— Могли бы устроить экспозицию по Горному Алтаю, — поддержала меня сестра, — Я могла бы воссоздать быт и традиции алтайцев. Ох, что-то нас с тобой понесло в дальние дали. Но, ты права, поговорю с отцом. Может, сниму квартиру на первое время.
— Так тебе Фидель и позволит на съемной квартире жить, — засмеялась я, — Кстати, как он там, в Австралии?
— Звонил вчера, и знаешь, — покачала головой Даша, — Голос такой…излишне веселый, из чего я сделала вывод — не все так хорошо, как он говорит.
***
Незаметно прошла зима и вот весело чирикают птички, и первые робкие росточки травы пробиваются наружу, и маленькие изумрудные листики появляются на деревьях. Ритм жизни в Москве не меняется ни зимой, ни летом, и я привыкла к нему — к тому, что все бегут, к метро, в котором можно читать, к воздуху, который нельзя вдыхать полной грудью. Не могу сказать, что мне так уж комфортно жить в столице, я скучаю по Звенигороду, по тихим улочкам и неспешным жителям. Но, в то же время в Москве очень интересно жить, мы не так уж часто, но все-таки ходим в театры и на концерты, выбираемся с Катюшей в парки и на различные аттракционы. И самое главное — работа! От которой я получаю удовольствие, за которое еще и деньги платят.
Даша решила перебраться в Москву и я жду ее со дня на день. А вот Фидель назад не торопится, прошло уже четыре месяца, как он уехал, а он все не возвращается. Но мы регулярно созваниваемся, и выглядит он вполне себе веселым и довольным.
И еще, нам пришел ответ из архива Министерства обороны.
"На ваш запрос отвечаем, что Чернышов Леонид Иванович, 1940 года рождения, капитан Военно-воздушных сил СССР, без вести пропал при выполнении интернационального долга в республике Вьетнам, во время учебно-тренировочного полета, в районе провинции Тхайнгуен, в горах Тамдао…".
Глава 45
— Антон, что значит «без вести пропал»? Я ничего не понимаю, — мы вместе читали ответ из архива, а Катюша играла с Мурзиком, — Бабушка говорила — погиб. Про Вьетнам и слова не было.
— Ксюш, — Антон хмурился, — Ты знаешь, отношение к пропавшим без вести всегда было неоднозначным, сколько случаев, когда оказывалось, что человек попал в плен, или перешел на другую сторону. Вот бабушка и сказала так, а может ей так сообщили. Я тут покопался в интернете и вот что вычитал: все специалисты, в том числе и военные, обязаны были носить во Вьетнаме исключительно гражданскую одежду, их документы хранились в посольстве, а о конечном месте назначения своей командировки они узнавали в последний момент. Требования секретности сохранялись вплоть до вывода советского контингента из страны, а точные цифры и имена участников не известны до сегодняшнего дня. Международно-принятый 30-летний срок засекречивания военных документов истек только в 2003 году.
— И что же мы будем делать? — спросила я скорее у себя, чем у мужа.
— Попробуем послать запросы во все возможные организации, которые занимаются поисками пропавших без вести, — уверенно ответил Антон.
Я решила съездить к маме и рассказать ей о дедушке. Антон отнесся к этому скептически, но возражать не стал. Мама, мама…
После того злополучного обеда наши отношения мало изменились, но в те редкие встречи, когда мы собирались вместе мама разыгрывала целый спектакль, интересуясь как же дела у Дашеньки, и скоро ли она переберется из тайги в "цивилизованный" мир. Не знаю, что она понарассказывала Александру Петровичу, но он искренне жалел маму и сочувствовал ей от всей души.
— Ксения, опять ты лезешь не в свои дела, — раздраженно бросила мама, когда я выложила информацию про дедушку, — Ну, кто тебя просит! Сколько лет прошло, объясни мне, пожалуйста, к чему тебе это?
— Мама, это наш дед и мы хотим знать его судьбу, — твердо сказала я.
— А если откроется что-то неприглядное, страшное, позорное, — мама заломила руки, — Что тогда?
— Тогда мы будем знать правду, — ответила я, — Кстати, Даша прилетает в конце недели.
— Славно, — равнодушно сказала мама, — Я очень тебя прошу, прекратите свои дурацкие поиски, что вам не живется спокойно? Мало я настрадалась в жизни…
И тут я не выдержала, мне было горько и смешно одновременно.
