Все обернулись.

— Лохмач! Лохмач!.. Берегись, ребята!..

Ребята бросились врассыпную. Валя вбежала в сад и захлопнула за собой калитку.

На куче песка остался только маленький Андрюшка: на четвереньках ведь не уйдешь далеко. Он лежал в песочной крепости и ревел от страха, а грозный враг шел на приступ.

Валя взвизгнула, выбежала из калитки, схватила в одну руку совок, в другую — кукольную сковородку и, заслоняя собой Андрюшу, стала у ворот крепости.

Огромный злющий пес несся через лужайку прямо на нее. Он казался коротким и очень широким. Он не лаял, а как-то всхрапывал при каждом прыжке. Вот уже совсем близко его оскаленная, клыкастая пасть. Валя бросила в него сковородку, потом совок и крикнула изо всех сил:

— Пошел вон!

— Фьють! Фьють, Лохмач! Сюда! — Это сторож бежал через улицу наперерез Лохмачу, Вале на выручку.

Услышав знакомый голос, Лохмач остановился и вильнул хвостом. Сторож взял его за ошейник и увел обратно к сараю.

На улице стало тихо. Ребята медленно выползали из своих убежищ: один спускался с забора, другой вылезал из канавы… Все подошли к песочной крепости. Андрюша сидел и уже улыбался, вытирая глаза грязными кулачонками.

Зато Валя плакала навзрыд.

— Ты что? — спросили ребята. — Лохмач тебя укусил?

— Нет, — отвечала она. — Он не укусил… Просто я очень испугалась…

— Ребята, вам задавали что-нибудь на каникулы? Задачи? Вот и хорошо. Расскажите мне…

Елена Павловна обвела взглядом класс.

Сорок незнакомых учеников. Они еще почти неотличимы друг от друга. Сорок незнакомых фамилий в классном журнале. А впрочем…

— Северцева Наташа!

Где-то она слышала эту фамилию совсем недавно.

Румяная девочка с длинными светлыми косами радостно улыбнулась и вышла к доске.

«Хорошо выучила урок», — подумала Елена Павловна.

Но где же она встречала эту девочку раньше?

Особенно знакомыми были глаза, светло-серые, какие-то очень ясные и приветливые.

Мел поскрипывал о доску, буквы и цифры выстраивались правильными рядами, как хорошо обученные солдаты, без торопливости, но и не медленно.

Елена Павловна перелистала журнал. Против фамилии Наташи Северцевой почти одни пятерки, редко-редко четверка попадется.

Наташа провела через все черное поле своих аккуратных солдатиков. Вот и скобки благополучно раскрыты.

Она написала ответ.

В глазах нетерпеливая просьба: «Ну, еще! Еще что-нибудь спросите!»

Елена Павловна сказала, усмехнувшись:

— Очень хорошо. Садись. Достаточно.

После уроков Елена Павловна немного задержалась в учительской. Набралась порядочная стопка тетрадей, даже в портфель не поместилась.

На улице было мало народу. На весеннем шоколадном снегу бесчисленные следы маленьких ног, веером разбегающиеся от школы.

Кудрявился дым над заводской трубой. Новые дома стояли лицом к солнцу, поблескивая широкими окнами и балконными дверями.

«Совсем иначе стали строить, — подумала Елена Павловна. — Какие дома: красивые, разнообразные!..»

Она остановилась у перекрестка, чтобы поудобнее взять тетради, но мешал портфель.

— Елена Павловна, давайте я тетради понесу!

Торопливые шаги.

Наташа Северцева решительно и осторожно завладела тетрадями.

— Вам нравится наш город?

— Очень!.. Наташа, послушай, мне знакомо твое лицо. Где-то мы уже встречались с тобой. Ты не заходила в школу во время каникул?

— Нет, я на всю неделю к бабушке уезжала.

— Тебе по дороге со мной?

Они перешли улицу и уже подходили к новым домам.

— Все-таки, мне кажется, я тебя уже где-то видела. Или ты похожа на кого-нибудь.

Наташа засмеялась:

— Это вы моего папу видели. Я на него, говорят, очень похожа. А я вчера от бабушки приехала поздно и сейчас же спать легла. — Она пояснила: — Ведь мы в одной квартире живем.

