Любопытный эпизод, характеризующий доктора Гааза, приводит В. В. Вересаев. Однажды на заседании Московского тюремного комитета, членом которого был и московский владыка митрополит Филарет, Гааз так ревностно отстаивал интересы заключенных, что даже архиерей не выдержал и возразил: «Да что вы, Федор Петрович, ходатайствуете об этих негодяях! Если человек попал в темницу, то проку в нем быть не может». На что Гааз ответил: «Ваше высокопреосвященство. Вы изволили забыть о Христе: он тоже был в темнице». Филарет, сам, к слову сказать, много усердствующий для нужд простого народа, и причисленный впоследствии к лику святых, смутился и проговорил: «Не я забыл о Христе, но Христос забыл меня в эту минуту. Простите, Христа ради».
В конце концов, Гааз все свое достояние употребил на нужды больных и заключенных. До последней копейки. Хоронили его на счет полиции. Но за гробом «святого доктора» на Введенские горы шли двадцать тысяч человек! Возможно, это были самые многолюдные похороны в Москве.
На Введенских горах похоронены еще многие известные московские «иноверцы»: архитектор Франц Иванович Кампорези (1754–1831), биолог и естествоиспытатель, профессор Московского университета и директор университетского зоологического музея Карл Франциевич Рулье (1814–1858); скрипичный мастер, получивший в 1924 году от рабоче-крестьянской власти довольно-таки экзотическое звание «заслуженного мастера Республики», чех Евгений Франциевич Витачек (1880–1946); семья известных московских фармацевтов и аптекарей Феррейнов (этим именем нынешний небезызвестный предприниматель В. Брынцалов назвал свой фармацевтический завод). Феррейны на рубеже XIX–XX вв. открыли в Москве несколько аптек, и некоторые из них работают до сих пор — например, на Никольской улице, на Серпуховской площади.
Дореволюционных российских коммерсантов — иноверцев и иностранцев — здесь вообще было похоронено очень много. А. Т. Саладин пишет: «Фамилии Кноп, Вогау, Иокиш, Эйнем, Бодло, Пло, Мюллер, Эрлангер и т. д. здесь пестрят на многих памятниках, напоминая вывески Мясницкой улицы и Кузнецкого моста».
В советский период Введенское кладбище, вполне сохранив свой характерный западноевропейский вид, становится преимущественно русским. Хотя местные жители неизменно и по сей день называют его Немецким. В это время здесь были похоронены художники Виктор Михайлович Васнецов (1848–1926) и его брат Аполлинарий Михайлович (1856–1933); архитектор, автор проекта Музея изящных искусств им. Александра III (им. Пушкина), универмага «Мюр и Мерилиз» (ЦУМ), «Чайного дома» на Мясницкой и многого другого, Роман Иванович Клейн (1858–1924); крупнейший российский издатель, владелец влиятельнейшей газеты «Русское слово», прозванной современниками «фабрикой новостей» и «Левиафаном русской прессы», Иван Дмитриевич Сытин (1851–1934); еще один знаменитый архитектор-конструктивист — Константин Степанович Мельников (1890–1974), построивший в Москве несколько рабочих клубов, и особенно прославившийся проектом собственного дома в Кривоарбатском; артисты — Алла Константиновна Тарасова (1898–1973), солистка Большого театра Мария Петровна Максакова (1902–1974), Анатолий Петрович Кторов (1898–1980), Татьяна Ивановна Пельтцер (1904–1992), мхатовец и популярнейший спортивный комментатор Николай Николаевич Озеров (1922–1997) и его брат — режиссер, автор картин «Освобождение», «Солдаты свободы» и других Юрий Николаевич Озеров (1921–2001), писатели — Степан Гаврилович Скиталец (1868–1941), Дмитрий Борисович Кедрин (1907–1945), Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954), любимый писатель Мао Цзэдуна Феоктист Алексеевич Березовский (1877–1952), Ираклий Луарсабович Андроников (1908–1990), Сергей Васильевич Смирнов (1912–1993); «возлюбленная» М. Цветаевой поэтесса Софья Яковлевна Парнок (1885–1933); литературоведы и культурологи — Алексей Николаевич Веселовский (1843–1918), Владимир Владимирович Ермилов (1904–1965), Борис Леонтьевич Сучков (1917–1974), Михаил Михайлович Бахтин (1895–1975), Вадим Валерьянович Кожинов (1930–2001); знаменитые боксеры — Николай Федорович Королев (1917–1974), Валерий Владимирович Попенченко (1937–1975), Виктор Павлович Михайлов (1907–1986); первый маршал, похороненный не в Кремле и не на Новодевичьем — Григорий Александрович Ворожейкин (1895–1974), выдающийся ученый-физик, лауреат Нобелевской премии Илья Михайлович Франк (1908–1990), москвовед Яков Михайлович Белицкий (1930–1996). На кладбище могилы более чем сорока Героев Советского Союза.
