Малек продолжал ворчать до самой долины, а когда мы дошли к чистому ручейку на самом ее дне, решил выпить всю воду, наверное, чтобы никому больше не досталось. Я поднял его за шкирку:

– С ума сошел?! Кто ж так делает?

– Может, посолить? – спросил Гвидо, улыбаясь. Мы с Алексом засмеялись, вспомнив день нашего знакомства, первый бой, скалу, форт, даже внешне похожий на сковородку, на которой мы тогда жарились.

– Не-е, не надо, здесь воды сколько угодно и не так жарко, – помотал я головой, – только прочитай им лекцию, а то с ведром воды в животе и лошадь не бежит. Привал полчаса. Обедать будем на вершине.

– Я есть хочу! – сразу же возник Нино.

– Рано еще, – немного удивленно возразил Гвидо.

– А я хочу! – гнусавым голосом повторил Нино.

Я посмотрел на него насмешливо:

– Вот это и называется нытье по пустякам.

– Ты не имеешь права! – возопил он. – Я пожалуюсь капитану Ловере!

– Давай, – согласился я спокойно, – прямо сейчас, по комму. Соберитесь в кружок, позвоните ему и базарьте на здоровье, только отойдите в сторонку. Вы мне мешаете.

Я скинул рюкзак, размял плечи и устроился на травке. Моя команда последовала примеру.

Мальки убрались метров на десять и зашептались.

– А что за история с соленой водой? – лениво поинтересовался Роберто.

Гвидо вполголоса пустился в воспоминания. Тони недовольно насупился:

– А меня спрятали в подвал!

– Тебе, помнится, было восемь, маленький еще, – заметил его брат.

– А где граница? – поинтересовался хитрый, как лис, Тони.

– Вырастешь – узнаешь, – наставительно потянул я.

Тони надулся: бедный ребенок, он ожидал услышать число, например, двенадцать. И методом постепенного спуска убедить нас, что и младенцу можно дать в руки бластер. Сборище мелких пакостников, вверенных моему попечению, все-таки решило пожаловаться. Что-то они шепотом, но яростно говорили в комм. Только Вито, печально повесив голову, отвернулся от своей компании, перебрался поближе к нам, чем к ним, и устроился на траве, еще не решаясь присоединиться. Черт! Пригласить, или это его только смутит, отпугнет и заставит извиняться за то, чего он не делал? Я приглашающе ему улыбнулся, но он только мотнул головой.

Чего хочет от нашей лучшей в мире команды Ловере? Чтобы мы за три дня объяснили этим гнусным типам, чем отличается мужчина от придверного коврика? Сам капитан не решил эту задачу за три с половиной недели! «Это вызов», – серьезно сказал внутренний голос.

Комм пиликнул: мне пришло сообщение. Я приподнялся, взглянул на экранчик и прочитал: «Ты уже понял, что я тебе подкинул? Карт-бланш! Только верни их людьми! Ловере». Я едва не рухнул на траву от смеха.

– Чего? – удивились ребята, Гвидо как раз рассказывал про обстрел и раненого Паоло, и в этом не было ничего смешного. Я подсунул комм к носу Лео. Лео прочитал и присоединился к моему веселью. Ребята мне чуть руку не оторвали, пытаясь прочитать сообщение. Один за другим они отваливались, тоже принимались смеяться и бормотать нечто нечленораздельное.

Вскоре мы угомонились, но продолжали лежать на земле, тихо постанывая.

– Вот капитан с вами сейчас свяжется! Больше не будете издеваться! – услышал я голос Траяно с плачуще-истерическими нотками.

Это заявление вызвало новый взрыв хохота.

– Ой! Юмористы, – стонал Алекс, – всех достали.

Я стер сообщение с экрана: смертельный ужас вовсе не кажется мне лучшим другом педагога. Мало-помалу мы успокоились.

– Пора идти, – заметил Лео, взглянув на часы.

– Ага, – согласился я, дыша, как после долгого быстрого бега. – Не надо пересказывать им послание, – предупредил я команду.

Пакостники имели вытянутые физиономии жестоко разочарованных мартышек. Интересно, что капитан сказал им? Может быть, ничего, просто прервал связь, но провал неловкой попытки смухлевать объяснил бы всё и последнему идиоту.

– Встали и пошли. Пока тем же порядком, – скомандовал я. – Дышать и идти равномерно, не останавливаться. Тони, глотни воды и подержи ее во рту, ты, похоже, досмеялся.

