Я два раза проверил, как пристегнут Вито, прежде чем отпустил его в полет над водой.

– Не смотри вниз, не торопись. Все будет хорошо, – напутствовал я его.

– Угу, – всхлипнул тигренок.

Я его подтолкнул, и он, перебирая руками, поехал к противоположному берегу реки.

Храбрый Стратег переправлялся через реку стоя у меня на животе, с любопытством глядя на холодные волны. Он так вытягивал шею, стараясь заглянуть вниз, что я всю дорогу побаивался: большущая голова перевесит, и он свалится.

Когда мы с ним появились на другом берегу, Вито еще подрагивал от пережитого ужаса.

– Ты молодчина! – похвалил я своего храброго тигренка. – И все остальные речки теперь будут не страшны, да?

Он, улыбнувшись, кивнул.

Переправа прошла без эксцессов, но заняла почти два часа.

Сегодняшний подъем в гору был гораздо тяжелее позавчерашнего, но никто из тигрят не пожаловался и не ныл. В какой-то момент Гвидо сам велел Траяно отдохнуть – самый мелкий малек здорово запыхался. Они остались вдвоем, а когда мы добрались до конца склона, Роберто налегке спустился вниз и помог Гвидо доставить наверх маленького тигренка и его рюкзак.

Я внимательно следил за остальными тигрятами – нет, никто из них не собирался насмешничать. Забыли они про свое дурацкое «честно, нечестно», дай бог, чтобы навсегда – это они уже сами догадались, я им не объяснял.

– Ну вот, – заметил Алекс, когда мы слегка отдохнули и были готовы выступить, – остался только один неглубокий овраг. И больше никаких препятствий.

Тигрята выглядели разочарованными.

– Жаль, – вздохнул Вито. – Почему нельзя было пойти в поход на целый месяц?

– Один рацион, – заметил Гвидо, – весит два с половиной килограмма. Тридцать – семьдесят пять килограммов. Это больше, чем весит любой из нас. К тому же однообразие надоедает.

– Угу, – Вито согласился, но был опечален, что жизнь так прозаична.

– А что тебе не нравилось весь месяц? – поинтересовался я (по редкому сосновому лесу можно было идти рядом и разговаривать). – Тренировки или соревнования?

– Ну, мы же ничего не выиграли. Везде были последние или предпоследние.

Я посмотрел на него хитро:

– А что тебе на самом деле не нравилось?

Вито поднял на меня удивленный взгляд:

– Ну, да, я понял!

– Странно, что вы не всюду были последние, – заметил я серьезно, – наверное, те, кого вы иногда обходили, тоже любили позлорадствовать и поиздеваться друг над другом.

Вито покраснел, опустил голову и спросил:

– Думаешь, это связано?

– Конечно. Ты не обязан играть в команде. Можешь хоть всю жизнь прожить одиночкой, если хочешь. Но если уж люди собрались в команду, то должны вести себя соответственно, иначе они все проиграют. И даже если не надо играть и выигрывать… Не иметь своей команды – это все равно, что не иметь дома…

Я отвернулся: черт! Не надо было об этом заговаривать – для меня это слишком больно. Да если бы в восемь лет я понимал, чего у меня нет, умер бы от горя!

– Энрик! Ты чего? – с беспокойством спросил Вито. Я мотнул головой:

– Всё в порядке.

Мы устроили большой привал у чистого холодного ручья, пообедали, побрызгались. Тигрята общими усилиями, громко визжа от восторга, повалили в воду Роберто (он не особенно и сопротивлялся). Стратег бегал по берегу и очень боялся, что я утону. Сам он в воду лезть отказывался. А я не мог вспомнить, как этна-лисы относятся к воде: как кошки или как собаки?

Из меня вытрясли долгую историю окончания Второй Пунической войны, так что я опять потерял голос.

В 17:00 (традиция есть традиция!) вновь выступили. Овраг пришлось пересечь примитивно: спуститься вниз и подняться наверх. В семь часов вечера мы подошли к «тому самому лесу» и пошли вдоль ручья, на котором несколько дней назад стоял лагерь «драконов», метрах в двух впереди шла какая-то другая компания, на пятки нам наступали еще какие-то ребята – становилось тесно. В половине девятого, отнюдь не первыми, мы прошли через ворота лагеря.

– Пришли, – упавшим голосом произнес Луиджи.

– Да, а что такое? – с беспокойством поинтересовался Роберто.

– Ничего, – помотал головой Луиджи, но вид имел самый траурный.

