– Своей? Ни литра.

– Ну и…

– Я понял. Оружие, которым я не стесняюсь пользоваться.

Проф улыбнулся:

– Ну что ж. Это еще не весь ответ, но значительная его часть.

В последнюю субботу энмая, сдав все экзамены, мы с Винсенто полетели на Южный континент.

– Так всё же, как там твой брат Энрико? – спросил я. – Сидит дома или бегает по джунглям?

– Его, оказывается, уже ловили и действительно просто отдали родителям. Но черт его знает, он может опять податься в джунгли.

– Понятно. Тогда придется идти вытаскивать его оттуда.

Винсенто вздохнул:

– Ма очень боялась, что его застрелят.

– Не застрелят. Бойся, чтобы он кого-нибудь не застрелил.

Он посмотрел на меня испытующе:

– Не верю я в такое великое милосердие.

– Это не милосердие. Просто наши достаточно умны, чтобы не тушить пожар нефтью.

– Как это?

– Ну, если его убьют, ты же побежишь мстить. А если убьют тебя, твои младшие братишки, когда вырастут… И так далее: «…Убийство будет порождать убийство, и всегда во имя права и чести и мира, пока боги не устанут от крови и не создадут породу людей, которые научатся понимать»,[1] – закончил я подходящей цитатой. Винсенто замолчал и молчал минут двадцать. Мне тоже было о чем подумать – с моей-то основной профессией «киллер на договоре».

– Кстати, – неуверенно продолжил он наш разговор, – я тут узнал, что все ваши парни перед тем, как пойти учиться, проходят военную подготовку в учебном батальоне. Почему меня туда не отправили? Ну, когда я ходил в ваш отдел высшего образования? Я еще не свой, и мне не доверяют?

Я помотал головой:

– Не все. Это принято, но не обязательно. Я, например, тоже…

– Ну, тебе еще только четырнадцать…

Я испытующе посмотрел на него, зажмурив один глаз и хитро улыбаясь:

– Кремона больше не имеет к тебе никакого отношения. Понял?

– При чем тут это?!

– Ну-у, существуют только явные обязательства, как в договоре. На каких условиях тебе оплатили университет? – поинтересовался я.

– Ну, там типовой договор… Я потом пять лет должен работать в какой-нибудь фирме корпорации Кальтаниссетта, ну или в научном центре, если возьмут. И всё.

– Вот именно. И все.

– Э-э-э, даже если я устроюсь туда мусор убирать?

– А в договоре на эту тему ничего нет? Тогда можно и так. Только зачем тебе это?

– Мне незачем. Но… Ваши просто подставляются…

– Ага! Точно. И до сих пор не разорились. Почему бы это?

– Хм. Ладно, всё понятно. Но, по-моему, решение неустойчиво.[2]

– Да. Но это имеет свои преимущества. Устойчивое общество может устойчиво вращаться на круговой орбите довольно долго. Пока не придет какой-нибудь завоеватель с военной техникой следующего поколения.

Линаро тихо рассмеялся:

– Точно. Раньше я об этом не думал, – он спохватился. – Ты не ответил на мой вопрос. Ну, военная подготовка – это очень престижно, я понял. А я рылом не вышел?

– Чушь! – фыркнул я. – Хочешь, можешь провести там следующий учебный год. Но в отделе высшего образования это никому не понравится. Будь уверен.

– Почему это? Все корпорации крепят свою обороноспособность.

– Ты как маленький! – отрезал я. – До сих пор мечтаешь о красивой форме.

– Ну, в кремонской армии я служить не хотел, там такие порядки…

– Догадываюсь. А если ты закончишь университет и будешь работать у нас, то эта самая «обороноспособность» будет зависеть от тебя больше, чем от авиадивизии полного состава.

– Ну, это ты загнул.

– Нет, – мотнул головой я. – Я разбираюсь не только в математике, но и в войне.

Наш разговор перекинулся на функциональный анализ, он интересовал нас обоих больше, чем чья-то там обороноспособность.

Перелет через космос прошел без проблем, и «Феррари» приземлился на посадочной площадке военной комендатуры маленького южного городка Урбано. Дежурный офицер мгновенно согласился с тем, что моему катеру действительно следует постоять именно здесь, – проф успел позаботиться о моей безопасности.

