Пути к его, Камуи, триумфу!

«Ха-ха, это ей не в словесных поединках побеждать, — злорадно думал мужчина. — Пусть эта наглая подделка покажет, как станет выкручиваться теперь!»

А «Абэ», наконец проявив свою жалкую черноногую суть, только и могла, что трусливо верещать о своей подлинности и множестве гражданских, которые-де погибнут под снарядами.

Будто кого-то интересуют эти неудавшиеся рабы! Сдохнут — и хорошо! Ещё одно обвинение для имперских шавок, ещё одно предъявленное широкой общественности доказательство безумия кровожадных полу-химер из подземелий разведки, тварей под человеческими шкурами, что перед своей гибелью от рук бандитов уничтожили море ни в чём неповинных людей. Опьяневшие от крови и подставившие спины бесславные ублюдки.

Да! Именно так и будут выглядеть заголовки будущих газет!

«Ха-ха-ха! Даже грязь полезна, если она станет ступенькой для возвышения истинного аристократа!» — мысленно смеялся генерал, купаясь в лучах будущей победы, первой из многих.

У имперских шавок есть только два выхода: попытаться атаковать в лоб и проиграть, погибнув. Или бежать, «испугавшись непонятно чего», и проиграть, потеряв лицо перед союзниками — ведь никто не любит трусов, слабаков и неудачников.

…хотя не то чтобы Камуи собирался их отпускать. Как и тех из присутствующих, в ком он не уверен до самого конца.

Часы неумолимо тикали, приближая сладкий час победы и расплаты. Какой же прекрасный, солнечный день!

* * *

Ползти по изгибающемуся то вверх, то вниз, то в стороны тоннелю, освещаемому гнилостно-зелёным светом зажатого в зубах химического фонаря, оказалось не слишком удобно, даже несмотря на то, что благодаря скромной комплекции я чувствовала себя достаточно свободно. Про бедного Бэйба или не такого высокого, но весьма плотно сбитого Ямато и не вспоминаю: парни явно страдали сильнее всех нас.

К сожалению, засечь гостей на подходах не получилось: хитрый Камуи талантливо создавал видимость природной метели, под прикрытием которой и двигались его бойцы. На близком расстоянии это уже не работало, да и сам генерал перестал скрываться. Однако шанс обойти гостей с флангов и тыла, а потом смешать со снегом и скальным грунтом на подходах, группа благополучно упустила. Это не означало, что у нас нет плана Б, просто он не так удобен. Это я говорю не о предстоящей схватке — ещё непонятно, какой вариант лучше — а о комфорте подготовки. Мы, конечно, ползём не через болото или полный «ароматного» содержимого канализационный тоннель. Но бить колени, преодолевая почти полукилометровую каменно-ледяную кишку — тоже не самое жизнеутверждающее занятие, особенно если учесть не очень высокий, но существующий риск, что нас заметят и ударят первыми.

Ещё и проклятущий камнегрыз, посредством которого я создала этот тайный ход, мог двигаться по прямой линии только в одном случае — если его неустанно контролировать. Стоит только чуть приспустить нематериальные поводья, как червяк-переросток начинал блудить, пусть и выдерживая указанное направление. Увы, учитывая скорость передвижения данного монстра, что от силы составляла метров пятьдесят в час, постоянно держать его под прямым контролем не представлялось возможным. Спасибо, что хоть такой тоннель прокопал… или, учитывая его интересную способность размягчать камень и почву, чтобы потом уплотнить вокруг себя — прорезал.

Но не будь у меня возможности контролировать обстановку через глаза переругивающейся с Камуи марионетки и парящих в небесах пернатых дронов — славься разгон разума, позволяющий нормально воспринимать несколько медленных (потому, что марионетки не под ускорением) потоков информации — такой тесный тоннель запросто мог принести больше проблем, чем пользы.

Добравшись до расширения, встаю на ноги и подаю остальным ребятам знак вести себя тише. Один из бойцов вспомогательного отряда (или кто там эти две тройки?) начал подозрительно озираться. Неужели один из обладателей аномально развитого слуха или чувства опасности? Или он, как я, умеет ощущать духовные сигнатуры? Нет, это вряд ли.

