– А меня вы в расчет не берете? – обиженно пробурчал Павел. – Я ведь тоже не пальцем деланный, могу помочь разобраться в этих рамсах.

Его ноздри гневно раздувались, в глазах снова засверкали искорки озорства. Ой, не люблю я этих искрящихся глаз – после них или у него фингал под глазом, или у меня клок шерсти вырван.

– Павел, я не могу просить тебя задержаться, тем более что по твоему следу идет Гарион. Как оказалось, амулет не всегда сумеет тебя защитить. Поэтому я настаиваю на продолжении твоего пути, а с этой проблемой мы сами разберемся – сказал гном, положив Павлу руку на плечо.

– Крохм, с вашей прямотой вам дорога лишь под топоры и секиры, тут надо хитростью действовать. Поэтому давайте отправим женщин и детей, а сами подумаем как бы нам накернить обманщика и вернуть доброе имя Зимору! – ответил Павел.

Ну да, отправь их. Татина и так косилась на порванную джинсовку Павла, видимо разузнав у Риганы о побоище.

– Благодарю за предложение помощи, друзья, но Зимор должен сам отрубить голову подлой змее. Даже ценой собственной жизни, – угрюмо проговорил Зимор, но так тихо, чтобы не услыхали женщины.

Нагору было не до нас, он целовался с Бегунком и трепал его за уши. Бегунок не отставал от Нагора, и у того уши из зеленых превратились в малиновые.

После небольшого препирательства, в ходе которых орк получил два легких толчка от Крохма и отвесил один увесистый щелбан в ответ (после которого гном несколько секунд пытался собрать разбегающиеся глаза в кучу), стороны пришли к общему решению. Павел озвучил женщинам мысль мужской половины оставить их в безопасном месте. За это тут же был награжден децибелами оскорбленного достоинства, и самыми яркими иллюстрациями ущемленного феминизма.

Ни громкий рык орка, ни жалкие причитания гнома, ни справедливые увещевания Павла не возымели ровно никакого воздействия на спевшихся дам. Я благоразумно промолчал по этому поводу, опасаясь получить по ушам.

После взаимных обвинений в черствости характера, после визжания, пищания и сопутствующих звуков, женщины все же отвоевали свое место под солнцем, то есть их пришлось взять с собой. Надо было видеть лица мужчин, когда они, заткнув уши, согласились на участие в этом деле женщин. Хотя, когда им рассказали о плане мести, то Татина размела его в пух и прах, зато внесла свои коррективы. Обиженные мужчины из вредности попытались тоже их разбить, но рационализаторское зерно возглавенствовало, и за обедом все вместе придумали другой план.

Мы отправились мстить за орка. Снова начались блуждания по коридорам, пока вдали не замерцал свет.

С этими путешествиями по подземным коридорам я успел забыть, как выглядит солнце. Похожие ощущения были написаны и на Пашкином лице, в самом деле – под землей кажется, что время тянется дольше. Различия между днем и ночью отмечаются периодами сна, и если провести там месяц без часов, то уже не угадаешь – какое время суток на поверхности.

Мы вылезли на склон горы. Отойдя на пару шагов невозможно определить, откуда мы вышли, так все законспирировано. Трепетал на ветру чахлый вереск, выросший на камне. Булыжники слюдяной поверхностью и песчаные скопления пускали солнечных зайчиков.

Павел тронул луч на амулете и пропал из виду. Зачем он это сделал, будет ясно позднее, а пока я продолжу свой рассказ.

Пройдя совсем немного, к нам навстречу выпрыгнула деревушка орков. Несколько десятков хижин притулилось под каменной грядой. Среди них выделялась одна большая, украшенная черепами животных, как пояснил нам Зимор – хижина вождя. Почти перед каждой дымился костерок и доносился запах жареного мяса. Не только у нас обеды бывают, орки тоже кушать любят. Надеюсь, в череде их кулинарных приоритетов кошки стоят на последнем месте, иначе как-то неудобно получится.

Близлежащие кусты зашевелились и к нам с рычанием вывалился заспанный орк, поменьше чем Зимор, поуже в плечах и с изрядным пузиком, но с таким же милым и дружелюбным лицом. В руках он держал острое копье, которое недвусмысленно направил на нас. Вряд ли это было желание похвастаться остротой оружия. Он обвел нас грозным взглядом еще не проснувшихся глаз и увидел Зимора. Сон сразу же улетучился, по пути зацепил нижнюю губу и заставил рот широко распахнуться.

