Носитель сообщил о характеристике артефакта

Получено знание – проникновение в микроскопические отверстия

(поворот голубого луча)

Получено знание – трансформация

(поворот фиолетового луча)

Да-да, на месте, где он только что находился, теперь переливалась лужица с маслянистыми разводами. Бегунок потянулся было к воде, но тут лужица споро отодвинулась в сторону, и через мгновение на ее месте возник улыбающийся во все тридцать три зуба Павел. Снова холодок и у нас уже два Кана. Тут с одним-то не знаешь что поделать, а уж двоих выносить я не собираюсь. Да, я не забыл его лягушачьего карате!!!

«Павел, а в виде лужицы ты гораздо симпатичнее!» – ну не могу я видеть две ехидные сморщенные мордочки, да еще если у них из-за пазухи торчат рыбьи хвосты.

«Кешка, а рыбки хочешь? Могу поделиться!» – уел, ничего не скажешь.

Эх, Павел, ведь знаешь о моей слабости и смеешь так надо мной издеваться! Не стыда, ни совести. Все, я обижен.

– Здорово у тебя получается, парнишка, но будет лучше, если ты обратно свой облик вернешь. Ничего личного, но я единственный такой и повторяться не собираюсь. А ты можешь принять облик вон той девочки, – усмехнулся Кан.

– Ага, и получить от нее сапогом по макушке? Нет уж спасибо, ее пробовали пародировать, и она бахнула гнома. Так что не стоит рисковать, – ответил принявший свой прежний облик Павел.

– Ничего, что я здесь, а вы говорите обо мне за глаза? Это, по меньшей мере неприлично, а по большой мере неприятно. Вот начнем мы со старой Зарой обсуждать ваши мужские способности, тогда узнаете почем фунт лиха! – обиженно проворчала Татина.

– Ладно-ладно, девчонка, успокойся. Нам с Зарой и так есть что обсудить, не хватало еще чтобы ты лезла в дела альковные! – торопливо поднял вверх руку Кан.

– Однако лучи закончились, еще было два, но их нет. Где их можно найти, вы не в курсе, уважаемый Кан? – Павел поднял вверх амулет, и тот заиграл бликами на солнце. Кот на нем сыто щурился на солнце, видимо его вырезали с какого-то закормленного лентяя из благородных. Кроме двух лучей тайны остальных стали известны...

– Нет, Павел, судьба остальных мне неизвестна. Может, Железер потерял их, когда перемещался в твой мир, или что-то произошло ранее? – отведя взгляд, спросил Кан. – А тех, что у вас есть вам не достаточно? Вам же рассказали об их значениях иные расы?

– Ну да, рассказали, но среди них нет того луча, который мог бы вернуть нас домой. Вот что и печально, – грустно ответил Павел. Кан хотел еще что-то спросить, но сдержался.

– Уважаемый Кан, а как выглядел Корень? Все же интересно, какой облик имела моя мама до прихода в наш мир. И откуда тогда взялась наша бабушка? Кстати, она тоже умеет громко разговаривать, – Павел оставил амулет в покое и повернулся к отшельнику.

Я тактично промолчал. Дело в том, что когда приезжала бабушка, то все мужчины сразу сбегали из дома. Неважно, на какой период времени она завладевала гостевым диваном – все это время мы старались сократить наше пребывание в квартире до минимума. Потому что как правильно жить знала только она и не переставала делиться опытом с остальными домочадцами. Если же ей казалось, что ее поучения недостаточно внимательно слушают, то резко повышала голос. Дочка, в свою очередь, не оставалась в долгу. Поэтому вопли у нас стихали лишь с приходом ночи. Как раз в это время мужская часть семьи крадучись, чтобы не дай Бог не разбудить тещу и бабушку, старалась прошмыгнуть в свои комнаты и юркнуть под одеяла.

– Он был высоким человеком, с прекрасно развитой мускулатурой и благородной осанкой. Правда его речь была порой непонятна для окружающих, то есть иногда вворачивал какое-нибудь словцо, а потом мудрецы гадали, что это означает. Или выругался или заклинание произнес.

– Прямо как ты со своими рассказами, – ввернула Татина, но Павел только отмахнулся рукой.

