Все уселись в кружок у костра и принялись за поздний ужин.

– А как его зовут? – спросил Тони, кивая на лисенка.

– Э-э-э… Стратег! – заявил я серьезно. – Это чтобы Лео было кого так назвать!

Ребята тихо рассмеялись. Новоокрещенный Стратег проснулся и заинтересовался нашим ужином. Я предложил ему размоченные в теплом молоке крекеры, и он занялся едой.

– А про римских легионеров… – разочарованно спросил Вито.

Мы устало посмеялись.

– Никакого угомону! – заметил Роберто.

– Не сейчас, – серьезно сказал я. – Как поужинаем – сразу спать. Надо их положить через одного, – продолжил я, – а то опять передерутся. Так что в маленькой палатке – Вито, Романо, Нино, Лео и я. А все остальные – в большой.

На усталом, осунувшемся лице Луиджи стала появляться робкая улыбка. Настоящая, не как у мелкого пакостника. Потом он вспомнил, что крайний срок наступает уже утром, и посмотрел на меня с испугом. Я промолчал. Разговор будет завтра, и не по моей инициативе – тебе придется набраться храбрости! А там посмотрим.

Мальков загнали спать (на этот раз без особого труда), и Гвидо распределил вахты, этой ночью моя очередь наступала последней.

– По-моему, – грустно произнес я, обращаясь к Алексу, но так, чтобы все слышали, – Гвидо мне за что-то мстит.

– Конечно, – легко согласился Гвидо. – Нечего было записывать меня в калеки. Вот сам и попробуй!

– Послезавтра поваляешь его по песочку на пляже, – пресек Лео взрыв моего возмущения. – Тащи сюда свои синяки, – он продемонстрировал мне наше универсальное лечебное средство.

– Знаю я, как оно работает, – проворчал я, подвигаясь к нему поближе и снимая с плеча уже нагревшуюся мокрую тряпку, – ни один нормальный организм не захочет повторения – вот и вылечивается.

Стерпев очередной терапевтический сеанс, я полез в палатку. Тигрята лежали поверх спальников, и Романо яростно доказывал Нино, что я более великая и героическая личность, чем Лео. Вито поддакивал. О, Мадонна! Вот за это точно надо шлепать.

Заметив меня, мальчики замолчали. Я сел на свой спальник, недовольно покачал головой и приказал Романо:

– А ну-ка перевернись.

Он удивился и перевернулся на живот, и я его так шлепнул, аж звон пошел. Тигренок только охнул.

– Спать, – велел я, – а то у Лео рука еще тяжелее.

Нино показал Романо язык и полез в спальник, наверное, чтобы его было трудно шлепать.

Романо надулся и смотрел на меня обиженно и недоумевающе.

– Не понимаешь? – спросил я. Он помотал головой.

– Ну, подумай немножко.

– Угу, – пробормотал он, моргая, чтобы не заплакать. Я обнял и его, и Вито, чтобы никому не было обидно:

– Бедные дети, – прошептал я, – замучили, загоняли.

Возревновавший Стратег вцепился коготками в мою шею. Я дал пальцем ему по носу: не хулигань. Романо хмыкнул. Нино вылез из спальника и начал подбираться ко мне поближе. В этот момент в палатку вошел Лео, и Нино переменил свои намерения – пусть его Лео обнимает. Лео, конечно, так и сделал.

Через пару минут Вито и Романо уже спали, прижавшись ко мне, Нино – к плечу Лео.

Мы с Лео запихнули тигрят внутрь спальников – ночью будет не жарко, синхронно облегченно вздохнули и тоже рухнули спать. Все-таки римские легионеры проходили свои сорок километров по хорошей римской дороге!

Под утро у меня так зверски разболелось плечо, что я проснулся за полчаса до начала своей вахты. На уголке моего спальника свернулся калачиком Стратег, тигрята тоже свернулись калачиками внутри своих спальников. Рука не поднималась, поэтому надеть футболку не удалось, накинув куртку, я выбрался из палатки.

– Ты чего? – хмуро поинтересовался Гвидо.

Кажется, он решил, что слишком уж хитроумный я ни за что не позволю ему одержать над собой верх и устрою ему короткую, а себе длинную вахту. А что? Хорошая идея!

– Плечо болит, – признался я.

– А-а-а, – понимающе потянул он, снял с ветки тряпку, только вчера вечером бывшую моей футболкой, и отправился к ручью, чтобы смочить ее и сделать мне еще один холодный компресс.

