– Борьба за власть, м-м-м, – покивал Павел.

– Ага! Стим взошел на престол и сделал советником и первым помощником мага Гариона. Никто не осмеливался думать, за какие заслуги его приблизили. В городах появились отряды псов-рыцарей. Их так назвали из-за шлемов в форме собачьей головы. Они так рьяно взялись за поддержание спокойствия, что мостовые покрылись запекшейся кровью. Даже косой взгляд карался без суда и следствия. И тут случилось что-то необычное – у простого народа пропала жажда жизни. Любого человека можно ударить, оплевать и вовсе убить, ему было безразлично, он готов делать все, что говорят. Такое состояние появилось у всех, кроме короля Стима и его прихлебателей, – Тана сплюнула с омерзением. Плевок заискрился на листе лопуха.

Павел слушал ее, открыв рот, и успев проглотить трех мух.

– Потом Стим, вкусивший крови, начал войну с соседним королевством Лавренией. Всегда и во всем ему помогал Гарион. Никто и никогда не видел короля без его сопровождения. Говорят, что в Лаврении появились глашатаи, которые передавали обращение Стима Грозного: «Вам дается два дня, для того, чтобы сложить оружие и преклонить головы пред нашим королем. Иначе живые позавидуют мертвым!!!»

– Офигеть! – скривился Павел. Я-то знал почему, но вышло убедительно, будто он и в самом деле сочувствовал.

– Глашатаев, конечно, повесили, но кто-то все же переметнулся. Остальные основательно готовились к жестокой бойне. Когда время, отпущенное на раздумье, истекло, лавренийцы начали преображаться. Они, как и сталлийцы, стали безучастны к своей судьбе. Они жили, но их уже ничего не интересовало и не волновало. Гарион творил злое колдовство – при завоевании Лаврении не пролито ни капли крови.

– Это как так?

– Выбегавшие из городских стен люди останавливались и вставали, как вкопанные. Воины Стима ходили и раздавали щелбаны безучастным истуканам. И эти истуканы вернулись к обычной работе. Потом глашатаи появились в Мурашии и Лапинии. Уже больше народа переметнулись к Стиму, однако были и те, кто собрался яростно сопротивляться. Люди искали Корня и Железера, но не смогли их обнаружить. Эти королевства постигла та же участь, что и Лаврению, везде люди становились безразличными к своей судьбе, – Татина повернулась к Павлу, а тот, только что морщившийся, тут же выпрямился в седле и сделал заинтересованное лицо.

– Круто тут у вас.

– Знаешь, Павел, мы с нашим табором проходили эти королевства. Жители в них такие, словно из них вынули стержень, они ходят, дышат, разговаривают, но в глазах нет жизни. Дети не играют, не умеют улыбаться. На наши представления никто не обращает внимания. То и дело вздрагивают и оборачиваются, словно ежесекундно ожидают удара. И что самое плохое – перестали рождаться дети, – Тана смахнула слезу. – Сейчас Стим остановился возле северного королевства Ростии, жители королевства тоже повесили глашатаев, но кто знает, как долго они еще продержатся. Да и Гарион пока отвлекся на тебя.

От ее рассказа и краски леса не казались такими уж яркими, и сам лес как бы притих, внимая Татине.

– Значит Гарион – оставшийся верховный маг королевства, но почему он преследует нас?

Павел морщился при неожиданных скачках Бегунка, когда тот перепрыгивал овражек или поваленный ствол. Я заметил, что красная полоска над головой моего друга потихоньку убывает. Пашке плохо? Он умирает? Или просто зад натер, а признаться не решается?

Я всегда удивлялся тому, что в играх рыцари могут целыми днями бегать и сражаться – ну неужели у них ничего не натирает? Или они потом купаются в детской присыпке?

– Вот на этот вопрос я вряд ли смогу ответить, скорее всего, вы где-то перешли ему дорогу, – ответила Тана. – Кстати, забыла добавить – Гарион появился в нашем таборе после вашего отъезда. Старая Зара направила его по другой дороге. Однако это временно, и она послала меня за тобой, чтобы помочь быстрее добраться до Кана.

