрельбы дротиками, а городские мастера соорудили различные устройства, чтобы противостоять македонцам. Щиты из натянутых шкур помогали защищать обороняющихся от обстрела. Говорится также о «железной руке», или «гарпаксе» (справа), — устройстве, предназначенном для захвата людей или машин.
Расположение города на возвышении требовало сооружения осадной насыпи, а это неизбежно замедляло операцию. Оба автора упоминают машины (Арриан 2.27,2; Курций 4.6.9), при этом Курций добавляет, что песчаная почва провалилась, повредив ходовую часть осадных башен. Но если Арриан сосредоточился на насыпи, утверждая, что она была 2 стадии (около 1215 футов, или 370 м) шириной и 55 футов (17 м) высотой, то из рассказа Курция ясно, что главные усилия нападавших были направлены на подкоп стен (Арриан 2.27.4; Курций 4.6.23).
Осады Тира и Газы свидетельствуют о способности Александра задумывать долгосрочные операции и о решимости доводить их до конца. Точно так же при Массаге в 327 году до н.э. в осаде произошла девятидневная задержка из-за того, что надо было заполнить огромный ров (Курций 8.10.24; 30–31). Вскоре стены были пробиты «машинами» (Арриан 4.26.5), но, проникнув в крепость, воины Александра встретили стойкое сопротивление. Город сдался только тогда, когда их военачальник пал от стрелы, выпущенной из катапульты.
В следующем году при осаде Скалы Аорн армии Александра также потребовалось проводить большие земляные работы. Семь дней ушло у них на заполнение глубокого ущелья, чтобы иметь возможность подобраться к неприступной твердыне (Арриан 4.29.7–30.1; Курций 8.11.8–9; Диодор Сиц. 17.85.6–7).
Совсем другая тактика была использована несколькими месяцами ранее при Согдианской Скале, жители которой не только отказывались признать власть Александра, но и хвастались неприступностью своей крепости. «Они советовали Александру поискать крылатых воинов» (Арриан 4.18.6). Действительно, скала со всех сторон обрывалась крутыми уступами, глубокий снег затруднял приближение, более того, согдианцы запасли большое количество провизии, имея при этом неисчерпаемый источник воды. О каком-то традиционном методе осады не могло идти и речи, так что Александр послал отряд из 300 человек, знающих горы, на рискованное восхождение. Когда они внезапно появились наверху, пораженные защитники сдались.
В стремительном стиле осад Александра не было места пассивной блокаде. Хотя мы и видим, что время от времени он прибегал к старой афинской стратегии «перитейхизмов», или к ограждению, этим он никогда не ограничивался. Например, во время кампании против восставших городов Согдианы в 329 году до н.э. Александр потребовал от своего генерала Кратера окружить самый сильный из них, Кирополь, рвом и частоколом (Арриан 4.2.2). Но целью было просто удержать там восставших, пока он расправлялся с остальными городами.
Вернувшись к Кирополю, он начал крушить укрепления и, пока защитники были увлечены боем на стенах, пробрался в город через осушенный водосток, повторив прием, использованный персами в Вавилоне за триста лет до него. Ворота удалось открыть изнутри, и после отчаянной битвы город был взят.
Македонские осадные машины
Большие и сложные машины было трудно строить и применять, а нужны они были практически только для захватнических войн. Так что ничего удивительного, что они практически исчезли на 50 лет, последовавших за кампаниями Дионисия I Сицилийского, прежде чем появиться вновь в македонской армии Филиппа II и его сына, Александра Великого. Филипп прочно занимает почетное место в истории развития осадной техники, но Марсдена очень заинтересовала его неудача в Перинфе. Он предположил, что около 350 года до н.э. Филипп открыл постоянные мастерские для работ в области механики, но в кампании 340 года до н.э. выявились их недоработки, и к моменту осады Византия был назначен новый главный инженер. Марсден считает этим инженером Полиида, чью службу датирует 340–335 годами до н.э. Конечно, это только предположение. Имя Полиида совершенно точно связано со строительством гигантской осадной башни при Византии (Лат. Алекс. 8.5–8: «Человек, построивший гелеполь при Византии и четырехколесник при Родосе»), но трудно сказать, было ли это в начале его карьеры или в конце.
Предположение Марсдена, возможно, подтверждается тем, что ученики Полиида, Диад и Харий, видимо, с самого начала «участвовали в походах Александра» (Витрувий «Об архитектуре» 10.13.3; Афиней «О машинах» 10.9–10). Наверное, именно они разрабатывали навес на колесах — «черепаху» (chelone или testudo), который позже стал все чаще применяться при осадах, особенно чтобы обеспечить доставку тарана к стене. В античности Диад прославился как «человек, покоривший Тир с Александром» (Лат. Алекс. 8.12–15), и скорее всего именно при этой осаде он разработал свои знаменитые перекидные мостики. Позже авторы высказывали сожаление, что он не оставил письменных инструкций по их строительству (Витрувий 10.13.8; Афиней 15.5–7).