– Идите доложитесь капитану, – приказал нам дежурный офицер.

– Есть, – откликнулся я.

Мы направились к штабному домику.

– Так в чем дело? – не отставал Роберто от своего гренка. – Тебя ждут кровавые мстители? – Роберто-то умеет быть ехидным, оказывается.

– Не-е, – ухмыльнулся Луиджи, – не должны. Просто, ну… Опять всё будет, как было.

Надо же, бывшему главному пакостнику тоже было плохо!

– А вот это от тебя зависит!

Луиджи раскрыл рот, но ничего не сказал – и с шумом его захлопнул. А что тут возразишь?

– Приходите к нам после ужина, – пригласил я, – посидим у костра, послушаем, как Лео поет. У кого есть слух, может подтянуть…

Мы подошли к домику, на крыльце столкнулись с большой веселой компанией с Ари в главной роли, пожали друг другу руки, похлопали по плечам, представили Стратега, нам обещали нынче же рассказать нечто преуморительное…

Дверь начальственного кабинета была раскрыта нараспашку. Мы вошли и нестройно поздоровались. Капитан пересчитал нас взглядом (а этот малек откуда взялся?) и облегченно вздохнул:

– Ну, как погуляли?

– Здорово! – воскликнул Нино.

Ловере несколько мгновений рассматривал веселые мордашки наших тигрят:

– Всем остальным тоже понравилось?

Тигрята энергично закивали. Капитан вопросительно взглянул на меня, я улыбнулся и чуть заметно кивнул: «Да! Мы это сделали!»

Ловере погладил сидящего у меня на плече лисенка:

– Отнеси его к синьору Адидже.

– Это еще зачем? – воинственно поинтересовался я. Капитан недовольно покачал головой:

– Он может быть чем-нибудь болен или быть носителем какого-нибудь вируса.

– Угу, – согласился я, облегченно вздохнув.

В дверь уже ломились следующие пришедшие из похода. Капитан чуть заметно поморщился (поговорить некогда) и улыбнулся:

– Ну что ж. Идите ужинать, голодные дети.

Мы вышли наружу.

– Надо было остаться в лесу, – заявил Вито, – а сюда прийти к отбою! Вот!

– Или вообще не приходить, – весело подтвердил я.

– Ну-у… А охотиться вы умеете? – поинтересовался Нино.

– Да, но здесь не на кого, – ответил Алекс.

– Вытащили детей из первобытного состояния, – проворчал Лео.

– Бросьте, ребята, вам бы надоело через пару дней, – заметил Гвидо.

– Вот когда надоело бы, тогда бы и вернулись! – воскликнул Романо.

– Да не переживайте вы так, тигрята, – попросил я. – Мы же не умираем завтра. Сходим еще не раз.

Я вспомнил одну очень древнюю мудрую сказку: «Ты в ответе за тех, кого приручил». Это точно.

– Правда? – счастливо выдохнул Вито.

– Я тебя что, хоть раз обманул? – удивился я.

– Ну, через неделю все кончится…

– Мы все живем в Палермо.

– А второй катер ты где возьмешь? – поинтересовался Лео. – Ну, экзамены-то мы сдадим, как вернемся. А катер?

– Угоню где-нибудь, – легкомысленно отмахнулся я.

– Энрик! – укорил меня Алекс. – Что ты говоришь? При детях!

Дети сгорали от любопытства.

– Это шутка, – попытался оправдаться я. – Мы хоть раз не решили поставленную задачу? Придумаем что-нибудь…

Сегодня вечером пели мы довольно мало: все хотели что-нибудь рассказать. Стратег оказался в центре внимания, как какая-нибудь кинозвезда, и мне пришлось отбирать его у ребят, желавших впихнуть в него все конфеты, булочки и печенье, какие только нашлись в лагере. Мы делились описанием нового метода форсирования оврагов и хвастали что наши тигрята прошли за день сорок километров (тридцать девять – уточняли тигрята, сияя от восторга и гордо задирая носы). Ари и компания на полдороге посеяли «кошку» и карабины и через одну из речек переправлялись на самодельном плоту, который расползся прямо на стремнине, один из рюкзаков так и не нашли, остальные промокли насквозь. Рассказывать об этом им было смешно. Нам слушать – тоже. Малек, в прошлом году упавший в овраг, слегка вырос, но не поумнел и в этом году поступил аналогично, решив проверить, хорошо ли он прицеплен к веревке, прямо посередине переправы. Его выловили и делали искусственное дыхание. Рассказчику было не смешно: