— И там все хорошо. Артем живет у меня уже неделю. И все просто замечательно!

— Оля, я все ровно выбью из тебя… Что тогда случилось?

— Я, конечно, представляла себе этот разговор по-другому, но столько всего произошло за это время…. Послушай меня, — начала я. — Перед тем, как мы с тобой познакомились, буквально за пару месяцев, меня изнасиловал мой тренер.

Выражение лица подруги нельзя описать словами: изначально радостное выражение сменилось непониманием, затем растерянностью, испугом и по итогу отчаянием.

— В смысле? Когда?

— Я же сказала, за пару месяцев до нашего знакомства. Он привязал меня к кушетке, и трахнул, сказав, что «любит всех своих девочек».

— Валентин Николаевич? — Лара все еще не верила моим словам.

— Да, Валентин Николаевич. Он, помимо меня, изнасиловал еще нескольких девочек.

— А где…. Где он сейчас? — Лариса еле выговаривала фразы.

— Он умер.

— Ты всегда говорила о нем, как о живом. Я думала, вы и сейчас общаетесь… Думала, в гости к нему ездишь.

— Да, я пару раз была на его могиле, но только в ходе психотерапии. Сейчас меня туда не тянет. После того, как он повесился перед судом в камере, мы с родителями переехали сюда. Я больше не смогла жить в том городе. Дело закрыли.

— Ты… Ты была девственницей?

— Да. И после этого секса у меня не было.

— Но ты казалась такой раскованной, опытной… — Лара все еще не могла прийти в себя. — Я тебя из-за этого и выделила из толпы твоих сверстников. Казалось, что ты очень взрослая.

— Это посттравматическое. Психолог объясняла мне, что дети, пережившие насилие, начинают отождествлять себя с взрослыми. Пошло шутят, изображают опытных, вульгарно себя ведут.

— Оленька…. Почему ты мне не рассказывала? У нас было столько откровенных разговоров.

— Думаешь, это так легко? Когда тебя считают позитивным человеком… Нужно рассказать, что ты на самом деле грустный клоун. Да и лишний раз об этом вспоминать не особо хочется.

— И как ты после этого всего смогла жить?

— Смогла. Не сразу, конечно. Сначала я наглоталась таблеток. Чуть не умерла. Но потом, когда узнала, что есть еще девочки, которые пережили это, я смогла взять себя в руки. Не без помощи психологов, конечно, — с грустной улыбкой ответила я. — На самом деле я давно уже отпустила это. Меня психологически это не гнетет, я полностью восстановилась. Почти.

— А что значит «после этого не было секса»? Вообще?

— Нет, блин, частично, — рассмеялась я. — Вообще. И все еще не было. Но очень хочу попробовать с Артемом. И секс хочется попробовать, и детей хочется, и жить по-человечески хочется!

— А как же Максим? Вы же долго встречались? Я даже думала у вас дело к свадьбе идет.

— Я не смогла. И сейчас понимаю, что все, что не делается — все к лучшему. Тогда бы я не познакомилась с Артемом. А Максим… Он был самым неудачным опытом. Ему показалось, что я «набиваю себе цену», и он был очень грубым.

— Вот козел! А Артем знает?

— Знает.

— Что сказал?

— Сказал, что поможет.

— В чем? — спросила Лариса.

— Ну, как сказать… Я не могу заняться сексом. Я пыталась. Но каждый раз становится страшно, и я не могу совладать с паникой. Хочется оттолкнуть.

— Какой кошмар, Оля, — Лариса сжала мою руку. — Я шокирована. Мы общаемся почти 10 лет. Я даже не подозревала.

— Я и не собиралась тебе говорить. И вообще кому бы то ни было.

Просто так совпало, что появился… Он.

Лариса ласково улыбнулась.

— Он особенный. Он вообще не похож ни на кого из моих знакомых. Конечно, и его профессия играет роль, и опыт общения с такими, как я, и его жизненный опыт…

Мы с Ларисой переглянулись, и обе поняли, что знаем тайну мужчин.

— У него есть шрамы? — спросил я у Лары про Германа.

— Есть. На плече и бедрах. А у Артема?

— Вся спина. И ноги.

— Бедные мальчики…. Но теперь мне больше жалко тебя, — печально ответила Лара.

— Не надо. Я в свое время устала от жалости. Ты хотя бы не говори о

ней.