Тони сдавленно хохотнул.

– Всё! – велел Алекс. – Самурай должен держать себя в руках.

– А кто это такой? – поинтересовался Тони.

– На привале расскажу, – обещал я. – Ты еще не просветил своего братишку? – удивленно обратился я к Алексу.

– Он просто пока не добрался, – проворчал Алекс, – как доберется – мы все пожалеем.

Деморализованные пакостники, не протестуя, заняли свои места в колонне. Стоп! Если я хочу чего-нибудь добиться, нельзя их так называть. Даже мысленно. А как их называть? Мой Геракл окрестил бы их «глупыми котятами» – подходяще. А Тони у нас – «умный котенок», кстати, похож.

Примерно полчаса глупые котята шли молча. Начался подъем, пока еще довольно пологий, скоро мы дойдем до небольшой седловины, а после нее начинается крутой склон возвышающегося над всеми другими холма. Его, конечно, можно было обойти, но Алекс не захотел, и мне это тоже понравилось.

Я уже расслабился, как вдруг…

– Я устал! – заныл один глупый котенок.

– Я пить хочу! Почему нельзя? – заныл Романо.

Тони оглянулся и посмотрел на ровесников с величайшим презрением. Ну, смотри, умный котенок, теперь тебе нельзя жаловаться!

– Хлебни из фляжки, подержи воду во рту и выплюни, – велел я жаждущему и проследил, чтобы он так и сделал.

– Я устал! – опять заныл… кто это? Нино.

Роберто критически оглядел мальчишку и перекинул его рюкзак себе на плечо.

– Я тоже устал! – сразу же заныл Траяно.

Черт побери! Почему их не задушили в колыбели?.. Или не сделали им операцию по перемене пола?

– Давай сюда, – протянул я руку за его рюкзаком.

Вито оглянулся, открыл рот, закрыл его, сжал зубы, повернулся лицом к холму и сделал шаг вперед. Молодец! Этот котенок чуть получше. Я с подозрением взглянул на Луиджи, он отвел взгляд и не пожаловался. Интересно, почему?

– Вперед, – скомандовал я, – и кто еще раз остановится до седловины – пожалеет!

Напуганные котята потопали вперед. В седловине они упали на травку на склоне и сделали вид, что уже почти умерли, даже Нино и Траяно, которые довольно долго шли налегке. Алекс взглянул на часы и недовольно покачал головой:

– Медленно, – пояснил он, – я думал в три, ну в полчетвертого мы будем уже на вершине. А сейчас почти три.

– Ясно. Привал пятнадцать минут.

– При таком темпе мы к закату будем далеко от воды, – заметил Алекс.

– Значит, пойдем в темноте, – невозмутимо ответил я.

– Через большой глубокий овраг, – уточнил Алекс.

Я только поднял брови: беспокоиться будем последовательно.

Я вернул Траяно его рюкзак и сел помедитировать: надо подумать! Летучие коты покусай капитана Ловере! Почему он не предупредил нас пару дней назад?! Мы бы пошевелили извилинами. Выдали бы несколько интересных идей, обсудили и сейчас знали бы, что делать!

«Не выдавай желаемое за действительное! – велел ехидный внутренний голос. – Ты приучил своих друзей, что все придумаешь сам. Что их дело осознать твою великую идею и двигаться в русле… и всё будет тип-топ. Допрыгался! Это тебе не по полосе препятствий бегать!»

Стоп. Самогрызение не поможет. Надо изучить исходные данные, поставить задачу, придумать путь ее решения и идти к намеченной цели. Больше я ни о чем подумать не успел, потому что назначенное мною время привала истекло. Но, по крайней мере, я вылез из бездны черного отчаяния: мне задали задачу, которую я не могу решить! Я – и не могу?! Скажете, когда не решу!

Я открыл глаза и поднялся на ноги. Напротив меня стоял Луиджи и протягивал мне свой рюкзак. Я удивленно поднял брови.

– Ну, ты же тащил за Траяно… – пояснил он с наивным видом.

– Ну и что?

– Так нечестно!

– Надел рюкзак и пошел, – велел я тоном, способным осушить и превратить в пустыни пару-тройку приличных морей.

– Ну почему?! Так нечестно!

– Э-э-э, – потянул Роберто, – Энрик, ну я могу понести…