Бабка доковыляла до калитки, по возрасту годящейся ей в ровесницы, за которой стоял мой «умный» друг.

– Здравствуйте, бабушка, а я послан королем Стимом Грозным с тем, чтобы получить короля эльфов и притащить его в столицу для увеселения публики. В случае отказа или неприбытия посланника, то бишь меня, к вам выдвинутся три роты псов-рыцарей. Так что я жду и терпение моё небезгранично! – отчеканил Павел.

– Охти, матушки мои, никак самим королем? А ведь я говорила сыночкам, что не доведет их до добра игра с мотыльками, вот оно и получается. Сейчас, мой хороший, сейчас я его принесу, а ты это… пока помоги бабушке? Дровец нужно принести вон из той кучи. Уж помоги, милый, а я пока птаху снаряжу, чтоб не улетела, – с причитаниями ответила старуха, кланяясь Павлу до самой земли.

Ох, и зря Павел в школе читал «Тимура и его команду». Хоть и симпатизировал хулигану Мишке Квакину, но дух помощи пожилым проник в его сознание и прочно там угнездился. Вот и сейчас не смог отказать бабушке – поплелся за дровами, шепотом переругиваясь с карманным эльфом.

Старуха посмотрела Павлу вслед и заковыляла в избу. На несколько секунд храп прекратился, затем вновь возобновился, но уже в другой тональности, немного тише. Как будто кто-то притворялся спящим.

Павел вернулся с дровами и свалил их у чана. Как раз в это время приковыляла старуха со свертком. Какой-то длинный предмет завернут в промасленную бумагу, вряд ли там находилась королевская особа.

– Сыночек, вот здесь твой мотылек, но прежде принеси бабке воды с родника. Моих-то сыновей не допросишься, а я уже старая стала, да немощная, – вновь запричитала старуха.

Павла вновь запрягли и он, подхватив ведро, побрел к роднику.

Старуха снова зашла в избу и что-то пробурчала в темноту. Ей ответило тихое рычание. Я остерегся слезть с липы и подойти поближе, чтобы узнать, что она замышляет. Не со страха, нет! Из чувства осторожности. Хотя сообщил Павлу о том, что внутри затевается что-то не хорошее.

Через три минуты вернулся Павел. Притащил воды, по пути немного облился. Подойдя к старухе, он поставил ведро на землю и протянул руку за свертком.

– Спасибо тебе, сыночек, за воду. Она мне скоро пригодится, а может, ты еще и зайца какого-нибудь поймаешь? Пойми, милый, я же старая, а дети мои только о себе и думают. Редко-редко что-нибудь от них перепадает, – старуха опять завела жалостливую песню, а морщинистая рука скользнула в сверток.

– Всё, бабка, это была последняя услуга, теперь подавай мне треклятого эльфа, и мы с тобой разбежимся. Король не забудет твоей помощи и не хило вознаградит – пригонит несколько рабов лично для тебя, – как можно внушительнее, но как можно тише, сказал Павел.

– Ну, надо же, а так все хорошо начиналось, и дров принес и воды притащил, еще бы зайчишку для меня старой, и день бы удался. Но нет, так нет. Эй, сынки мои разудалые, выходите во двор, тут пища своим ходом пришла, да еще и вспотевшая, как вы любите!!! – зычным голосом гаркнула старуха.

Не ожидал от нее такого рыка! Когти нечаянно разжались, листья скользнули у глаз, и меня встретила жесткая земля. Вот тут-то я и попался на глаза старой ведьмы. Она плотоядно улыбнулась.

Внимание – ваша маскировка раскрыта.

Внимание – агрессивность повышена.

Из избы, почесываясь и щурясь на солнце, вышли три здоровенных бугая в меховых безрукавках и замызганных штанах. На ногах обмотанные бечевой сапоги. Похожи как три капли воды из крана: одинаково лохматые, одинаково бородатые и, по всей видимости, одинаково голодные. На бычьих шеях болтались небольшие мешочки.

У нас в таких мешочках былинные богатыри носили родную землю, может братья тоже приезжие?

– Вот вам подарочек, сыночки, а я пожалуй себе возьму вон того котятку, жирненького да вкусненького, – пробормотала старуха, взяла в руки черпак и потопала в мою сторону.