Елена Павловна тоже засмеялась:

— Так ты Александра Михайловича дочка? То-то, я смотрю, и фамилия как будто знакомая.

Ей вспомнилось, как четыре дня назад она при слабой помощи сынишки Вовки тащила по лестнице тяжелый чемодан.

Вдруг хлопнула дверь на третьем этаже; ее будущий сосед быстро сбежал им навстречу: «Позвольте, я отнесу!» — и решительно взял чемодан.

Он не случайно встретился с ними на лестнице: он вышел, услышав или увидев из окна, как подъехала машина к дому.

Вместе с шофером он носил вещи, а поставив последнюю корзину в коридоре, сейчас же исчез в своей комнате.

Да, девочка очень похожа на него. И глаза, и манера говорить, и милая готовность помочь, не дожидаясь, когда попросят об этом.

Войдя в переднюю, Наташа положила стопку тетрадей на столик около зеркала, улыбнулась еще раз и убежала к себе.

Елене Павловне нравился город, и школа, и новая квартира в новом доме, и очень понравились ее новые соседи.

Вовка сидел на подоконнике, смущенно болтая ногами. Елена Павловна разглядывала Вовкин табель и укоризненно качала головой.

Вовка принес первую отметку: три с минусом по арифметике — бесславное начало последней четверти. Особенно унизителен был этот минус. Он как бы намекал в деликатной форме, что Вовка заслуживал откровенной двойки, но двойка не была поставлена просто из снисхождения, для первого раза.

Может быть, и мама думала так; она горестно сказала:

— И тебе не стыдно? Так начинать на новом месте! А еще сын учительницы!

Вовка ответил, водя ладонью по гладкому белому подоконнику:

— Что же делать, мама? Ведь это только так говорится: сын учительницы. Вон Наташкин отец — токарь, а гораздо больше пользы ей приносит.

— То есть как это больше пользы приносит? — недоуменно переспросила Елена Павловна. — Не понимаю, что ты хочешь этим сказать!

— А то хочу сказать, что ты за меня арифметику никогда не делаешь, а твоей хваленой Наташе Северцевой папа каждый раз задачи по алгебре решает и за нее сочинения пишет.

— Какую чепуху ты говоришь, Вова! — возмутилась Елена Павловна. — Наташа — одна из первых учениц в классе.

— Потому и первая, что все с папиной помощью, сама никогда не готовит уроков. Ты, мама, не видишь, потому что дома мало бываешь, а мне-то все видно.

— Что видно? Про что ты говоришь?

Но Вовка уже вспомнил, что Наташа не только соседка, которую ему за три дня знакомства уже несколько раз успели поставить в пример, но и ученица в маминой школе, даже в мамином классе.

Он устыдился, что так разоткровенничался в минуту раздражения, и больше Елена Павловна не могла вытянуть из него ни одного слова.

На следующий день она нарочно опять вызвала Наташу к доске. Уверенные, толковые ответы. Елена Павловна с досадой вспомнила вчерашний разговор с сыном. Нужно же выдумать такое! Но вечером, снимая пальто в передней, она услышала через дверь, как Наташа говорила отцу:

— Папа, сочинение дописал? Давай скорее! Ведь еще переписывать долго, ошибки проверять.

Елена Павловна была поражена. Конечно, может иногда отец проверить ошибки в домашней работе, но самому писать сочинение вместо девочки — это уже никуда не годится! И каким требовательным тоном говорила Наташа!

И Наташа и ее отец легли в этот вечер очень поздно.

В школе после занятий, увидев на столе в учительской тетради с домашними сочинениями, Елена Павловна спросила Наташину классную руководительницу:

— Ольга Васильевна, разрешите полюбопытствовать, прочесть сочинение моей соседки, Наташи Северцевой.

Ольга Васильевна придвинула ей тетрадь:

— Пожалуйста.

Шесть страниц, исписанных ровным, аккуратным почерком.

Ни одной ошибки, даже запятые все на своих местах, не больше и не меньше, чем требуется.

Впрочем, приглядевшись, Елена Павловна заметила несколько поправок: вот здесь «а» переправлено на «о», а на следующей странице добавлены тире и точка с запятой.