– Да, нехорошие дела у вас происходят, просто тирания какая-то – поделился знаниями в политическом строе Павел. – А какую роль в этом играл Железер Молния? И кем он являлся в вашем королевстве?

– Я знаю, что он был главным магом при короле Пемусе Справедливом и выступал против Гариона, а также участвовал в его изгнании из королевства. Больше я, увы, ничем не могу помочь, поскольку все, что творится за стенами дворцов, скрыто от человеческого глаза, – с сожалением ответила Тана.

– А как же Корень? Неужели его так и не смогли найти?

– Корень прекратил Столетние войны и исчез, откуда он взялся и куда ушел – не знает никто. Он пропал давным-давно, еще до моего рождения, но память о нем жива до сих пор. И люди вспоминают о нем исключительно с благодарностью, – Татина сорвала ветку с жасминового куста и отмахнулась от назойливой осы, кружившей около головы.

«Павел, а поинтересуйся, не знает ли она как нам вернуться домой, и как вывести из оцепенения твоих родителей? И что-то не нравится мне нездоровое внимание дядьки с зелеными глазами», – попытался я направить Пашкины вопросы.

– Татина, а ты знаешь этого отшельника? Может, есть какой-нибудь короткий путь, а то я уже немного устал скакать по этой вихляющейся тропинке, – умоляющим голосом спросил Павел.

– Старая Зара описала мне, как выглядит пещера отшельника, и откуда смотреть, иначе можно пройти мимо нее в двух шагах и ничего не заметить. Но не могла сказать, на какой из Ледяных гор ее искать, похоже возраст сыграл злую шутку, и ее посетило старческое забвение. Будем искать главную примету – танцующее дерево, вряд ли нам много встретится таких. Привал мы сделаем немного позже, а сейчас расскажи, откуда и как вы появились в той конюшне? – заинтересованно сказала Тана.

Павел, поминутно ерзая и морщась, рассказал историю, произошедшую с нами. Тана то и дело перебивала и спрашивала про поезд, про машины, про телевизор, в общем, про то чего у них не было, а нами воспринималось как обыденность. Павел до того увлекся в своем рассказе, что представился верховным главнокомандующим нашего государства и совсем забыл о мучительной езде.

 Вот тут-то я и вырвался из дремы, дабы отомстить за ночную подколку: «Ох, Павел, и горазд же ты врать, смотри – Тана уже открыто потешается над тобой. Ну, какой главнокомандующий не умеет ездить в седле, а ты чуть ли не лежишь на шее Бегунка».

От моих слов Павел спустился с небес на бренную Землю и мигом вспомнив о болячках, попросил у Таны остановиться на привал, но мотивировал тем, что самому красивому коту захотелось в туалет и покушать. Хотя по его лицу видно, что готов на себе тащить Бегунка, лишь бы не садиться вновь на предмет мук и страданий. Тана посмотрела на солнце, оно подмигнуло в ответ, и прозвучала команда спешиться на привал.

Павел упал с Бегунка как мешок с… с картошкой и минуты три лежал, раскинув конечности в позе морской звезды. Потом начал шевелиться. Процесс шевеления занял еще пять минут, после чего он все-таки поднялся и нетвердой походкой отправился к Бегунку. Снял мешок с коня, а то я успел заскучать в душном плене.

Ура! Свобода!!! Наконец-то я смогу распрямить затекшие лапы и пробежаться по траве.

– Павел, всё в порядке? – ехидно улыбнулась Татина.

– Да, просто не спал прошлой ночью, переживания всякие и вообще, – Павел постарался улыбнуться в ответ, но получился оскал очень несчастного крокодила.

«Пашка, с тобой точно всё в порядке? Ты очень бледный, с зеленоватым отливом».

«Кешка, я сейчас сдохну. Никогда не думал, что в игре можно натереть зад. Это что же получается – в Героях меча и магии главный герой постоянно ездил с натертой...»

«Друг мой Пашка, избавь меня от анатомических подробностей. Но учти – у тебя здорово просела красная полоска над головой»

«Не полоска, а индикатор здоровья. Вот у тебя он в норме. Кстати, а почему у тебя нет индикатора магии?»

«Возможно потому, что маг из меня, как из «Китикета» говяжья отбивная – запах есть, а всё равно фигня фигней»