Как сильно мне повезло, что островитяне не притащились в составе обещанных восьми тысяч! Представляю, каких трудов стоит Лису удерживать вспыльчивых варваров от нападения.

Понимаю. Я услышал достаточно. Третий мой вопрос касается женщины. Женщины, которую вы должны отыскать.

Женщина? – кажется, цирюльник удивился. – Что значит женщина? Что она решает? Вышивать ли ей крестиком или как-то иначе?

Естественно. Никто не принимает женщин всерьез. Кто такая женщина? Маг? Нет. Воин? Нет. Женщина-правитель? Нет. О чем тогда может идти разговор кроме вышивания?

Логика ясная. Сам думал так еще совсем недавно.

Кое-что значит. Для меня. Поэтому молчи и слушай. Найдете все, что сумеете. О женщине по имени Астис. Имя редкое. Женщина тоже необычная. И за эту необычность уплачено будет также крайне необычно. Интересует совершенно все. Кто она. С кем общается. Где обитает. Ищите не только в Триградье. Везде.

Это долго...

Я знаю. Если эту персону отыскать будет не просто, прошу обратить внимание на некую Гвини. По имеющимся у меня данным она была наложницей Великого Дракона до недавнего времени, – глаза цирюльника увеличились вдвое. – Описание её внешности сыскать будет несложно. Эта особа лишена покровительства Великого Дракона и покинула Дасунь-Крепость в день битвы у Первого Бастиона. Искать станете оттуда. Все что раскопаешь, отправишь к Оплетале. С ним я поговорю сам. Лично. Еще одно. Такое же подробное описание нужно достать на менее загадочную натуру. Житель Восточного Эрца из местечка Каллигрум. Прозвище Каллиграф.

Сделаем.

Знаю. И последнее. Человек по имени Тольяр. Одноглазый. Бродяга.

Цирюльник кивнул и снял покрывало, подав зеркало:

Прошу вас.

Рассматривая свою порядком исхудавшую физиономию с синими кругами под глазами, я неожиданно почувствовал что-то вроде удовлетворения. Главное, что остался жив. А мои права останутся при мне. Вернуть Кольцо и все кто сегодня посмел плюнуть в мою сторону, уже завтра будут лизать пятки, прогибаясь перед силой.

Разрешите вопрос, благородный господин... – не утерпел цирюльник, когда я умывался из заботливо поставленной лохани. – Вы наверняка были в Дасунь-крепости. И сейчас действуете по повелению Высочайшей Воли. Вы случайно не знаете, что произошло с армией Яромира в битве у скал Дасунь-крепости? Кто победил. Из-за сбоя с магией нарушилась возможность сообщений, приходится по-старинке. А на дорогах кордоны. В лесах разбойники и грабители. Не говоря уж о больших отрядах солдат. Новости медленно идут. Слухи всяко успевают быстрее. Вы не знаете, что случилось с Великим Драконом?

Я утер лицо и мрачно ухмыльнулся:

В наши дни такое любопытство вещь опасная. Сейчас, когда как ты заметил на большаках разбойники, а по городам ходят слухачи, за любопытство можно дорого поплатиться. Однако ж отвечу. Я не знаю, что произошло в битве у Первого Бастиона. Известно только, что Яромир потерял свою дружину. А Великий Дракон жив. И здравствует.

Только на улице, глядя, как резвятся босоногие мальчишки, а дородные бабы у колодца обсуждают погоду, я посмел мысленно позвать.

«Мерх».

Тишина.

Мерхаджаул. Ответь. Если не можешь говорить, то хоть знак подай. Дай понять – это ведь ты прикрыл меня, когда рушились своды тронного зала? Ведь в той части дворца не выжил никто – сплошные завалы и сплавившиеся каменные пласты. Мертвы все. Кроме меня. Мерх. Это был ты?»

Бесполезно. Призрачный дракон молчал, как делал это последние две недели. Со страшного дня двух битв – у Первого Бастиона, и у Грейбриса. Со дня двух моих поражений.

