Тем не менее мы не должны принимать каждый случай метания камней за использование этих дорогих и сложных машин. В древнем мире существовала долгая традиция ручного метания камней в бою, но из контекста обычно ясно, что имеется в виду — машина или человек. Например, о фосийском военачальнике Ономархе пишут, что он расставил на вершине холма отряд метателей камней, чтобы поражать стоящие внизу македонские войска Филиппа. Рассказывая об этом случае, философ Полиэн, живший во II веке н.э., использовал слово petroboioi — «метатели камней» (Полиэн 2.38.2), что часто вело к неправильному истолкованию.

Правила создания работоспособной торсионной катапульты стали широко известны около 280 года до н.э., если не раньше; инженеры отточили идеальные пропорции и разработали сложную формулу для калибровки каждой машины. Филон Византийский говорит о долгом процессе развития, который привел к выработке свода правил: «Другие позднее изучили более ранние ошибки и, путем соответствующих опытов, выявили стандартный элемент, который мог бы представлять основной принцип и метод создания конструкции» («Механическая энциклопедия» 50.21–23). Он считает, что этот главный прорыв произошел в Александрии. И хотя точной даты не дается, но его слова, что исследования «были оплачены «честолюбивыми царями», дали Марсдену повод предположить, что речь идет о периоде правления Птолемея I (323–283/2 годы до н.э.) и Птолемея II (283/2–246 годы до н.э.).

Во время правления второго из них видное положение занимал Ктесибий, выдающийся механик. Хотя он не оставил после себя письменных трудов, его имя часто упоминается позднейшими инженерами. Например, сборник его работ по артиллерии Герон опубликовал во времена Нерона. Филон даже утверждает, что беседовал с человеком, который знал Ктесибия и был знаком с его машинами. Но напрашивается вывод, что артиллерийские конструкции были к тому времени уже общеизвестны, раз он мог позволить себе исследовать новые направления, такие как катапульта со сжатым воздухом или с бронзовой пружиной (насколько мы знаем, ни одна из них так и не нашла своего применения в войнах).

В то время как в восточной части Средиземноморского побережья и на Сицилии исследовали новые возможности артиллерии и машин, в Италии практиковался совсем иной стиль ведения осад. Наш главный источник по ранней римской истории — Тит Ливий, дополняемый до некоторой степени Дионисием Галикарнасским; оба автора жили в Риме во времена Августа (после 25 до н.э.), намного позже описанных ими событий, и большинство ученых подвергают сомнению достоверность их повествования до периода около 300 года до н.э. Например, оба писателя описывают осаду Кориоли в 493 году до н.э., известную тем, что в честь этого города получил свое новое имя молодой Кориолан. По словам Ливия, осаждающая армия оказалась застигнута врасплох между отрядом осажденных, совершавших вылазку из города, и подошедшей им на помощь колонной племени вольсков. Но Кориолан бесстрашно отразил вылазку, преследуя врагов, совершил смелый бросок прямо в город и поджег его (Ливий 2.33); эту историю позже пересказал Плутарх («Кориолан» 8). Дионисий же, напротив, рассказывает о стенобитных таранах, плетеных щитах и лестницах (6.91.1–6), хотя общеизвестно, что эти виды вооружения не были известны в военном деле Рима в V (и даже в IV) веке до н.э. Соответственно, Дионисия многие обвиняют в преувеличении, если не фальсификации.

Самая знаменитая из ранних римских осад, несомненно, покорение этрусского города Вейи в 396 году до н.э. Военные действия тянулись предположительно более десяти лет, хотя уж слишком прямая параллель с легендарной осадой Трои вызывает подозрение. Здесь события также связаны с личностью знаменитого римского героя, в данном случае это стойкий Марк Фурий Камилл, который сурово покарал фалерийского школьного учителя, предложившего сдать ему свой город и приведшего вверенных ему детей в римский лагерь в качестве заложников. Похоже, что, как и с Кориоли, истинная суть событий постепенно приукрашивалась с целью прославления главного героя. В начале осады, до прибытия Камилла, римляне, как говорилось, использовали «башни, передвижные щиты, навесы и прочее снаряжение для осады города» (Ливий 5.5), но напрасно. Скорее всего эти детали были добавлены позже, чтобы ярче оттенить последующий успех Камилла. Столь же невероятно, что Камилл послал многочисленные отряды копать ход в скалистом основании города, чтобы по нему пробраться в город и открыть ворота изнутри. Интересно, что в том месте существует целая паутина дренажных туннелей, что, по всей вероятности, и дало толчок этой широко распространенной легенде.

Нужно помнить, что Рим в конце IV века до н.э. был городом-государством, борющимся за главенство над своими соседями на Апеннинском полуострове. Он был полностью равнодушен к событиям на близлежащей Сицилии, где Сиракузы опять схлестнулись в битве с Карфагеном, и тиран Агафокл использовал весь набор осадных тактик, от окружения или подкопа при Кротоне (295 год до н.э.) до осадных машин при Утике (307 год до н.э.); в последнем случае к сторонам осадной башни были даже прикованы пленные — в жестокой попытке подавить противника психологически (Диодор Сиц. 20.54.2–7).

Римские осады того периода, наоборот, были довольно незамысловатыми. Ливий отмечает штурм Мурганции, Ферентина и Ромулеи в 296 году до н.э., последний хотя бы с использованием лестниц (Ливий 10.17), а в 293 году до н.э. ворота Аквилонии были пробиты войском, построенным «черепахой» — т.е. со щитами, сведенными над головами (Ливий 10.41).

Нестабильность в греческом мире конца IV–III веков вновь усилила интерес к городским укреплениям. Точно определить дату любой крепости очень трудно. Например, некоторые ученые считают, что углубленные ворота, стоящие внутри открытого двора и с башнями по сторонам, были ответом на развитие механизации осадного дела. Подобная планировка действительно встречается в крепостных укреплениях Перги и Сиды конца III века, но она уже применялась в Мессенах, где появилась соответственно в момент основания города в 369 году до н.э. (Диодор Сиц. 15.66.1). Часто высказывается предположение, что широкое распространение маленьких, вспомогательных ворот характерно для конца IV века до н.э. Якобы это было время, когда пехота предпочитала стратегию «активной обороны» и устраивала вылазки, нападая на осадные машины за стенами крепости; однако эти ворота точно так же могли быть использованы для удобства местного населения в мирное время.

Еще один характерный момент, используемый учеными для датировки, — это башня. Более крупные размеры башни часто воспринимаются как доказательство присутствия оборонительной артиллерии, особенно при наличии окон (а не бойниц для лучников). Однако исследование башен — сложное дело, и существование большого помещения внутри еще не означает, что там стояла большая катапульта. В целом башни выполняли различные функции, которые включают и размещение караула, и предоставление лучникам возможности обстреливать пространство перед прилегающими частями стены, не надо забывать и о не менее важной функции наблюдения.