Сверток она откинула в сторону братьев, тот звякнул о подвернувшийся камень. Мне ничего другого не оставалось, как взлететь на высоко растущую ветку, чтобы оттуда шипеть и плеваться, пока она пыталась сбить меня черпаком. С гордостью могу признаться – у меня два раза получилось увлажнить ее морщины.

А тем временем на площадке перед домом разворачивалось дальнейшее действие. Один из братьев неторопливо нагнулся за свертком, который бросила старуха, и извлек тесак внушительных размеров. На солнце блеснуло острое лезвие. Затем людоед осмотрел Павла с головы до ног, горестно вздохнул. Он обошел моего друга, после этого вздохнул еще горше.

– Неужели перед походом к нам не мог нормально поесть? И что же с таким худосочным делать, как вы думаете, братья? – с этими словами старший повернулся к остальным.

Те также покачали головами, а стоящий слева показал незамысловатый жест, проведя ладонью по горлу.

– Слышь, пацаны, может, вы по-хорошему отпустите короля эльфов, принесете ему свои извинения, и пообещаете больше никому не поднимать давления? – попробовал договориться Павел.

Я уклонялся от назойливого черпака старухи, но не мог не остановиться от такой наглости и посмотреть, не сбрендил ли Павел от страха.

Утробный смех трех глоток заставил обернуться и старуху, но увидев, что ничего особенного не происходит, вернулась к прерванному занятию. То есть продолжила попытки достать меня. Поверьте – мне очень не хотелось спускаться. Гораздо комфортнее я чувствовал себя среди свежей листвы, у бабки же на этот счет было иное мнение.

– Глупая киса, спускайся вниз, у меня и ножик наточен, и аппетит проснулся зверский. Давай же, не затягивай, не томи немощную старушку! – «Немощная старушка» подпрыгивала выше олимпийского чемпиона и пыталась сбить меня тяжеленным черпаком.

Краем глаза я видел, как старший брат положил Павлу на голову тяжелую руку, отчего тот присел, но продолжал смотреть прямым и укоряющим взором.

– Малыш, ты, кажется, не до конца понимаешь, куда ты попал и что с тобой сейчас будут делать. А попал ты к голодным людоедам. Что не страшно? Ну, братья, безумству храброго споем мы песню? – с этими словами людоед повернулся к остальным разбойникам, те оскалились гнилыми зубами и замычали что-то крайне немелодичное.

– Я теряю терпение. Или вы отдаете этого, с крылышками, или мы с вами будем по-другому разговаривать! – наглым тоном гнул свою линию Павел.

Вот с таким настроением он выходил против дворовой шпаны из соседнего района. Откровенно трусил, но вида не показывал. Те не раз пасовали перед таким напором и соглашались на мировую.

Жаль, что этот номер не прошел с отпетыми разбойниками. Старший брат нахмурился так, что кустистые брови сошлись в одну сплошную линию.

– Малыш, похоже, тебя мама рожала, стоя на помосте, и ты очень сильно стукнулся при рождении. Ну да ничего, у дурачков мясо нежное. Хватит болтать, мой желудок просит кушать. Прощай, малыш, с тобой было интересно, – пробурчал старший брат. Младшие кивнули в знак согласия, один даже утер слезинку.

Павел не зажмурился, когда увидел, как поднимается над его головой большущий тесак, возможно, вспомнил ребят из "Молодой гвардии". Братья одобрительно прогудели при виде такой храбрости, хотя один повертел пальцем у виска. Дальше началось такое, что я невольно остановился посмотреть и чуть не попался под удар вредной старушки.

Со свистом разрезая воздух тесак опустился… Но попал вовсе не туда, куда метил старший брат, а несколько выше, то есть по волосатой руке. Не ожидал людоед от верного оружия такой подлости. Он с ревом отшвырнул тесак и схватился за культю. Из схватки старший брат в этот день выбыл, так как в скором времени ослабел от потери крови и потерял сознание.

Злобный тесак не остановился на предательстве и, отброшенный яростной рукой, продолжил собирать кровавую жатву. Бесстрастный металл успешно попал второму брату по ногам, рассек сухожилия вместе с обмотками и успокоился, оставшись лежать в пыли. Стекающие с лезвия красные капли скатывались в пыль и превращались в бурые шарики. Раненый брат составил компанию старшему людоеду в его утробном соло. Он не удержался на ногах и продолжил выступление танцем, то есть, схватившись за пятки, покатился по земле.