— Знаете, всегда были те, кто ратовал за чистоту породы. В нашей семье, к сожалению, не сохранилось памяти о предках. Дедушек и бабушек я знаю, а вот прадедов уже нет. Но, мы никогда не делили людей по национальностям и уж тем более по классам. А вот моя подруга всё свое древо составила со дня воцарения Романовых, с 1613 года, доказывала свое дворянское происхождение. Гордится неимоверно. Ты Ксюшенька не расстраивайся, найдется ваш отец, вот увидишь.

Антон посадил меня рядом, Катюшу взял на колени и принялся рассказывать сказку про Снежную королеву, где храбрая Герда нашла не только брата, но и своего отца. Он фантазировал, придумывал забавные приключения, и я была ему очень благодарна. Мой муж не "обычный", как сказала сестра, он мой любимый, а потому самый лучший мужчина на свете. Да, он не пишет книг, не снимается в кино, но он талантливый архитектор, хороший руководитель, он нас любит и никому в обиду не даст. Не заметила, как и уснула, прислонившись к плечу мужа.

Мне приснилось большое, крутящееся колесо обозрения. И рядом силуэты множества людей, которые стояли в очереди. Их были сотни, даже возможно тысячи. У меня было огромное чувство жалости к ним и страха одновременно. Люди садились в кабинки, а когда колесо делало круг, в кабинках уже никого не было, люди исчезали. Я хотела остановить их, уговаривала не садиться на чёртово колесо, но меня не слышали. А еще кабинки у этого колеса были как автобусы, и туда входило сразу много народа. Да и само сооружение было таким грубым, огромным, верх его терялся в облаках.

— Все люди были в длинных рубашках серого цвета, и лиц не разглядеть, — рассказывала я Антону свой сон за завтраком.

— Ничего себе, Ксюша, — удивленно отозвался муж, — Да ты "колесо Ферриса" во сне увидела, это знаменитое сооружение, можно сказать одно из первых колес обозрения, там действительно вместо кабинок автобусы были.

— Странный сон, — сказала тетя Вера, — Это от твоих переживаний, детка.

Я приехала в галерею и принялась рисовать, перед глазами четко стояло страшное сооружение и люди из сна.

— Ужас какой, — услышала я за спиной голос сестры, — Что это? Серое все и лиц у людей нет. Ксюш, это совсем не похоже на твои работы. Хотя, я тебя понимаю, на душе у меня примерно то же, что на твоем рисунке. Дима связался с Борисом и тот обещал узнать по своим каналам, где наш предполагаемый отец.

— Ты знаешь, Даш, я уверена, что это он и есть, не предполагаемый, а как есть настоящий. Вот только обрадуются ли они нашему появлению?

— Это, наверное, прозвучит цинично, но раньше может и не проявили бы особой радости, а сейчас обрадуются, точно. Ведь наш дед, жена и дочка нашего отца погибли. А тут мы, благополучные, взрослые.

Даша была расстроена, раздражена и чем-то очень взволнована.

— Давай чаю попьем, и ты мне расскажешь, что случилось, — закрывая мольберт тканью, сказала я.

Когда мы устроились с чашками ароматного алтайского чая, который стал непременным атрибутом нашей галереи, мы даже "чайные вечера" устаивали, Даша тяжело вздохнула.

— Дима хочет поехать в Луганск.

— Зачем? — растеряно спросила я, хотя уже знала ответ, — Лавры Прилепина покоя не дают.

— Ага. Собрался писать роман-эпопею, начиная с Первой мировой и гражданской войн до сегодняшнего дня. Догадываешься, что за семья будет взята за основу? — я кивнула, — Хочет увидеть своими глазами, что происходит на Донбассе, "Я пишу о войне, а сам даже в армии не был", — передразнила сестра Дмитрия, — Я ему тысячи примеров привела, писатели в основном не были теми, о ком писали и не участвовали в событиях, которые описывали. Да какое там, — махнула она рукой, — Поругались, одним словом.

— А Светлане не дозвонилась? Слушай, как-то странно называть бабушку по имени, не находишь?

— Не говори, а что у нас в семье не странно? — покачала головой сестра, — Фидель уже связался с кем-то из властей Стаханова, скоро будем знать всю информацию. Ксюш, а вот представь, встретимся мы со своей бабушкой, отцом, будем свою историю рассказывать, а как? В чистом виде, или предложим вариант, как в сценарии?