Круг молчал. Горели ритуальные костры, курился в воздухе запах алоэ и вербы. Тревожные тени устроили пляску за пределами кромлеха. Перекликались ночные птицы и звери, наводняя ночь жизнью. Но круг молчал.

Молчали и пять фигур, окруживших алтарь-камень. Долго.

Бесполезно, – сказал наконец, обессилено облокачиваясь на теплый камень спиной один. Слово как будто порвало незримую привязь. Зашевелились и все остальные, переглядываясь, растирая руки.

Что-то случилось, – пробормотал сгорбленный старик с белоснежной бородой и гордым орлиным профилем. – Мир изменился.

Это так, Белояр. Пламя больше не отвечает нам. А я больше не слышу шепота ветра, – признался крупный с бычьей шеей и квадратным лицом мужчина. Лицо казалось ужасным от белых в отблесках пламени шрамов. – Боги не говорят с нами. Молчат. И разлитая в природе сила иссякает.

Совсем скоро она иссякнет, впитавшись в деревья, землю, траву, воздух, подобно впитывающейся в песок воде, – проговорил, опершись на массивный посох с железным крюком Белояр. – Любое наше действие повлечет за собой ущерб миру. Тогда даже заговорив хворь, мы обречем часть природы на отмирание.

Недопустимо.

Это так, – заметил прислонившийся к камню. – Но почему это так? Куда подевался поток Божественных Сил? Ведь свет солнца не потускнел. Ведь не вышли из чрева земного предвестники Вечной Ночи и Бледного Жнеца[27]?

Зато вовсю шевелятся дети Мракогляда. Даже здесь в летнем лесу я чую их присутствие, – поморщился самый крупный из волхвов.

Выбираются из нор, – признал Белояр, оглядев лесистые окрестности холма. – И их потребуется сдерживать, Градобой.

Воцарилась тишина. Равнодушно потрескивал огонь костров.

У нас есть Реликвии, – сказал, наконец, названный Градобоем. – В Кремень-граде, в храмах Семаргла, Ярхи, Сречи, Валоха, Лалы. В Реликвиях Божественная суть и они должны...

Их не хватит надолго, – прервал его молчавший до сих пор чернобородый и краснощекий волхв. – Если все станут черпать, эти колодцы быстро покажут дно. Лет шесть.

Боги молчат. Молчат с того самого дня. А ведь не вернулся никто из наших братьев. Чаша Трех так и лежит там. Я видел сражение в Отражениях Воды, – задумчиво кивнул прислонившийся к камню. – Дракон был силен. Я не знаю, жив ли он, но во время боя это и случилось. Когда столкнулись чары наших братьев и его магия. Что-то произошло в тот самый миг. А чаша потерялась

Чашу надо вернуть. В чьи руки она бы не попала её надо вернуть, – произнес краснощекий.

Этим наверняка займутся жрецы Семаргла. Как только добьются от Яромира исполнения обещаний, – серьезно ответил Белояр. – Чаша не поможет нам.

Затем и собрались...

Не чаруется братья-волхвы? – сочувственно проговорил бодрый женский голос. – Так плохо, что все пять Капищ прислали своих собратьев к этому старому кромлеху?

На холм, выходя из темноты, поднялись три женщины. В отсветах пламени они казались похожими как сестры. Особенно если учесть, что носили одинаковые темно-зеленые плащи с капюшонами.

Волхвы недоуменно отступили, сбиваясь в полукруг. Молча оглядели замершую напротив троицу.

Женщины? – нахмурился Градобой. – Откуда вы здесь? Это место закрыто для простолюдинов!

И опасно для непосвященных, – добавил краснощекий.

Странно, не правда ли? – заявила Левая. – Боги молчат. Почему же так? И ваша всемогущая магия умолкла. Незадача. Она очень долго мешала нам поговорить. Теперь же больше не мешает.

Мы несем сообщение, – певучим альтом сказала Правая. – В капища волхвов, в пещеры друидов, в академии магов. Всюду. И услышат наше сообщение все. Люди. Маятник завершил свой размах и теперь идет в обратную сторону. Астис сказала – пусть те, кто когда-то запустил этот маятник, сами же окажутся на его пути.