Для характеристики торгового дела при Юстиниане предлагаем отрывок из «Тайной истории» Прокопия: «Есть два пролива с той и другой стороны Византии: один на Еллиспонте между Систом и Ави-дом, другой же при устье Евксинского Понта (Черное море), где находится известное святилище (?????). В заливе Еллиспонта совсем нет казенного таможенного ведомства, но назначенный царем чин имеет пребывание в Авиде с целью наблюдения за тем, чтобы в царствующий город не ввозилось на кораблях оружие без ведома и разрешения царя, и чтобы из столицы не прошло какое судно без пропуска и печати тех чинов, на коих лежит эта обязанность, ибо не позволялось выходить в море из Константинополя кораблю без разрешения чинов, подчиненных ведомству магистра; кроме того, он собирал с проходящих судов небольшую дань. Отправляемый же царем надсмотрщик в другой залив всегда получал жалованье из царской казны и имел задачей смотреть за тем, как мною сказано выше, чтобы не ввозил кто запрещенных товаров к варварам, которые живут по берегам Евксинского Понта, и которыми не позволено снабжать их как наших врагов. Ему не разрешалось брать с судов никакой пошлины. Но с тех пор, как Юстиниан принял царство, учреждены были таможенные ведомства в том и другом заливе, и назначены два архонта с целью взимания пошлин, которым определено было содержание и которым поручено собирать пошлины со всей строгостью. Они же, желая всеми мерами сделать приятное царю, брали с проходящих кораблей за находившиеся на них товары большие пошлины. Приняв указанные меры к отношению к тому и другому проливу, для Константинополя он придумал следующее. Поставив над здешним портом одного из своих приближенных, сирийца по происхождению именем Аддей, поручил ему собирать пошлину с пристающих сюда судов. Он же всем судам, прибывавшим в Константинополь, не допускал разгружаться в гавани, но или принуждал корабельщиков платить пеню за свои корабли, или везти товары в Африку или Италию. Из них некоторые, не желая ни идти с обратным грузом, ни заниматься морской торговлей, предпочитали предавать огню свои корабли. А те, для которых торговое дело было единственным средством к жизни, принуждены были вносить тройную пошлину за свои товары, и им предстояла неизбежная необходимость возмещать понесенные убытки поднятием цены товаров при их продаже, так что всячески угрожало обнищание ромэйскому государству.
Большинство предметов было обращено в царскую монополию, и необходимые в ежедневном потреблении вещи обложены были тяжелыми накладными расходами; оставались еще свободными от обложения торговые заведения для одежды, но и по отношению к этим последним было придумано следующее. По исконному обычаю шелковые одежды приготовлялись на фабриках в Бейруте и Тире, финикийских городах. В этих же местах жили как торговцы шелковыми изделиями, так художники и ремесленники, и отсюда шелковые одежды имели распространение по всему свету. В царствование же Юстиниана занимающиеся этой статьей промышленности в Византии и в других городах повысили цену на свое производство, ссылаясь на то, что в то время и в Персии возросла цена на шелк, и что в Ромэйской империи увеличены таможенные пошлины{}4. Царь же, будучи этим недоволен, издал закон, которым установил, чтобы за фунт шелка не платилось больше 8 золотых номисм, присоединив угрозу наказывать преступивших этот закон лишением имущества. Это поставило торговых людей в крайнее смущение и недоразумение. Ибо не могли они, уплатив за товар дорогую сумму, продавать его по пониженной цене, поэтому должны были отказаться от продолжения торговых сделок, предпочтя тайную распродажу остававшихся у них товаров по преимуществу в среде знакомых. Царица, получив сведение о ходивших об этом тайных слухах, не проверив основательность их, наложила запрещение на эти товары и оштрафовала торговцев на кентинарий золота. Во главе шелкового производства и торговли шелковыми изделиями в империи стоит начальник царской казны Петр Варсима, которого допустили до бесчестных поступков. Настаивая на точном исполнении закона о шелковых изделиях по отношению к другим, он требовал, чтобы мастера готовили этот товар исключительно для него, и не тайно, но открыто, на базаре, унцию шелка обыкновенной окраски приказал оценивать в шесть номисм, а то же количество царской окраски шло по цене двадцати четырех и более номисм. Этим путем он доставил в царскую казну большие средства, а еще больше присвоил себе, и этот порядок, при нем получивший начало, остался навсегда. Ибо в это время он был единственным установителем цен и продавцом шелкового товара. Торговые люди, прежде занимавшиеся этой статьей производства в столице и других городах, испытали, как и следовало ожидать, бедствия этой системы на море и на суше, городской дим в Бейруте и Тире неожиданно дошел до нищенского состояния, мелкие торговцы и ремесленники принуждены были бороться с голодом, многие же бегством спасались в персидские области. Таким-то образом, будучи единственным начальником доходов с казенной продажи шелковых изделий и введя в этой статье монополию, доставлял он часть доходов царю, а больше присвоивал себе и обогащался на счет общественных бедствий. Так-то шли дела»{5}.
