По мнению Фалльмерайера, благодаря славянским нашествиям в VI веке Византия, не потеряв собственно ни одной провинции, могла считать в это время своими подданными только население прибрежных стран и укрепленных городов. Появление аваров в Европе образует настоящую эпоху в истории Греции: они привели с собой славян; они дали им толчок к покорению священной земли Эллады и Пелопоннеса.

Главное основание, на котором Фалльмерайер построил свою теорию, находится у церковного историка конца VI века Евагрия, где мы читаем следующее: «Авары, пройдя два раза до так называемой Длинной стены, овладели Сингидоном, Анхиалом и всей Грецией с другими городами и крепостями, все уничтожили и сожгли, в то время как большая часть войск находилась на Востоке»[410].

Упоминание у Евагрия о «всей Греции» дало Фалльмерайеру основание говорить об истреблении греческой народности в Пелопоннесе. «Авары» Евагрия его не смущали, так как в те времена авары нападали обычно сообща со славянами. Данное нападение Фалльмерайер относил к 589 году. Но кое-какие остатки греков продолжали существовать. Окончательный же удар нанесла грекам в Пелопоннесе занесенная туда из Италии в 746 году чума. Сюда относится знаменитое место царственного писателя Х века Константина Багрянородного, который в одном из своих сочинений, говоря о Пелопоннесе, отметил, что после вышеупомянутой ужасной чумы «вся страна ославянилась и сделалась варварской»[411]. Год смерти императора Константина Копронима (775 г.) можно считать, по словам Фалльмерайера, гранью, когда опустошенная страна снова, и на этот раз уже совершенно, заполнилась славянами и, мало-помалу, начала покрываться новыми городами, деревнями и поселками[412].

В следующем сочинении Фалльмерайер, без больших оснований, распространил свои выводы и на Аттику. Во втором же томе своей «Истории полуострова Морей» он выступает с новой, албанской теорией, по которой со второй четверти XIV века населявшие Грецию греко-славяне были оттеснены и подавлены албанскими поселенцами, так что, по мнению Фалльмерайера, греческое восстание XIX века было делом рук албанцев.

Теория Фалльмерайера, вызвавшая горячую полемику и не выдерживавшая серьезной научной критики, важна тем, что дала начало действительно строго научной разработке вопроса о славянском влиянии в Греции. Есть основания думать, что и сам автор теории, вообще любивший эффекты, не был в ней искренно убежден.

Первым серьезным противником Фалльмерайера, глубоко изучившим вопрос о славянах в Греции, был немецкий историк Карл Гопф, выпустивший в 1867 году свою «Историю Греции с начала средневековья до нашего времени». Но Гопф впал в другую крайность, желая во что бы то ни стало умалить значение славянского элемента в Греции. По его суждению, славянские поселения в Греции существовали только с 750 по 807 год; до 750 года таких поселений не было. Что касается славянизации Аттики, то Гопф показал, что суждения Фалльмерайера по этому вопросу основывались на подложном документе[413].

Обширная литература по данному вопросу, часто разноречивая и несогласная, позволяет сделать заключение о том, что славянские поселения, и притом очень значительные, были в Греции с конца VI века, но, конечно, не имели своим результатом ни панславизации, ни полного уничтожения греков. Источники сохранили нам упоминания о славянах в Греции, преимущественно в Пелопоннесе, на всем протяжении Средних веков вплоть до XV века[414]. Самым важным источником по истории славянского проникновения на Балканский полуостров являются Деяния св. Димитрия, упомянутые выше. Этот источник не использовался должным образом ни Фалльмерайером, ни Гопфом, на деле он не исследовался должным образом до наших дней[415].

