А каким образом я стану это делать и что подразумеваю под «негативным течением» — об этом умолчим и предоставим додумать собеседнику. Как и об истинных чувствах к «прекрасным людям», благодаря которым я стала той, кто есть сейчас. Тем более, исходя из рационального, но всё-таки охранительского контекста моих речей, сопровождаемого явственным душком национализма, выводы (очевидные, но неправильные) и сами напрашиваются.

— Трезво, — понимающе, но не скрывая лёгкого разочарования, произнёс Кизаши. — Не могу сказать, что с вами согласен, однако я писатель и журналист, а вы воительница и представитель силовых структур, совершенно неудивительно, что мы видим мир и общество через призму собственных — и различных — мнений.

Публицист-журналист улыбнулся.

— У вас живой, не закостенелый ум, — продолжил он. — Поэтому я верю, что в эти богатые на неожиданности и потрясения годы вы сумеете отыскать верный путь к спокойной гавани. А там сможете побудить окуклившийся в своём благостном мирке «экипаж» к началу трудной, но жизненно важной для всех реставрации.

— Я тоже надеюсь на лучшее. Кстати, вы ведь выходец из рода алхимиков? Можете посоветовать качественную литературу на тему…

К сожалению, особыми знаниями по алхимии мой визави не блистал: в детстве его пытались учить, но без особого толка. Впрочем, названиями кое-каких относительно общедоступных материалов он поделился, даже пообещал потом прислать ещё, если удастся вспомнить или спросить у тех из родственников, с кем у него нормальные отношения. Для этого пришлось оставить ему почтовый адрес арендуемого домика. Кизаши свой тоже оставил, очевидно, собираясь сохранить связь с такой интересной личностью, как высокоранговая убийца на зарплате.

Что касается информации по интересующим меня вопросам, её у Кизаши хватало. Правда, большая её часть перекрывалась уже имеющимися данными, полученными от агентуры Тайго, болтливых мертвецов, горцев, подопечных Юрэя и иных. С другой стороны, журналист, нашедший своё призвание в донесении до людей правдивых событий, собирал сведения исходя из собственных задач. Поэтому, даже повторяя известное мне, он добавлял множество деталей — порой просто небезынтересных, а порой и важных.

После того, как мы (ну хорошо, в основном, я) уничтожили выставленные запасы сладкого и допили успевший остыть чай, пришлось сделать небольшой перерыв, пока работники кухни принесут испёкшиеся за время нашей беседы булочки и новый чай к ним. Тут на голоса и вкусный запах подтянулся выискивающий себе увлекательное занятие Кей, за ним подошла Акира, а в конце на огонёк явилась и парочка вернувшихся здоровяков. Бывший кандидат в рабы, видя такой наплыв источников для своих заметок, испытал нешуточный подъём.

А вот мне стало не до радости: бессовестные налётчики с невиданным энтузиазмом начали уничтожать мои вкусняшки!

Акира, заявившаяся с кроликом на руках, ещё и не постеснялась мне попенять за то, что я-де за ним не слежу. Позволяю, мол, бегать где ни попадя. И всё это — не отрываясь от горячих булочек, приготовленных, между прочим, не для нее!

У-у, рыжая-бесстыжая! И парень у неё не лучше. И парочка оголодавших здоровяков… одни проглоты кругом! Пришлось порадовать поваров новым заказом, благо ныне усопшие бандитские боссы тоже уважали выпечку и теста пока ещё хватало.

Уже ближе к вечеру, после ужина, ежедневной медитации — как никогда важной для подавления мозговых тараканов, затеявших революцию в голове одной отдельно взятой несчастной некроманси — и непреходяще полезной тренировки с оружием, я настроилась на своих пернатых дронов, дабы внимательно изучить горы с высоты. Никаких подозрительных скоплений движущихся точек людей и животных не обнаружилось, лишь далеко на юге, в расщелине между гор, там, где тянулась одна из дорог, ветер поднял в воздух снежную взвесь. Вероятно, ночью погода станет ветреной и снежной. Не люблю снег, летящий в лицо и забивающийся за воротник, хорошо, что моя очередь стоять на часах наступит самой последней, почти утром.

