Свержение последнего римского императора в 476 г. не оставило глубокого впечатления, империю и после этого события не рассматривали как павшую. Идея империи не умирала и на Западе, продолжая находить свое осуществление на Востоке, и восточный император Зинон после 476 г. явился выразителем единства империи, – ему были отосланы из Рима знаки императорского достоинства, от которых воздержался Одоакр. Идея перенесения власти в Константинополь слишком глубоко укоренилась в сознании людей, и варварский вождь не осмелился посягнуть на эту идею.

Ни для кого не странно, что, хотя в Италии нет императора, хотя часть империи находится под рукою варварских вождей, идея естественного и необходимого порядка вещей все-таки связывается с империей. Насколько это отожествление законного порядка вещей с империей укоренилось в умах политически мыслящих людей на всем протяжении средних веков, указывают крупнейшие факты средневековой западной истории, – усиление франкского государства при Пипине и Карле Мартелле сопровождается постоянной, неуклонной тенденцией приобрести титул римского императора, и эта великая и глубокая идея франкских королей нашла себе осуществление при Карле Великом в 800 г. Политическое устройство Средней Европы было основано на идее Священной Римской империи германской нации. В Московском государстве та же идея получила признание и литературное выражение в теории о Москве – третьем Риме. Эта отвлеченная идея об императорской державе доходит до нового времени. Таким образом, воспринятая Юстинианом теория восстановления Римской империи соответствовала настроениям эпохи и была поддержана всеми средствами византийского государства. Для выполнения этой идеи он вел продолжительные войны, преследовал исключительную церковную политику и издавал свои законы. Эти три существенные задачи его исторической деятельности: войны, церковная политика и законодательство – исходили и направлялись к достижению одной главной мысли – восстановлению Римской империи в ее прежнем единстве и величии. Осуществление его внешней политики поставило Юстиниана в конфликт с германскими народностями, которые к тому времени основались в древних римских областях. Для достижения своих целей Юстиниан проявил удивительную, страшную настойчивость и энергию и, действительно, смел с лица земли два наиболее даровитых и передовых германских народа – остготов в Италии и вандалов в Африке. Почти беспримерный случай в истории, когда от истребленных народов не сохранилось на их землях даже их имен! – с такою беспощадностью велись эти кровавые войны.

По широте своих политических замыслов, ясно сознанных и строго приведенных в исполнение, по уменью пользоваться обстоятельствами, а главное – по искусству определять дарования окружающих и каждому давать соответствующее его способностям дело Юстиниан был редким и замечательным государем. С ним можно сопоставить разве Людовика XIV, с которым он действительно не раз был сравниваем. Окружающие и близкие видели в Юстиниане сверхъестественное существо, какого-то демона во плоти, по словам его историка. В своих привычках он был прост, воздержан и умерен, мало спал и много думал над своими предприятиями, сам входил во все дела, прочитывал все бумаги и давал им направление. В высшей степени энергичный и честолюбивый Юстиниан не знал преград при достижении своих целей, с редкой настойчивостью издавал указы за указами, невзирая ни на какие представления своих министров, объявлял войны без всяких средств на их ведение и подыскивал их по пути. Много из его начинаний не было доведено им до конца, много послужило на вред государству, но сам Юстиниан никогда не сомневался в их успешности.

В оценке его политической и административно-законодательной деятельности нужно опираться и на тот факт, что Юстиниан вступил на престол уже пожилым человеком, около 45 лет, и окончил свое царствование более чем 80-летним дряхлым стариком, а при оценке противоречивых воззрений относительно личности и деятельности Юстиниана нужно разбирать, имеем ли мы дело с началом, или с концом его правления, когда рядом с ним уже не стояла его советница и помощница императрица Феодора.