– Катор, ты снова спишь на посту?!! Вот наведу на тебя проклятие бессонницы, будешь знать. Тогда набегаешься еще за Зимором, умоляя подарить часок сна. Ну что рот раскрыл, как птенец куркана? Зимор тебя кормить не собирается, мигом беги в деревню и сообщи, что верховный шаман вернулся! – скомандовал Зимор.

– Но как же… Так ты же… Вас же… И мы все отпраздновали… – начал бормотать дозорный, но Татина прервала его слововыделения.

– Это все в высшей степени интересно и познавательно, но все же сделай, что тебя просит наш друг Зимор. А то, знаешь ли, настроение у нас плохое. То зверюги мохнорылые употребить в пищу собираются, то дядька неразговорчивый молниями швыряется, а тут еще и дождей не предвидится. Так что не раздражай сверх меры! Лучше метнись диким кабанчиком, чтобы нас встречали с фанфарами и овсом для наших лошадушек! – оттарабанила Татина и даже подмигнула ошалевшему орку.

Тот пару минут переваривал услышанное, пока Зимор не развернул его в сторону деревни и не придал пендалем ускорение. От такого проявления заботы дозорный стрелой полетел в нужном направлении, оставив нам на сохранение забытое копье.

Лошадушки, в ответ за заботу о них, благодарно ткнулись мордами в спину Татины, и та едва не полетела кубарем следом за Катором. Могла бы обогнать, наверное. Но удержалась на ногах и тут же высказала все, что думает о наших средствах передвижения и об их родителях.

Ригана заткнула уши сыну, а Зимор вместе с Крохмом начали шевелить губами, запоминая наиболее яркие выражения. Наконец, Татина выдохлась и замолкла. Я услышал, как осторожно дует ветер, боясь вызвать очередной выплеск гнева. Бегунок же как-то странно посмотрел на нее, видимо поставив галочку на память.

– Идемте! Я сейчас попробую повторить что-нибудь из сказанного, – рыкнул орк.

А в деревне началось шевеление. Зеленокожие люди стекались к хижине вождя, и мы решили, что время для торжественного появления настало. Повторили путь Катора, но не так как он, а неторопливо и сохраняя чувство собственного достоинства. Павел старался идти незаметно, но пару раз камушки всё же скатывались сами собой. То, что он находится рядом, я узнавал, когда он подергивал за хвост и выслушивал мои вопли возмущения.

Нас встретили насупленные лица и не менее насупленные секиры. Не самое хорошее первое знакомство, но бывало и хуже, так что я не особенно обиделся на отсутствие улыбок и объятий. Вперед выступил здоровенный орк, в полтора раза больше Зимора, весь украшенный шрамами. Как будто шрамы могут украшать двуногих… Следом вышел второй, разрисованный цветами радуги и притоптывающий в рваном ритме. Наверное, так он показывал вселение духов. Видимо, не все духи входили удачно, поскольку он сверкал свежим и сочным фингалом.

А-а-а, так это же наш зеленокожий спутник постарался.

– Как Зимор посмел вернуться после того что он сотворил? Или Зимор не может найти смерть в другом месте? – медленно проговорил вождь.

– Зимор вернулся, чтобы еще раз украсть булаву власти? Вождь, духи говорят, что Зимора нужно связать и снова бросить в шахту Забвения. А его спутников принести в жертву. Так говорят ду-у-ухи! – из-за спины вождя высказался орк с фингалом.

– Это кого нужно в жертву принести? Да я сейчас сама тебе таких плюх нажертвую, что до конца жизни одну кашу есть будешь. Вождь, ты слушаешь лжеца, а теперь послушай того, кто много лет был рядом и ни разу не дал повода усомниться. Мы знаем его немного времени, но… – на этом месте Татину злостно прервали.

– Духи мне сейчас сказали, что это демоница из подземелий. Именно она вытащила Зимора чтобы завладеть жезлом власти и истребить остатки храброго племени орков. На ваше счастье я здесь, и могу передать волю духов – ее нужно сжечь на костре! Она специально приняла вид ненавистных людей, чтобы тем самым оскорбить священную землю, на которой мы живем! – прокричал вероломный ученик Зимора.