С этой мыслью отправляюсь в свои покои, чтобы, раз уж у меня наступило просветление, попытаться поспать. Вдруг хотя бы на этот раз удастся обойтись без кошмаров или богатых мерзкими подробностями воспоминаний из жизни демонической твари?

Мечты-мечты…

— Я генерал Камуи, Мастер Боя и хозяин тейгу Адаусу! — прогремел голос, приумноженный духовной силой и способностью контроля над воздухом. — Я здесь, чтобы положить конец существованию этого логова разбойников и работорговцев! Приказываю: всем преступникам и их сообщникам выходить без оружия и с поднятыми руками! Даю пять минут на раздумья! После моя артиллерия сровняет этот вертеп с землёй!

Обладатель артефактной косы, преисполненный чувства собственного достоинства, стоял метрах в ста пятидесяти от стены. За его плечами возвышались четверо могущественных воителей, метрах в пятидесяти расположились ещё две тройки, которых поддерживали рассредоточившиеся по укрытиям более слабые бойцы, вооружённые невероятно дорогими ганфайтерскими штурмовыми винтовками, чьи магазины наполняли исключительно спецпатроны.

Лорд Хиро не собирался экономить и вооружил бойцов сына лучшим снаряжением из доступного. Десять воинов и почти полурота Адептов-ганфайтеров. «Ганфайтеры», конечно, по большей части номинальные: скорее просто воители со специализированным огнестрелом — но смотрелось это всё равно весьма внушительно. Даже если забыть об артиллеристах, кои вместе с основной массой войск — мало пригодных для боя с высокоранговыми воителями на пересечённой местности, а потому оставшихся в резерве — расположились вне зоны прямой видимости. Однако упомянутые пушкари, кои, в отличие от своего лорда и поддерживающих его Воинов, высокомерно пренебрегающих обычным огнестрелом, пусть и не пытались встать в гордые позы перед стволами пулемётов, установленных на стенах — веса словам своего командующего добавляли неплохо.

Дымящиеся кратеры от попаданий снарядов, которые лишь чудом не развалили одно из зданий, населённых бывшими бандитскими узниками — служили серьёзным аргументом в начавшемся споре.

— Ты в своём уме?! — эмоционально прокричала в громкоговоритель миниатюрная брюнетка. — Какие преступники?! Разуй глаза! Я Куроме из Службы разведки! Мы с группой уже захватили это место, ты собираешься разбомбить нас и неповинных пленников бандитов!

— Это ты говоришь, что из разведки. Но откуда мне знать, что вы не преступники и самозванцы?! — с легко читаемым удовольствием ответил мужчина. — Сдавайтесь! Мы вас проверим и, если сочтём настоящими, — несколько сопровождающих Камуи воителей не смогли удержать сардонические ухмылки, — отпустим! И не надейтесь удрать! Даже монстр B-класса не уйдёт от моего тейгу и зенитных орудий!

Камуи переполняло самодовольство и чувство собственного превосходства. Как он — на самом деле план принадлежал отцу, сам генерал его лишь немного доработал, но это такие мелочи… — хитроумно обставил эту кучку имперских выскочек, загнав их в безвыходную ситуацию! Ведь и он, и они прекрасно понимают, что «самозванцам» не поверят, какие бы доказательства своих личностей они ни предъявляли. Даже тейгу можно назвать «плодом мародёрства на трупах самонадеянных юнцов, не рассчитавших своих сил», присвоенным «немного похожей на имперскую убийцу» удачливой бандиткой. И все его люди, конечно же, подтвердят данную версию.

Судя по поведению имперцев, они тоже прекрасно понимают, чем обернётся «сдача для досмотра», но как-то повлиять на это не способны. Ведь формально любая попытка побега или агрессии со стороны предполагаемых сообщников бандитов сразу же подтвердит правоту подозрений представителей законной власти — и оправдает ответную агрессию. Даже если убийцы сбегут, любой суд возложит вину именно на них, как на тех, кто неадекватно себя повёл в ответ на справедливые требования. Развилка, где, как ни поворачивай, будешь следовать по заранее определённому пути.