В науке не раз обсуждался вопрос об оригинальности теории Фалльмерайера. Высказанное им мнение не было новостью; о славянском влиянии в Греции говорили и до него; Фалльмерайер только высказал свое суждение резко и прямо. В 1913 году русский исследователь высказал хорошо обоснованное мнение о том, что истинным виновником возникновения теории Фалльмерайера, не развившим, правда, ее подробно, но зато и не доведшим ее – в погоне за эффектом – до степени антинаучного парадокса, был венский славист начала XIX века Копитарь, который проводил мысль о значительной роли славянской стихии в образовании новогреческой народности[416]. «Крайности теории Фалльмерайера, – говорил Н.М. Петровский, – разумеется, не могут быть защищаемы в настоящее время, после тщательного обследования относящихся сюда вопросов; но сама теория, стройно и живо изложенная Фалльмерайером, имеет все права на внимание даже со стороны несогласных с ней ни в целом, ни в частностях историков»[417]. Без сомнения, теория Фалльмерайера, несмотря на совершенно очевидные преувеличения, сыграла очень важную роль в исторической науке, обратив внимание на один из очень интересных, но вместе с тем и очень темных вопросов, а именно – на вопрос о славянах в Греции в Средние века. Но труды Фалльмерайера получат еще более общеисторическое значение, если на него взглянуть как на первого ученого, обратившего внимание на этнографическое преобразование не только Греции, но и Балканского полуострова в Средние века вообще. В настоящее время в России этот тезис о раннем проникновении славян на Балканы усиленно поддерживается. В современных русских научных изданиях, таких как «Исторический журнал», «Вестник древней истории», на эту тему появилось несколько статей. Фалльмерайер весьма популярен у русских историков, которые объявили, что его сочинение недооценено. Современное славянофильское движение в России кажется даже более сильным, чем подобное движение примерно сто лет назад, упомянутое в первой главе этой книги.

Отражая многостороннюю деятельность Юстиниана, которая удивляла даже его современников, эпоха между 518 и 610 годами дала обильное наследство в различных отраслях образования (learning) и литературы. Император сам пробовал заниматься литературным творчеством в области догматики и гимнографии. Маврикий также проявлял вкус к письмам. Он, однако, не только покровительствовал, но и поощрял литературу и часто проводил значительную часть ночи в обсуждениях или размышлениях по вопросам поэзии или истории[418]. Это время дало многих историков, которых мероприятия Юстиниана снабдили богатым материалом.

Юстиниан имел специального историка своего времени в лице Прокопия Кесарийского, нарисовавшего в своих сочинениях очень полную картину его правления. Будучи юристом по образованию, Прокопий был назначен секретарем к известному полководцу Велизарию, с которым участвовал в походах против вандалов, готов и персов. Прокопий имеет значение и как историк, и как писатель. Как историк он был поставлен в наилучшие условия в смысле источников и осведомленности. Близость к Велизарию давала ему доступ ко всем официальным документам канцелярий и архивов, тогда как его личное участие в походах и прекрасное знакомство со страной всегда давало ему драгоценный и живой материал личного наблюдения и устных сообщений современников.

В композиции и стиле Прокопий часто следовал античным историкам, особенно Геродоту и Фукидиду. Как писатель Прокопий, несмотря на зависимость от древнегреческого языка прежних историков и некоторую искусственность изложения, дал пример образного, ясного и сильного языка. Прокопию принадлежат три сочинения. Самое крупное из них – «История в восьми книгах», где описываются войны Юстиниана с персами, вандалами и готами. Но, помимо этого, в этом труде автор затрагивает многие другие стороны государственной жизни и, несмотря на несколько хвалебный тон в отношении императора, не раз высказывает горькую правду. Это сочинение может быть названо общей историей времени Юстиниана. Другое сочинение Прокопия «О постройках», являясь сплошным панегириком императору, может быть, было даже написано по его поручению. Главная тема сочинения – перечисление и описание многочисленных и разнообразных сооружений, возведенных Юстинианом во всех частях его обширной империи. Но, несмотря на риторические преувеличения и чрезмерные восхваления, сочинение «О постройках» содержит богатый географический, топографический и финансовый материал и служит поэтому важным источником для внутренней истории государства. Наконец, третье сочинение Прокопия – «Anecdota» или «Тайная история» (Historia arcana) – резко отличается от двух предыдущих. Это есть род злостного памфлета на деспотическое правление Юстиниана и его супруги Феодоры, где сам император, Феодора, Велизарий и его супруга смешиваются с грязью и где Юстиниан выставляется главным виновником всех несчастий, постигших в его время империю. Противоречие между последним сочинением и первыми двумя было настолько разительно, что в науке был поставлен вопрос о подлинности «Тайной истории», ибо казалось невозможным, чтобы все три сочинения принадлежали одному лицу. Только после того как «Тайная история» была подробно изучена в связи с эпохой Юстиниана и всеми ее источниками, вопрос о ней был решен в пользу ее подлинности. Но при умелом пользовании это сочинение является очень ценным источником для внутренней истории Византии в VI веке. Итак, сочинения Прокопия, несмотря на их преувеличения в плохую или хорошую сторону при оценке деяний Юстиниана, представляют собой в высшей степени важный современный источник для знакомства с данной эпохой. Этого мало: славянская история и славянская древность находят у Прокопия ценнейшие известия о быте и верованиях славян, а тогдашние германские племена через него же знакомятся со своей историей.