Сохранившиеся фрагменты имущественных актов равеннской архиепископии могут свидетельствовать, до каких больших сумм доходили земельная подать и арендная плата в пользу этой церкви особенно со времени окончания войны с готами{23}. Равеннские архиепископы начинают с этих пор украшать свой кафедральный город великолепными и с большими издержками соединенными церковными постройками. Лучшие мастера были приглашаемы из Константинополя и других восточных городов, чтобы придать этим постройкам блеск тогдашнего искусства. Великолепные мозаичные работы, с точки зрения истории искусства составляющие драгоценный памятник, относятся именно к этому времени политического и материального возвышения города Равенны. Таковы обе всемирной известности базилики: Сан Витале и Сан Аполлинаре in Classe, начало постройки которых относится еще к готскому периоду. Богатые банкиры города состязались с епископами в благородной ревности к художественным произведениям и к поощрению мастеров. Изображения Юстиниана и Феодоры в царских облачениях в сопровождении придворных чинов обоего пола в базилике Сан Витале и другие художественные произведения Равенны, сохранившиеся по настоящее время, составляют лучшее из того, что древность сберегла от переходной эпохи из классического искусства к византийскому. Рядом с равеннскими мозаиками могут стоять лишь те, которые недавно открыты в Солуни, в древней базилике св. Димитрия, ныне мечети Кассимиэ.

Итальянская война приходила уже к концу, всколыхнув своими роковыми для остготского народа последствиями весь тогдашний европейский мир. Хотя прямых сношений с вестготами, занимавшими тогда береговую полосу между Роной и Пиренеями (Септимания), Испанию и некоторые местности за Гибралтарским проливом, у империи не могло быть, но безграничные притязания Юстиниана простирались на все области, бывшие когда-либо под властью римских императоров. С точки зрения императора, все владетели народов в пределах прежней империи должны признавать в нем своего верховного господина. Как защитник христианской Церкви и единственный блюститель истины, он признавал за собой обязанности по отношению к неверным и иноверным. Он обладает миссией везде распространять знание истинной веры, а как весь мир должен принадлежать царству Божию, то по божественному праву вся земля подчинена императору.

У Евсевия находим следующую формулу для идеи универсальной империи: «Было время, когда мир был разделен по народам и областям на огромное множество владений, тираний и княжений: отсюда постоянные войны с грабежами и хищениями. Это разделение основывалось и на различии божеств, почитаемых в разных странах. Ныне же, когда крест, орудие спасения и трофей победы, явился на земле, дело демонов, т.е. ложные боги, распалось прахом и, вместе с тем, окончилась пора тираний, княжений и республик. Один Бог владычествует всеми, одна империя для обладания всеми народами. В одно и то же время по небесному изволению появились два ростка, которые поднялись над землей и покрыли своей тенью весь мир – это Римская империя и христианская вера, предназначенные соединить в своих недрах весь род человеческий в вечном единении. Уже греки, варвары и народы, обитающие в самых отдаленных странах, услышали голос истины, но этим не оканчивается область завоеваний. Область распространения ее господства идет до пределов земли. Весь мир составит одну нацию, все люди соединятся в одну семью под общим скипетром»{24}. Соединить целый мир в императорском и христианском единстве – такова безграничная перспектива, открывавшаяся перед императорским честолюбием и находившаяся в согласии с верованиями и настроениями современников Юстиниана{25}.

Еще в 534 г. Велисарий вытеснил вестготов из Африки, отняв у них крепость Септ, или Сеит. Во время итальянской войны вестготы пытались подать помощь своим сородичам в Италии, чем, конечно, должны были вызвать к себе нерасположение императора. Ко времени окончательного подчинения Италии у вестготов возникли раздоры, обострившиеся, между прочим, на религиозной почве. Местное католическое духовенство и туземное население романского происхождения не могли мириться с арианами-вестготами, вследствие чего между теми и другими происходила упорная борьба, не допускавшая, например, общения браками.