Мы пешком пошли к домику родителей Винсенто. Во время боевых действий городок не пострадал, и только многочисленные военные патрули (у нас трижды проверили документы) напоминали: вы на оккупированной территории, и жители ее не смирились.

«И как тебе роль оккупанта? – поинтересовался внутренний голос: – Ты столько книг прочитал о героической борьбе против них. Каково тебе с другой стороны?» – «Не знаю еще», – ответил я.

– Мы пришли, – сказал Линаро.

Мы остановились перед забором маленького, давно не крашенного деревянного коттеджа. Как в нем может разместиться семья с девятью детьми, непонятно. В небольшом дворике совершенно седой, но еще довольно крепкий мужчина вручную обстругивал какую-то доску.

– Папа! – окликнул его Винсенто и бросился во двор.

Я остался пока на улице. Пусть они поздороваются. Кажется, этот парень явился домой без предупреждения, впрочем, вряд ли ему за это попеняют.

Наконец они обернулись ко мне, и я подошел поближе. Винсенто представил меня только по имени.

– Моя фамилия Галларате, – отчеканил я. Синьор Линаро посмотрел на меня, прищурив глаза:

– Тот самый?

Я кивнул и с вызовом поинтересовался:

– А что, есть претензии к качеству?

Синьор Линаро покачал головой:

– Похоже, твой отец все делает великолепно.

– Я тоже так думаю.

Он протянул мне руку, я ее пожал.

– Иди поздоровайся с матерью, – велел синьор Линаро сыну.

Винсенто кивнул и ушел в дом.

– Так это из-за тебя Винсенто…

– Да. Из-за меня.

– Зачем ты с ним приехал?

– Я его привез, – усмехнулся я. – Чтобы он не тратился на билет.

– Отдаешь долги?

– Не знаю, насколько это возможно, – ответил я неуверенно.

Из дома вылетела молодая девушка:

– Я сейчас всех соберу! – крикнула она и побежала куда-то на улицу.

Ну, понятно, все дети где-то гуляют.

– Поседел я в лагере, на юге, – заметил синьор Линаро. – Так что о Кремоне в этом доме не жалеют, а какими вы будете, еще неизвестно.

Я поднял брови:

– Винсенто сказал мне об Энрико. Кремона тоже бы так поступила?

Он покачал головой:

– Ты же знаешь, что нет.

– Знаю, – жестко ответил я, – во время последней заварушки я был под Мачератой и кое-что видел. И если вы не жалеете о Кремоне, то почему ваш сын бегает по джунглям?

– Не мог же я рассказать ему правду!

Тут до меня дошло:

– О! Простите, я не подумал.

– Ничего. Это даже хорошо, что ты не можешь этого понять. Вселяет надежду.

Вот тут я на самом деле понял, что он имеет в виду, я-то было решил, что он просто не хочет подвергать мальчишку опасности: проговорится или ляпнет что-нибудь противокремонское. А у него были не только такие опасения.

– Я посоветовал Винсенто взять Энрико с собой в Палермо. Ну, пока тут всё не успокоится. По джунглям бегать небезопасно, даже если в тебя не стреляют.

– Я-то не против.

– Это хорошо. У наших парней тоже терпение не ангельское, если мальчишки кого-нибудь убьют… Всё это может очень плохо кончиться…

Через двор, к дому, пробегали представители младшего поколения семьи Линаро. Но тринадцатилетнего мальчика среди них не было. Я забеспокоился:

– Утром он был здесь?

Синьор Линаро понял, о ком я.

– Да, – он с беспокойством огляделся.

– Вам следовало его запереть! – со злостью сказал я. – Или вы думаете, что у нас даже горынычи милосердны?!

– Он обещал!

– Ну и где он?!

Синьор Линаро пошел в дом, знаком предложив мне следовать за ним.

Я познакомился почти со всей семьей. Пауза в возрасте между младшими и старшими детьми – примерно пять лет, столько, вероятно, синьор Линаро провел в лагере. Когда он вернулся, Энрико было шесть или семь, а Винсенто – тринадцать или четырнадцать. Синьора Линаро, ее старшая дочь и младшие дети ничего против меня не имели, а вот еще две сестры Винсенто немного постарше меня – прямо-таки испепеляли взглядами, и вернувшегося после долгого отсутствия брата – тоже. Да, здесь нам будет непросто.