— Вы хотите сказать, что с его стороны это была не грубость?

— Думаю, он просто не знал, как иначе себя повести. Думаю, через несколько десятков или сотен лет драконы привыкнут к людям, станут больше спускаться в нижние земли и ближе общаться с такими, как мы. И со временем настолько сольются с нами, что их будет не отличить. Но сейчас им нужно помогать, вести, подсказывать. Воспринимайте их, как невоспитанных детей.

Он подошёл к открытому окну, высматривая что-то.

— Думаете, его можно перевоспитать? — неуверенно спросила я.

— Так, нам сюда, — маг уверенно зашагал по коридору, увлекая меня за собой. — Не знаю, леди Лорелея. Но вдруг он и есть настоящий, тот единственный Избранный, который вам уготован?

— Не может быть. Я ничего к нему не чувствую!

— А вы хоть к кому-нибудь что-то чувствуете? — насмешливо спросил он, и я, смутившись, замолчала.

— Да. Нет. Не знаю. Кристиан Артаур вроде милый.

— Это тот, которого вы сегодня облили сотворённым вином?

Я хмыкнула и на несколько мгновений задумалась.

— Ещё миркутанец интересный. Бритый такой, с бородкой.

— Интересный — это, по-вашему, чувство?

Больше я ему отвечать не стала. Не хочет воспринимать меня всерьёз — нечего и вопросы задавать!

Дортмунд остановился у балкона и, помедлив мгновение, жестом предложил мне выйти. Мы опёрлись локтями о высокий парапет и подняли глаза на небо, которое постепенно покрывалось яркими звёздами. Маг глубоко вдохнул свежий, сладкий ночной воздух, а выдохнув, сказал:

— Знаете, я ведь его чуть не убил.

— Что?.. Кого?

— Рэймонда. Дракона вашего. Но, видать, он и правда избранный, раз выжил. Это была последняя битва той войны. Самая жестокая. Много тогда драконов полегло, да и людей тоже. Магов много потеряли…

Я замерла, во все глаза глядя на человека, которого уже начала считать как минимум другом.

— Вы тоже сражались в той войне? — едва слышно прошептала я.

— Сражался.

— И… многих вы убили?

Он взглянул на меня со странным выражением смеси горечи и нежности.

— Знаете, об этом лучше не задумываться. Никогда.

Воцарилось тяжёлое молчание. Казалось, надо бы закрыть эту тему, приводить себя в порядок и возвращаться на бал, но ещё один вопрос не давал мне покоя. Поэтому я повернулась к Дортмунду и, отчаянно смущаясь, тихо заговорила:

— Все твердят, что судьба сама сводит избранных, что предначертаны друг другу. И именно дракон первый оказался на моём пути. Я ведь даже сама к нему подошла! Неужели это и есть судьба? Неужели всё предрешено?

— Вы же сами предлагали отправить его обратно в горы.

— Да, и до сих пор была бы не против, если бы он сам ушёл и не участвовал во всех этих смотринах. Но если предположить, что он — настоящий избранный, то чем же всё кончится?

— Тем, что судьба снова столкнёт вас вместе, — улыбнулся Дортмунд. — На самом деле, вы — первая фея, для которой собрали женихов в одном месте. Раньше ведь всегда было так, что фея встречала свою судьбу сама, и лишь по вспыхнувшей любви понимала, что перед ней — тот самый, единственный. Но Ульрих не мог позволить себе ждать, пока вы сами найдёте свою пару, свободно гуляя по миру. Как показали последние несколько сотен лет, не многие феи сохраняют своё бессмертие до встречи с истинной любовью.

— И всё же. Как по-вашему, дракон и есть моя судьба?

Он смотрел на меня долго, слишком долго, и я была почти уверена, что маг видит меня сейчас насквозь.

— Не думаю, что очерёдность встречи с избранными стоит принимать во внимание, — ответил он и вдруг улыбнулся. — Нас наверняка все заждались. Вернёмся на бал?

Возвращались мы не спеша. Я твёрдо для себя решила, что впредь буду выше и не стану обращать внимание не драконовы выпады. Слишком много чести. Выгонять его, впрочем, тоже не буду. Дортмунд уверил меня, что драконы могут неверно понять, если мы выставим из замка всего одного избранного, и тот окажется их соратником. Как бы не решили, что это отличный повод для возобновления войны.