Забавное обстоятельство, (если только такое выражение уместно в рассказе о кладбище), сопутствовало погребению олимпийского чемпиона Валерия Попенченко. В последние годы он заведовал кафедрой физической подготовки в соседнем Бауманском училище и трагически погиб в самом здании училища: профессор физкультуры каким-то образом сорвался с лестницы. И прославленного чемпиона по чести похоронили на Введенских горах… в чужой могиле! Могила эта предназначалась совсем для другого человека — для недавно умершего В. М. Шукшина, которого кто-то на очень высоком уровне в самый последний момент, чуть ли уже не при выносе Василия Макаровича из зала прощания, распорядился все-таки похоронить на Новодевичьем. И готовая его могилка на Введенском некоторое время так и оставалась не занятой. Вскоре умер Попенченко, тогда могила и пригодилась.
Борис Леонтьевич Сучков был в литературном мире фигурой весьма значительной: он возглавлял Институт мировой литературы АН СССР. Казалось бы — какие могут быть проблемы с похоронами «литературного генерала», как называли тогда деятелей такого уровня? — ему обеспечены самые престижные мостки! Не тут-то было. Несчастный директор ИМЛ стал жертвой советской бюрократической системы. Об этом рассказывает в своей книге «Фарисея» известный литературовед и эстетик Юрий Борев. Как-то так вышло, что некролог на смерть Сучкова не подписал никто из крупнейших советских руководителей. Скорее всего, это произошло по недоразумению: какой-нибудь ответственный товарищ, может быть, посовестился лишний раз тревожить старичков из политбюро по поводу, самих их ожидающему со дня на день. Соответственно, и в газетах некролог, не подписанный верховной властью, был опубликован где-то на задворках. И когда коллеги Сучкова из ИМЛ обратились в ЦК КПСС с просьбою посодействовать в погребении их директора на Новодевичьем, на Старой площади, взвесив все изложенные выше обстоятельства, не нашли возможным распорядиться похоронить ученого на главном советском кладбище. В Моссовете по той же причине отказали похоронить Сучкова на Ваганьковском. Так прошла неделя в поисках места упокоения директора. Ученые мужи совсем уже было отчаялись разрешить эту проблему. К счастью, выискался какой-то ловкий «полуученый», как пишет Юрий Борев, который «нашел истинно научное решение: он обратился к гробокопателю, и тот, определив экономический эквивалент сложности проблемы, немедленно организовал похороны на Немецком кладбище».
На Введенских горах похоронено много православного духовенства: митрополит Трифон (Туркестанов; 1861–1934), изображенный П. Кориным на картине «Русь уходящая», настоятель храма Николы Большой крест на Ильинке Валентин Павлович Свенцицкий (1879–1931), настоятель храма Иоанна Воина на Якиманке Александр Георгиевич Воскресенский (1875–1950), который во время войны, при бомбежках Москвы, сутками стоял, как столпник, на колокольне своего храма и молился, чтобы Господь избавил москвичей от погибели и даровал победу русскому воинству. Напротив надгробия митр. Трифона — могила протоиерея Николая Викторовича Чепурина (1881–1947), профессора, ректора Московской Духовной Академии. Отпевал профессора богословия в Успенской церкви Новодевичьего монастыря лично Святейший Патриарх Алексий I. В надгробной речи Святейший сказал о Н. В. Чепурине, что тот за несколько месяцев своего руководства МДА сделал более, чем другие могут сделать за многие годы. Среди учеников Н. В. Чепурина был выдающийся отец Церкви митр. Питирим (Нечаев).
Существует версия, будто в 1925 году здесь был перезахоронен из Донского монастыря сам патриарх Тихон. Но затем — в 1946 году — его останки перенесли назад в Донской монастырь: в этот год в Москве собрались патриархи поместных церквей, и якобы перед их приездом останки Тихона ночью, тайком были эксгумированы и перенесены на его первоначальное место упокоения — в только что отремонтированный и открытый для богослужений Малый Донской собор. Это все, конечно, очень маловероятно. Но почему-то же молва возникла!