— В чем же выражались твои страдания, мама? — спросила я, — Ты пожертвовала ради меня сценой? Так ты всем говоришь? — усмехнулась я, — Но мне-то можешь не врать. Ты жила, как хотела, мама.
— Да какое право ты имеешь так со мной разговаривать, — мама резко встала и отвернулась, — Разве ты можешь представить, как тяжело мне было выносить вас, какая я была, — ее передернуло, — Бегемот, еле ходила. А потом, эти взгляды бабушки, вечно осуждающие. Она приняла решение о переезде сюда из Москвы. Продала квартиру и купила две в Звенигороде. Чтобы меня поменьше видеть. А я, между прочим, тоже без отца росла, и сама знаешь, твоя дорогая бабушка ничего о нем не рассказывала! Я росла сама по себе, — тяжело вздохнув, она повернулась ко мне, — Мама вечно на работе, на две ставки и еще какие-то подработки, она приходила домой и падала. А мне хотелось ей рассказать о том, что в школе не верят, что мой папа был летчиком и погиб, говорят — бросил вас небось, а ты Алка, как всегда, выдумываешь…
Мне стало не по себе. Я дернулась, хотела ее обнять, но мама быстро взяла себя в руки, и добавила.
— Ксения, если вы надумаете приехать с Дарьей в гости сообщи заранее, а сейчас мне пора, я опаздываю на маникюр.
Я попрощалась и медленно пошла в свою квартиру. Вдруг рядом со мной остановилась шикарная машина, и я услышала.
— Привет, подруга!
Наклонилась и увидела за рулем Милу, она стала еще красивее.
— Садись, подвезу, — я села в машину и вдохнула запах кожи и дорогого парфюма, — Вот, купила вчера, — хлопнув по рулю рукой сказала женщина.
— Ты вступила в наследство? — спросила я.
— А то, — хмыкнула Мила, — Чуракова от любви ко мне прямо перекосило, но вел себя, как примерный брат. Так что у меня все в порядке. А вы как? Как Катя? Антон?
— Хорошо, — односложно ответила я, — Катюша ходит в садик и уже начинает читать, она очень сообразительная девочка, и еще она очень хорошо рисует и лепит, ее работы в садике всегда самые лучшие.
— Ну и слава Богу. А пойдем кофейку выпьем, — предложила Мила, — Когда еще встретимся-то.
Она припарковала машину, и мы зашли в кофейню.
— Ты уезжаешь?
— Да, уезжаю, — кивнула Мила, — В Италию, — я удивленно подняла брови, — Чего удивляешься? Познакомилась по интернету с таким мужчиной, сказка, — она подкатила глаза, — Супер, вот поеду к нему.
— Мила, но откуда ты знаешь, что это за человек, это рискованно, сколько случаев всяких. Ты теперь богатая женщина…
— Да ну тебя, зануда, — отмахнулась она, — Я что дура, по-твоему? Так я ему и рассказала все, как же, — Мила хмыкнула, — Я ему сказочку сочинила о несчастной жизни и мечте увидеть Италию, ну и все такое. Он мне приглашение прислал и деньги, вот так-то, Ксюша, — гордо закончила она.
Я зашла в квартиру и вдохнула родной запах, как же так получается — мы живем рядом с родными людьми и совсем не знаем их? Бабушка, моя добрая, заботливая, все понимающая бабушка, почему ты не слушала когда-то свою дочку, почему не нашла для нее времени? Может ты чувствовала свою вину и поэтому дарила столько любви и внимания мне?
Звонок телефона вывел меня из задумчивости, звонил муж.
— Ксюша, у тебя все хорошо? — встревоженно спросил Антон, — Ты обещала позвонить, а что-то не звонишь.
— Все в порядке. С мамой поговорила, понимания не нашла, — отчиталась я, — Вот домой зашла, сейчас посижу немного и поеду к вам.
— Мы тебя ждем, — я улыбнулась, какое это счастье, когда тебя ждут любимые люди.
Походила по квартире, посидела и только собралась выходить, как опять звонок. Розита. Как же я скучаю по ней.
— Здравствуй, подруга моя дорогая. Как ты?
— Да как тебе сказать, — ответила Роза, — Больше я на такое не пойду! Вот почему другие порхают себе, как нив чем не бывало? А меня уже шесть месяцев выворачивает наизнанку? Мне кажется, что тошнить меня теперь всю жизнь будет.