— А может, вообще не будем касаться этой темы? — нерешительно ответила я, — Пусть мама сама расскажет, если сочтет нужным.

— Ты серьезно думаешь, что она захочет встретиться с ними? — хмыкнула Даша, — Очень сильно в этом сомневаюсь. Я считаю надо сказать правду, начнем врать — запутаемся, да и почему мы должны что-то скрывать? Мы с тобой ничего плохого не сделали.

От разговора нас отвлек звонок Дашиного телефона. Она показала мне экран, звонил Прозоровский.

— Слушаю тебя, — сухо сказала сестра, состроив при этом рожицу, я улыбнулась, потом лицо ее стало серьезным, и она молча слушала Дмитрия несколько минут, — Вот как, оперативно. Спасибо за информацию.

Она выключила телефон и посмотрела на меня, я слегка подняла брови, что?

— Анатолий Васильевич Сидоренко находится в больнице с осколочным ранением, — я охнула, — Не волнуйся, опасности для жизни нет, но нужна операция. Он ополченец, в каком-то батальоне "Заря", так Дима сказал. Знаешь что, поеду туда! Зачем мне в Киев, не поеду я в Киев никогда.

Волнение наше все поднималось и поднималось, казалось оно затопило уже всю галерею и когда открылась дверь, и на пороге возник Фидель Даша кинулась к нему на грудь.

— Крестный!

— Что это с вами? Вы выглядите так, как будто только из дурдома сбежали — глаза шальные, щеки пылают, я к вам с добрыми вестями, а вы орете, как оглашенные, — вообще-то орала Даша, я сидела как пришибленная, но поправлять Фиделя не стала, — Светлана Владимировна Сидоренко жива, относительно здорова и в настоящее время живет у своей родной сестры вместе с престарелыми родителями в Болгарии. Адрес уточняется.

— Обалдеть, — сказала Даша, — География расселения нашей родни расширяется, что-то это мне напоминает.

— В результате опроса соседей удалось выяснить, что сестра Светланы Владимировны, Валентина Владимировна еще пятнадцать лет назад вышла замуж за болгарского морского капитана и уехала в Болгарию. Да, — почесал Фидель висок, — Прозоровский мне сообщил про Анатолия. Он переслал уже своему другу фотографию Аллы Леонидовны, и в ближайшее время мы будем знать точно ваш это отец, или нет.

Я выдохнула, взяла телефон и позвонила мужу.

— Ксюша, если это твой отец я поеду в Луганск и привезу его сюда, — сказал Антон, как только я закончила рассказ, — А потом можно и с бабушкой связаться, наверняка Анатолий Васильевич в курсе, где живет его мать. Постой, так получается, что ваши прадедушка и прабабушка тоже живы? Во дела! Сколько же им лет?

Я не разделяла оптимизма мужа, и радости от перспективы его поездки в Луганск не испытывала. Я вообще находилась в каком-то состоянии, сродни полусну, было чувство нереальности происходящего.

— А тебе Дашка, я вот что скажу, — гремел Фидель, — Ты мужика свободы не лишай. Самое главное для мужчины знаешь что?

— Что? — с вызовом спросила сестра.

— Свобода! — поднял палец вверх Фидель, — Решил Димка поехать, так и пусть понюхает жизнь! Ксюша, а ты чего такая потерянная?

— Антон собрался за Анатолием Сидоренко ехать, — тихо ответила я.

— Вот же…, - Фидель махнул рукой, — Найдется, кому съездить, не беспокойся. Вот такой коленкор получатся, девчонки.

Глава 57

Весь день мы с сестрой провели вместе, я рисовала свой странный сон, а Дарья вела переговоры с австрийской галереей. Они хотели приобрести несколько картин и одну скульптуру. Фидель уехал, пообещав держать нас в курсе.

— Ксюш, может Фидель прав? — подошла ко мне сестра, — И писатели — это особый тип мужчины? Ему вдохновение нужно и все такое.

— И художники, и скульпторы, и актеры, — ответила я, — И вообще мужчины — это отдельный вид, не знала? — засмеялась я.

— Да как не знать, иногда сядет за прадедов стол, и может часами не двигаться, а меня в это время прямо раздирает что-нибудь спросить, или ужинать позвать. Иногда хочется его треснуть по башке, но потом, — сестра мечтательно подкатила глаза, — Потом посмотрит своими неимоверными глазами, обнимет и уведет в такие миры, что возвращаться не хочется. С ним непросто, но безумно интересно.