– Он у нас появился из ниоткуда, ничего не помня и никого не узнавая, однако быстро вошел в курс дела и начал работу по прекращению войны. Его лица никто не видел, так как оно всегда пряталось под стальной маской. А насчет твоей бабки… так Корень мог создать двойника и придать ему любое обличье. Я помню, как давным-давно научил его заклинанию раздвоения, присущему лишь водникам. Скорее всего он попал в ваш мир... Ну, а дольше могло произойти что угодно, если он забыл наш мир и остался в вашем.

– Ка-а-ак? – протянул Павел

– Корень создал амулет таким образом, что им может владеть любой человек, которому передали его добровольно и добровольно сообщили об его особенностях. Воровством им невозможно завладеть, но можно обманом выманить. Так что будь осторожен в доверии своем, – тут Кан остановился и поднес ко лбу сложенную козырьком руку.

Мы тоже остановились и посмотрели туда, где к небу поднимался легкий дымок, и виднелась белая полоска городской стены.

– Там находится город Тайнеш, один из последних городов государства Сталлии. И последний он не из-за границы. Хуже, чем там, не живут нигде. Сегодня мы туда не пойдем, так как не успеем до закрытия ворот, а ночевать под стенами мне не очень хочется. Там ров выкопан и заполнен он отнюдь не водой. Сегодня заночуем вон в той роще, а завтра с утречка отправимся туда! – Кан указал на чахлую рощицу неподалеку от нас.

– А может, мы обойдем его как-нибудь? Если там так все плохо, то чего переться-то? – спросил Павел.

Я в этом с ним абсолютно был согласен – ну не нравится мне здешний народ, то порезать стремится, то ограбить или молнией по кумполу шарахнуть. Лучше по-умному в обход, но, как оказалось, у мудрого Кана были свои виды на этот город.

– Нет, нам просто необходимо зайти туда, тем более что там живут хорошие и отзывчивые люди, которые без сомнения окажут нам помощь, – с этими словами Кан отправился в сторону намеченной лощины.

Там мы улеглись кто где. Еще бы не мелкий и противный дождик, зарядивший с утра, тогда можно назвать сон хорошим. В этот раз ночь прошла спокойно, никто нас не бил, не будил истошными воплями и не практиковался в стрельбе молниями по лежащим мишеням.

Однако, как показывает практика нахождения в этом мире, спокойствие моментально сменяется бурными событиями. И на сей раз этот принцип не преминул показать свое злорадное лицо, а ведь так хорошо все начиналось.

Первым подала недовольный голос Татина. Она редко была довольна, поэтому никто особенно и не удивился бурчанию. Ничего страшного, что дождик разбудил ее, поплескав брызгами в задорно вздернутый носик. Всех остальных не миновала такая же участь, но, кроме нее, никто и не думал возмущаться.

И я, бывало, попадал под хороший град и потом походил на облезлую крысу, но не ворчал. Лишь небольшая досада на себя, вчерашнего, что поленился поискать крышу над головой. Но это отсыревшее чудо бурчало весь завтрак, в ходе которого мы прикончили наши припасы (а я пускал слюни, наблюдая, как Кан трескает рыбку и не делится). Причем, ни к кому конкретно не обращаясь, она заставляла всех чувствовать себя виноватыми, даже Бегунок смущенно отворачивал морду и вопросительно поглядывал на меня. А что я ему мог ответить? Даже нормально пожать плечами не мог, так и приходилось лишь ободрительно подмигивать.

Наконец, Кан велел Татине замолчать и внимательно послушать тишину. Мы тронулись в путь. Татина оскорблено закрыла рот, лишь тяжко вздохнула по поводу несовершенства этого мира и отвернулась от неблагодарных мужчин.

Мы остановились неподалеку от рва, в месте, где должен упасть подъемный мост. По причине раннего утра он еще поднят и на стене  не маячило ни одного заспанного лица. Оно и понятно – вряд ли враги рискнут перебираться через такую вонючую речку. От нее так несло, что глаза невольно сами собой начинали слезиться, не могу себе представить, что творится в городе, когда ветер меняется и несет это амбре на людей.

 – Павел, тебе лучше превратиться в цыгана. Нас тут никто задаром угощать не будет, воровство мне претит, поэтому мы, как бродячие артисты, устроим небольшое представление и заработаем на пропитание, – Кан зевнул, демонстрируя свое отношение к другим идеям. Возможно, поэтому никто и не стал противиться, а Павел принял облик Плута.