— Кстати, это крыло обустроили для избранных, — сказал Дортмунд, указав в коридор, мимо которого мы проходили. Вместо масляных ламп здесь горели свечи, они заливали коридор мягким, но достаточно ярким светом, а под ногами тянулся длинный ковёр глубокого фиолетового цвета с золотистой каймой. Мы уже прошли было мимо, но тут в глубине раздались странные звуки, и я, сделав полшага назад, заглянула в коридор.

Одна из дверей распахнулась. Из неё выскочила хрупкая девушка в тонкой короне с красным, словно от крайнего смущения, лицом. Подхватив юбки, она спешно шагала прямо на нас.

— Зои? — осторожно спросила я, припомнив её имя. — Что-то случилось?

Из той же двери вышел принц, уже переодевшийся в тёмный, менее нарядный, чем прежний, костюм.

Принцесса вдруг хищно улыбнулась, вздёрнула свой миленький курносый носик и, проходя мимо меня, тихо произнесла:

— На всех семи стульях всё равно не усидишь. Ты мне ещё благодарна быть должна.

— За что? — выдохнула я, но к нам уже приблизился принц Артаур, и Зои, подмигнув ему, чуть ли не бегом направилась в бальный зал.

Что ещё за перемигивания? С таким красным лицом из покоев прекрасных принцев выходят только после очень милой беседы. Да-да, именно милой, ведь другой беседы в такой ситуации быть не могло!

Я поджала губы и больше рефлекторно, чем осознанно, ударила принца по щеке. Получилось слабо, он только чуть вздрогнул, не более того, но улыбка, с которой он подошёл ко мне, тут же стекла куда-то вниз.

— За что? — повторил он мой же вопрос.

— Вы! — я ткнула его у грудь указательным пальцем. — Вы знали, что моя судьба — полюбить одного из вас, с этим явились перед мои очи — и что я вижу?! Стоило мне отвернуться, как вы уже уединяетесь с моей названной сестрой!

— Не понимаю, о чём вы, леди Лорелея! — воскликнул принц в ответ. — Я лишь отошёл переодеться.

— Ах да, и Зои помогала вам завязать платок на шее, как же я не догадалась!

— Что? Нет же, Зои просто пришла с визитом вежливости, — продолжал настаивать принц. — Мы лишь обсудили кое-какие вопросы — и всё.

— Не подходите ко мне больше, — мои брови грозно сошлись на переносице. — Не думаю, что у нас что-то выйдет, так что не тратьте на меня своё время.

Я развернулась и, отстукивая каблучками по мраморному полу, пошла в бальный зал.

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, леди Лорелея, — проговорил Дортмунд, поравнявшись со мной через секунду, — но, по-моему, между ними действительно ничего не было.

— С чего вы взяли, лорд?

— Я всё-таки маг и могу отличить откровенную ложь от…

— Неоткровенной?

В этот момент меня догнал принц и пошёл по другую руку.

— Да постойте же, леди Лорелея! Почему вы мне не верите?

Я резко остановилась и обернулась к Артауру.

— А почему я должна вам верить? Из вашей комнаты выходит Зои, покрасневшая до самых кончиков ушей! Наше знакомство хоть и было недолгим, но вполне достаточным, чтобы не возникало сомнений в причинах её смущения!

— Да она покраснела от злости и обиды, потому что я её спровадил прочь из своих покоев!

— Да что вы говорите, ваше высочество, — сощурилась я. — Скажете ещё, что она вас провоцировала?

— Вот именно! — воскликнул принц, и лицо его выражало вполне искреннее отчаяние. Ещё бы. Не видать ему бесплатного бессмертия, как своих ушей!

— Разговор окончен, — прошипела я и, не говоря больше ни слова, пробежала последние несколько шагов до входа в зал, где играла задорная музыка какого-то весёлого танца.

В зале я подошла к первому попавшемуся столику и одним глотком выпила тонкий бокал лёгкого фруктового вина, а за ним и второй. Потом обхватила себя руками и прислонилась к стене.

— Зря вы с ним так, — тихо проговорил Дортмунд, пристроившись рядом. — В конце он действительно говорил правду.