Пойти спать пораньше я ему так и не предложил – Гвидо бы обиделся.

– И что нам сегодня предстоит? – поинтересовался я, садясь поближе к костру: и так холодно, а тут еще эта мокрая тряпка.

– Уймись. Дай и другим посовершать подвиги, – беззлобно огрызнулся Гвидо.

– Какие ж тут подвиги? – удивился я. – Сам дурак, вот и мучаюсь. Лео никогда ниоткуда не падает.

Мы помолчали.

– Как ты думаешь, – нарушил молчание Гвидо, – то, что произошло с тигрятами, то навсегда?

– Хотел бы я знать. Но мне кажется, такие изменения происходят быстро. Какой-то щелчок – и всё. Другое дело, что щелчок бывает не у всех. А с нашими… Сначала целый месяц ненавязчивого капанья на мозги «будь мужчиной», а потом еще мы – такие крутые, и препятствия, которые нельзя обойти, только преодолеть. И еще, помнишь, анекдот про резидента? В нем же нельзя поменять местами Этну и Новую Сицилию, получится вранье. Так что на другой планете у нас бы ничего не вышло.

– А почему тогда капитан Ловере от них отказался?

– Почему же отказался? Он все сделал правильно – и с нами, и с ними, – тихо рассмеялся я.

– Ты не обижаешься?!

– За что?

– Ну, он нами манипулирует!

– Ну и что? Мы тоже уже два дня сами этим занимаемся. И тигрята нам за это спасибо скажут. И еще, мы же могли сдаться.

– Мы?! Нет!

– Это почему? – притворно удивился я.

– Э-э-э, – не нашелся Гвидо. Мы опять помолчали.

– То есть для тебя это просто сложная задача? – спросил наконец Гвидо. – А тигрята?

– Ты же знаешь, что нет. Теперь они мне не безразличны. Скажем так, одно другому не мешает. Тот факт, что люди влияют друг на друга, вовсе не превращает нас в фигуры на шахматной доске. А тебе казалось, что твоя душа вольно парит над миром?

– Ну-у, в общем, да.

– Тело, предоставленное самому себе, может лететь только равномерно и прямолинейно.

– Ага, – тихо рассмеялся Гвидо, – точно.

– Иди досыпай, – предложил я, взглянув на часы. – Теперь моя очередь.

Гвидо кивнул и полез в палатку посмотреть еще парочку приятных снов. На смену ему из нашей палатки выбрался Стратег. Выспавшийся, голодный и решивший, что теперь я его мама. Я его покормил, приласкал и утешил. Потом, пока никто не видит, вошел с ним в Контакт и приручил по-настоящему: теперь он никуда не убежит и не потеряется. Я даже могу оставить его одного на некоторое время.

Зимой я не поблагодарил как следует того зверька, который помог нам спасти Ларису. Теперь вот отдам тот долг.

Я собирался дать всем поспать лишние полчасика, но мой суперкомпетентный начальник штаба не забыл поставить себе будильник, так что из моих благих намерений ничего не вышло.

– Последний рывок, синьоры, – заметил Алекс за завтраком. – Сейчас будет крутой спуск, река – пошире обеих предыдущих, – после нее тяжелый подъем, потом, через несколько километров, овраг, судя по карте, несерьезный. А потом мы войдем в тот самый лес, где родилась слава армии «Прыгающий тигр», а там уж близко. По сравнению со вчерашним днем – пустяки. Двадцать восемь километров.

– Ага, – кивнули тигрята, – а как вы воевали? Расскажете?

Римские легионеры были забыты. Sic transit gloria mundi.

– Вы же и фильм видели, и на разборе были, – удивился я.

– Это не то… – разочарованно потянул Нино.

– Рассказ – это тоже «не то», – логично заметил Гвидо. – Вот вырастете, поиграете сами, это будет уже «то».

Мы допили кофе (сегодня все воспылали любовью к черному кофе). С самого подъема Луиджи был бледен, молчалив и решительно стискивал зубы. Да, я понял, почему Алекс весной прикрыл младшего братишку: если Тони выглядел так же… Всё, хватит мучить ребенка, он уже достаточно пострадал и не забудет.

Луиджи посмотрел на меня вопросительно, я мотнул головой: не здесь, пересадил Стратега за пазуху к Роберту и направился в лес. Луиджи побрел за мной.