Ко времени Юстиниана относится исключительный по своему культурному значению географический труд, подобного которому не знают средние века. Мы говорим о знаменитом плавателе в Индию Косьме Индикоплове (о ??????????????) и составленном им литературном произведении, названном «Христианская топография». Об этом замечательном для своего времени географе мы имеем, однако, скудные сведения, даваемые им самим в его названном произведении. Он был грек по происхождению и жил в Александрии, «по слабости здоровья и по причине плохого зрения не мог получить широкого образования, ораторского искусства не проходил и более предавался житейским делам». Можно, впрочем, думать, что эти выражения характеризуют более – скромность автора, писавшего свое произведение в монастыре, и потому их нужно принимать с ограничением{6}. Главным его занятием была – торговля; ради торговых дел он предпринимал отдаленные путешествия. Был в Абиссинии и, между прочим, описывает дворец царя аксумского и пороги Нила. Плавал в трех морях: в Средиземном, Красном и Персидском заливе. Был ли Косьма в Индии, прямо не говорится в его сочинении, но об этом следует заключать из наглядного и подробного описания острова Цейлона{7}, равно как на основании предания, усвояющего ему прозвание Индикоплова в самых древних списках{8}.
После полной разнообразных приключений жизни Косьма постригся в монахи и занялся составлением своего литературного произведения. Главная цель труда состояла в том, чтобы доказать соответствие физической географии с библейским учением о сотворении мира, почему патриарх Фотий называет «Топографию» Косьмы толкованием на «Октатевх». Благочестивая цель автора сказывается в самом начале произведения, т.к. первая его глава обозначена так: «Против тех, которые хотят казаться христианами, но принимают мнение, чуждое христианскому учению, что небо имеет сферовидную форму». Согласно основной своей цели, Косьма вооружается против системы Птолемея и доказывает, что Земля имеет не шаровидную форму, а уподобляется продолговатому четырехугольному ящику, по образцу Ноева ковчега. Обширное произведение Косьмы отняло у него много времени и не могло быть составлено одновременно. Из нескольких указаний, им самим сделанных, можно заключить, что главная часть составлена между 545–547 гг., а конец – в позднейшее время. Значение географического сочинения Косьмы заключается в его описаниях и сообщениях о том, что он видел и что слышал от бывалых людей; в этом смысле он сообщает весьма важные и любопытные сведения, которых напрасно было бы искать у других писателей. Таковы сообщаемые им данные об отношениях империи к Египту, Индии и Китаю.
Косьма отличается необыкновенной правдивостью и добросовестностью в своих описаниях; в тех случаях, когда он говорит о предметах и фактах, заимствованных от других, он опирается на достоверные источники. Прежде всего он пользуется сообщениями лично ему знакомых купцов и путешественников, из коих называет, между прочим, Сопатра и персидского посла{9}. Библейский и церковно-исторический отдел «Топографии» почерпнут из устных бесед с Патрикием, т.е. Мар-Аба, который долго жил в Александрии{10} и принадлежал к несторианс-кому исповеданию; следы несторианских воззрений, почерпнутых из сочинений Феодора Мопсуестского, можно отметить во многих местах Косьмы Индикоплова{11}, и названный выше Патрикий должен быть признан не только автором всей системы мироздания, но и рисунков, внесенных Косьмой в «Топографию»{12}. В историческом отношении в жизнеописании патриархов любопытно отметить параллелизм пасхальной хроники и данных Косьмы. Ватиканская рукопись Косьмы, снабженная миниатюрами, относится к IX в.