Со времени короля Фейда столица была перенесена в Испанию, и Толедо сделался главным городом королевства. При нем же предпринята была военная экспедиция в Африку с целью облегчить готам борьбу с империей в Италии, но под Септом вестготы потерпели поражение. В период завершения итальянской войны в Испании происходили смена лиц, носивших королевский титул, и внутренние раздоры. Против короля Агилы восстал вождь Афанагильд, последний выставил мотивом борьбы религиозную политику, привлек на свою сторону местных католиков и просил помощи у Юстиниана. т.к. вмешательство в испанские дела соответствовало притязаниям императора на мирообладание, то он приказал патрикию Либерию, командовавшему морскими судами, идти в Испанию и оказать содействие Афанагильду. Агиле было нанесено поражение, и он был убит. Либерии успел захватить несколько городов в Южной Испании и утвердить здесь византийское господство.

Хотя Афанагильд, избранный королем (554–567), скоро понял угрожавшую опасность отряду сопротивления, тем не менее Малага, Кордова и др. города остались под властью Византии. Таким образом, вследствие этих походов на отдаленный юго-запад империя расширилась новыми завоеваниями. Кроме островов Сардинии, Корсики и Бале-арских к империи была присоединена часть Испании и Западной Африки. Но это были последние завоевательные предприятия Юстиниана.

Ко времени вступления на престол Юстиниана еще не закончился процесс Великого передвижения народов, северная и северо-западная границы Византийской империи продолжали еще внушать серьезные опасения ввиду появления новых варварских народов различного происхождения, которые, не поддаваясь никаким мерам византийской политики, неудержимо напирали на границу и делали постоянные вторжения в пределы империи. В самом начале VI в. Анастасий принужден был защитить ближайшие окрестности Константинополя, проведя громадное сооружение между Черным и Мраморным морями на расстоянии приблизительно 40 верст от Константинополя (линия Деркон – Силиврия). Но это сооружение, известное под названием Длинная стена и изумительное по применению к нему громадных сил и средств, не достигало цели и не всегда останавливало смелого и отважного врага, который прорывался через стены и нередко опустошал предместья столицы. Империя нуждалась для своей защиты и благополучия в живом и разумном инвентаре, которого недоставало при громадных по протяжению границах и при неимоверных притязаниях императора.

С течением времени найдено было возможным привлекать на военную службу или целые народы, уступая им земли для поселения, или отдельные дружины военных людей, платя жалованье предводителям их. Эта система, при всех ее хорошо сознаваемых правительством невыгодах и часто опасностях, господствовала в империи в занимающий нас период как наименьшее из зол и создавала на границах целую сеть чуждых народностей, которые стояли с ней в разнообразных отношениях и имели уже в границах Византийского государства своих сородичей или в качестве федератов, или колонистов, вступивших в подданство императора. Давно уже дознано, что Византийская империя бессознательно исполняла роль культурного посредника между новыми народами и против своего желания втягивала их не только в сферу культурных условий жизни, но и в культурные провинции императора.

Одним из более резких наблюдений, выведенных из фактов предыдущей главы, несомненно нужно признать поразительную слабость военных сил, какими располагали полководцы Юстиниана на западных окраинах империи. И при этом не следует упускать из внимания, что африканская война ведена была при участии наемных дружин, а в итальянской туземные византийские войска были в меньшинстве, главные же контингенты получались с северо-западной границы от франков, лангобардов, герулов и славян. Эта граница при Юстиниане представляла весьма серьезную опасность, которая и была им вполне оценена, если принимать в соображение громадные денежные средства, употребленные им на возобновление старых и постройку новых крепостей на северной границе, и в частности на Дунае. Но, имея в виду громадной важности события, которые подготовлялись в царствование Юстиниана и которые к концу VI в., несмотря на построенные им укрепления, стали бесповоротно совершившимся фактом, мы должны заключить, что его политика в этом отношении не соответствовала реальным потребностям того времени.