Но вообще странно. Во время планирования мы больше всего опасались именно Камуи, который известен своей способностью не только управлять значительными массами воздуха — стоило заподозрить, что та ночная метель разразилась отнюдь не сама по себе — но и чувствовать через них. И что я вижу? Этот самодовольный индюк увлечённо токует перед своими подчинёнными и бессмысленно хлопающими глазами марионетками.

Но если враг ведёт себя как придурок, то я буду последней, кто выскажет недовольство.

Впрочем, называть глупцом человека, который умудрился за одну ночь (!), незаметно (!) перебросить к нам отряд воителей и почитай артиллерийскую батарею (!!!) — не совсем справедливо. Да и эта затея загнать группу А в ловушку, которая сработает даже в случае нашей победы — при условии, что способный к полётам хозяин воздушного тейгу сумеет удрать — выглядит весьма умно.

Нет, скорее всего, он просто устал и под конец поддался эмоциям.

Одна из ворон, следуя инстинктам, сохранившимся даже в нынешнем немёртвом виде, громко каркнула, тем самым привлекая к себе внимание напряжённого воителя. Через краткий миг, неразличимый для не владеющей духовной силой птицы, остальные крылатые разведчики смогли наблюдать разлетающиеся по воздуху перья и ошмётки плоти, будто после попадания крупнокалиберной пули.

Морщусь от мимолётного ощущения разрыва связи.

Вот ведь меткая сволочь! Даже не из лука выстрелил, камнем попал!

Тем временем, марионетка-двойник, прекратив пререкаться с неуклонно загоняющим её в логический тупик Камуи, покинула площадку на стене. Молчаливо стоявшие рядом двойники команды последовали за ней. От данных нам пяти минут осталось едва больше одной.

Пора!

По камню прошёл толчок вибрации. Это метрах в тридцати за спинами отряда поддержки материализовалась Печенька, которая тут же выдохнула из своих пастей облако мелкодисперсной взвеси, насыщенной духовной энергией, что на скорости бегущего Воина устремилась на врагов.

…Устремилась, дабы замедлиться, а потом остановиться, встретившись со стеной такого же насыщенного духовной силой воздуха. Камуи сумел на достойном уровне овладеть своим артефактом, что и продемонстрировал, отправив атаку гидры обратно в неё.

Чувствую, как напрягшиеся ребята смотрят на мою руку, изображающую знак «ожидание».

Я предвидела такое развитие событий, поэтому Печенька, которая изначально умела регулировать едкость и ядовитость своих атак, а после наших тренировок и мысленного общения, развившего её разум, практически шагнула на следующую ступень, намеренно снизила убойность выдоха, почти полностью лишив его отравляюще-разъедающей компоненты. Не то чтобы для моей питомицы оказалась опасна собственная атака, но не хотелось бы вместе с группой попасть под дружественный огонь от гидры. Вдруг часть ядовитого выдоха затянет в какую-нибудь щель, связанную с нашим тоннелем?

Мелькнула ещё одна малая толика секунды, и мне стало не до отвлечённых дум. Наш враг ожидаемо повёлся на провокацию и, махнув двум вспомогательным отрядам задерживать и отвлекать громадного монстра, сам с четырьмя помощниками ринулся убивать скрывшуюся за стеной «призывательницу». Печенька же, не будь дурой, повторила свою атаку сразу же, как скрылся тейгуюзер, способный блокировать её плевки и выдохи.

«Как он, однако, наплевательски относится к своей подтанцовке!» — подумала я про ту кучку вооружённых скорострельным огнестрелом Адептов, которые могли стать неприятным отвлекающим фактором в бою двух групп воителей, но в столкновении с почти разумным монстром A++ ранга оказались бесполезными смертниками.

Две тройки высокоранговых воителей ожидаемо порскнули в стороны и (за исключением одного обладателя лука) рванули на сближение с монстром, очевидно, намереваясь закружить вокруг гидры карусель, раздёргивая внимание и отвлекая уколами с разных сторон, а вот остальные…

Пузырящаяся плоть сползала, словно растаявший жир. Кто-то — примерно половина — погиб сразу, иные, коим досталось меньше, корчились в безмолвном крике, хватались за горла, лица, пытались прикрыть помутневшие, повреждённые ядом глаза такими же поражёнными алхимической кислотой ладонями, сквозь кожу и гниющее мясо которых виднелись кости. Быстрая, но крайне мучительная и неприглядная смерть.