Императрица Феодора, независимо от своей обстановки и исторической роли, приковывает к себе всеобщее внимание как характер и еще более – как литературный тип. Сведения о ее личности, в настоящее время наиболее распространенные и пропитанные пристрастием, почерпаются, главным образом, из обнародованного около 200 лет тому назад сочинения Прокопия, известного под именем ????????, или «Тайной истории». Между тем по другим источникам Феодора рисуется личностью выдающейся, гордой, честолюбивой и властной, требовавшей, чтобы чужестранные послы являлись к ней первой на аудиенцию, игравшей в государстве весьма самостоятельную роль и издававшей даже указы от своего имени. В современной литературе житий святых «боголюбезнейшая» царица Феодора выставляется образцом благочестия и приверженности к церковным людям. О ее прошлом узнаем из «Тайной истории», что она была низкого происхождения, чуть ли не родилась в цирке, где ее отец был служителем, что ее детство и юность были проведены среди развращающей закулисной обстановки, что она рано сделалась известной своими излишествами. Когда она уже достаточно пожила и достигла 25 лет, она попалась на глаза Юстиниану, который так привязался к ней, что, несмотря на все препятствия, добился разрешения на брак с нею. По этому поводу даже был издан закон, разрешавший лицам сенаторского сословия вступать в брак с актрисами. Вот какие сведения сообщаются о Феодоре в «Тайной истории»! Об обоих супругах собраны в этом источнике известия, изумляющие своею злостной, беспощадной окраской почти всех сторон их домашней жизни, характера и внешней деятельности. Юстиниан представляется в конечном выводе демоном, посланным для погибели рода человеческого.

Страстная раздражительность, с которой в этом сочинении подвергаются осмеянию слабые стороны исторических лиц, беспощадное обнажение бесчестных мотивов, обыкновенно прикрываемых в жизни, безнадежный пессимизм, старающийся подглядеть во всем дурную сторону, злая критика политики Юстиниана, выбирающая с холодным ригоризмом все дурные стороны его политической системы, – все это заставляло сомневаться, действительно ли принадлежит «Тайная история» тому же писателю, который сохранил нам об Юстиниане почти все, что о нем известно, был историком его времени и его славных дел. В настоящее время после продолжительных колебаний и обстоятельного изучения вопроса ученые пришли к убеждению, что принадлежность «Тайной истории» Прокопию долее оспариваема быть не может. Но, хотя двухсотлетний спор, тяготевший над всей историей Юстиниана, получил разрешение, теперь возник дальнейший вопрос: как примирить «Тайную историю» с другими сочинениями Прокопия? Как согласовать противоположные точки зрения на одни и те же факты? Что можно, наконец, думать об их авторе, о его достоверности, как психологически разъяснить его двойственное отношение к своему предмету, его самопрогиворечие? Критика достоверности показаний «Тайной истории»{1} установила, что во многом Юстиниан и Феодора оклеветаны жестоко и несправедливо.

Относительно Феодоры указывают, что вряд ли представитель новой, еще не укоренившейся династии, притом человек уже немолодой, решился бы наперекор общественному мнению возвести на престол порочную женщину с театральных подмосток; едва ли Юстиниан рискнул бы своею популярностью ради нее. Конечно, возвышение незнатной Феодоры способствовало зарождению легенд, к которым следует, однако, относиться скептически. Царица Феодора представляется нам личностью, вполне подготовленною к высокой роли, которая

ей досталась, характеризуется как умная женщина с большим тактом и самостоятельными взглядами в государственных делах. Она вела, между прочим, свою церковную политику независимо от Юстиниана: когда в Сирии начались ужасающие преследования монофизитов, Феодора в столице открывает для них странноприимницу и приглашает Юстиниана посещать ее; в «Житиях святых» монофизитской Церкви не раз упоминается, что гонимые монахи находили в Феодоре свою заступницу против немилости царя. Если бы Феодора не скончалась так рано (за 17 лет до смерти Юстиниана), то империя не испытала бы многих несчастий, и, может быть, было бы менее поводов чернить Юстиниана. Когда в 532 г. разразился бунт «Ника», направленный против правительства Юстиниана, император был спасен, по свидетельству источников, присутствием духа Феодоры, возбудившей Юстиниана к решительным действиям. «Если вы желаете спасти свою жизнь, бегите, – говорила она, – но, по-моему, царские одежды – хороший покров для гроба».