— А как не говорить? У меня все еще это в голове не укладывается. Ты же моя девочка, ласковая и нежная. Как так… — Лариса вытерла скатившуюся слезу.

— Но сейчас то все нормально, так что успокаивайся, — я погладила подругу по руке. — Сейчас у меня есть Артем, и появилась надежда на нормальную жизнь. Я каждый день благодарю мир за то, что твой Герман приехал сюда, что притащил с собой Тему. Как у вас дела?

— Оля, да зачем об этом вообще говорить? Когда ты мне такое рассказала… — Лара запнулась, посмотрев на меня. — Очень хорошо. Он — мой идеал мужчины. Я смотрю на то, как он спит рядом, и мне кажется, что он утром исчезнет. Я всю ночь его за руку держу, — с улыбкой сказала Лара.

— Я так же, — рассмеялась я ответ. — Ночами смотрю на Темку, и думаю: лишь бы не испарился, как мираж. Спасибо, что тогда попросила Германа о танце Артема со мной. Я после последней попытки в Питере отчаялась, и навсегда поставила на себе крест. Думала, ну, умру старой девой. Посвящу себя чужим детям и спорту. Теперь думаю, может и у меня жизнь наладится.

— Конечно, наладится! — жарко проговорила Лариса. — Я так сильно хочу, чтобы у тебя все сложилось, что каждый день такое желание загадываю.

— Лариса, сейчас и правда все хорошо. Не переживай так. Извини, что мне понадобилось столько лет, чтобы начать этот разговор.

— Нет-нет, не извиняйся! Лучше прости ты меня прости, что я так надоедала тебя своими настырными расспросами. Представляю, как тебе было тяжело.

Мы проговорили 2 часа! За 2 часа на свет было вытянуто столько историй, тайн, секретов. От слез и до смеха. Я благодарно рассматривала родное лицо подруги: мне стало легче, после того, как я доверилась ей. А она так правильно, так грамотно отреагировала, что я могла только радоваться, что именно эта женщина — мой самый близкий друг.

Когда я возвращалась домой, мне позвонила мама.

— Оля. Ты у нас взрослая женщина. Но я не могу не волноваться! Я впервые вижу тебя с мужчиной. При этом он уже живет с тобой. Он еще явно старше тебя.

— Ну-у, мам, — протянула я. — Не живет, а ночует. Не волнуйся, пожалуйста. У меня впервые за долгое время все хорошо.

— Ты снова ходишь к психологу?

— Я была у нее недавно. Но поняла, что наши отношения «врач-пациент» себя исчерпали. Теперь мой персональный психолог — Артем.

— Он знает? — выдала мама после нескольких секунд молчания.

— Знает. Я все ему рассказала. Его это не беспокоит.

— Правда? — настороженно спросила мама.

— Правда. Он очень хороший человек, в первую очередь. Во вторую — мужчина. И я вас обязательно познакомлю поближе. Но потом.

— Ладно, Оленька, хорошо.

— Пока-пока, — я отключилась, и со счастливой улыбкой подняла лицо навстречу летящим хлопьям снега.

Артем тоже вернулся в приподнятом настроении, рассказывал про то, как стремительно приближается момент открытия центра. Сегодня приехали еще два его знакомых, которые соблазнились перспективой работы в таком эксклюзивном центре и не побоялись ехать в Сибирь. Один из них (экономист) прилетел из Санкт-Петербурга, второй (психиатр) — из соседнего с нами города. Команда психологов была укомплектована, а это было, по словам Артема, самое сложное. Его центр станет первым подобным в Сибири. Я смотрела на мужчину и думала о том, насколько он предан идеи помощи другим, какую ношу он на себя взваливает. Я была очень чувствительна к чужой эмоциональной боли, и не смогла бы работать с теми, кто каждый день испытывает внутренние терзания. Я, как спортсмен, нейтрально относилась к физическим трудностям, я сама испытала их столько, что они перестали меня трогать, но вот психологические проблемы…

— Ужинать будем?

— Я не голоден. Встреча была в ресторане, — мужчина ухмыльнулся. — Очень удобно.

— А я была с Ларисой в кафе. И она уломала меня на суши.

— Вы поговорили?

— Да, я все рассказала. Она очень хорошо отреагировала, всплакнула немного, но когда поняла, что я не нуждаюсь в жалости, быстро смогла прийти в себя.