Саша обхватила лицо руками:

— Тебе не было противно?

— Мне никогда не бывает противно то, что я делаю ради науки, — с каким-то фанатичным блеском в глазах отозвался он.

— Отлично, ты добился результата. Теперь вы можете плодить маленьких изоморфов-полукровок. Но зачем тогда охотиться за мной?

— Есть еще один нюанс, — Тинни как-то весь подобрался, размышляя, как лучше поведать своей дочурке очередную новость. — Не всегда мы покидаем тела по своей воле.

— Что это значит?

— То, что иногда смерть бывает быстрой и неожиданной. А для того, чтобы сменить тело, необходим некий резерв сил и готовность.

— И что же происходит, если изоморф не успевает покинуть тело до смерти человека?

— О, он становится призраком, — выдавил из себя Тинни с неохотой, — он как бы зависает в промежуточном состоянии, — парень туманно развел руками.

Саша задумалась и не могла не признать того факта, что природа хотя бы так воздавала за кощунство изоморфов. И это было еще слишком слабо.

— Я вижу, тебя терзают моральные аспекты, такие свойственные человеку, — вздохнул Тинни, похлопывая Сашу по руке, — это пройдет со временем.

— Боюсь, моей человеческой жизни для этого не хватит, — возразила Саша.

— Чепуха, — отозвался Тинни, — после того, как тело износится, ничто не мешает тебе сменить его, как делаем все мы. И вообще, пора тебе научиться пользоваться нашей врожденной способностью.

— Зачем? — воскликнула Саша. — Если я могу жить, никого не убивая!

— Чтобы признать и принять свою суть. Ты — не человек, Саша, — похоже, его терпение начинало подходить к концу.

— А кто ты сам? Кто ты в мире реберфов?

— Я — ученый, — с достоинством ответил он. — Я создал тебя. — Он говорил так, будто она была не живым существом, а безликим результатом его удавшегося эксперимента.

— Я ненавижу тебя, — тихо проговорила Саша. — Я так мечтала тебя найти, почувствовать себя не одинокой, связанной с кем-то родственными узами. Но ты не семья, нет, ты — псих. Я могла бы принять отца-гомосексуалиста, отца-чудака, да кого угодно! Но нет, ты не такой, я для тебя — не больше, чем лабораторная крыса.

Тинни вскинул руку, чтобы возразить.

— Прости, ценная лабораторная крыса, — не дала ему себя прервать Саша. — И знаешь что? — Она поднялась из воды во весь свой рост. — Ты мне не нужен. Проваливай туда, откуда появился. И когда будешь выращивать очередного изоморфа, не забудь отключить в нем все человеческие эмоции. Тогда ты, возможно, получишь то, что хочешь. — С этими словами Саша выбралась из бассейна и в рассеивавшемся пару решительно шагнула к двери.

Какое-то время Саша просто брела вдоль дороги. У нее не было ни сил, ни желания вызывать такси и ехать рядом с незнакомым человеком назад в город. Столько стремлений и надежд — ради чего? Ради того, чтобы узнать, что жизнь ее в очередной раз подвела. Нет, ее приемная семья не была плохой, но все же она никогда не ощущала себя той самой любимой девочкой, какой могла бы быть. Приемная мать всегда находила в ней недостатки и в кризисные моменты не упускала возможности упомянуть о дурной наследственности. Да, потом они мирились, она все понимала: ее обеспечивали, о ней заботились, но Саше не хватало чего-то безусловного, иррационального, что бывает только между родными людьми. Или людьми с очень большим сердцем, которых она в реальности никогда не встречала. А Гай… ее глупая девичья любовь, с такой кучей надеж и фантазий, сплошная иллюзия. Что он собирался делать, когда его время здесь истечет? Развернуться и молча улететь на родину, не сказав ей ни слова? Или нет, сочинил бы еще одну душераздирающую сказку, чтобы она сидела дома и месяцами ждала его в надежде, что он еще когда-нибудь прилетит в эту холодную северную страну.

Черный BMW выехал на обочину и затормозил.

— Вас подвезти? — водитель выглянул через пассажирское окно.

— Если можно, спасибо, — наверное, ее голос походил сейчас на голос затравленного человека, жалкий и никчемный, как и она сама. Уникальная зверушка, выведенная Тинни-Винни, не изоморф, и не человек, нечто среднее. Саша молча села на переднее сидение.

— Вы совсем замерзли, — проговорил парень в черной байкерской куртке, и, перегнувшись через кресло, достал ей сзади плед.

Саша приняла его с благодарностью и закуталась. Она совершенно не заметила, как успела практически окоченеть в своем заторможенном путешествии вдоль дороги. Когда тело перестала сотрясать мелкая дрожь, она внимательнее всмотрелась в своего попутчика. Он выглядел постарше Кости, но моложе Гая. Парень был достаточно худым, но под курткой выделялись широкие плечи. И во взгляде его карих глаз было что-то опасное, да и вообще вся его одежда больше подходила для байка, а не машины.

— Меня зовут Тим, — произнес он.

— Саша, — на автомате отозвалась она. — Тим — это производное от Тимофей?

— Нет, Тимур, но я не привык, чтобы меня называли полным именем, — пояснил он и тронулся с места.

Тим явно был из тех ребят, которые прекрасно чувствовали себя за любым рулем. Машина неслась по трассе со скоростью от 170 до 180 километров, плавно и точно лавируя в потоке. Но при этом страшно не было, парень умел излучать какое-то ощущение уверенности, безопасности, по крайней мере, в том, что касалось вождения. В остальном же он едва ли был безопасен, и те взгляды, которые он время от времени бросал на Сашу, заставляли ее сомневаться в правильности своего решения сесть к нему в машину.

— Расскажешь, почему оказалась одна на дороге, да еще и в такое время? — поинтересовался он, перебирая кнопки на радио и ища подходящую волну.

— В какое такое? — удивилась Саша.

— Уже темнеет, вечер, — объяснил он. — В темноте редко кто останавливается и берет попутчиков. Да и вообще, места здесь не очень спокойные.

— Так, ездила в гости, а потом решила прогуляться по пути назад, — попыталась обойти неудобную правду Саша.

— Поссорились? — хмыкнул он, вновь окидывая ее взглядом от самой макушки до ног.

— С кем? — удивилась Саша, а у самой сильнее забилось сердце.

— С парнем, — предположил он, — не знаю, тебе виднее. Только если парень позволил тебе в сумерках шататься одной вдоль трассы, сто раз подумай, прежде чем мириться с ним.

— А тебе что за дело? — так и просилось сорваться с языка Саши, но она сдержалась. Все, что ей нужно — потерпеть до города, а еще лучше — до ближайшего метро, а там она скажет ему «спасибо» и больше никогда не увидит.

— Ты так выразительно молчишь, — хохотнул он, — но твое лицо уже послало меня ко всем чертям, и не один раз.

— Да какое тебе до меня дело? — не удержалась Саша.

— Просто пожалел, — отозвался он, и Саше стало еще хуже. Значит, она настолько печально выглядела там, на дороге, что он остановился из жалости. И наверняка, поэтому же пытается расспросить ее о том, что случилось. А она огрызается и изображает из себя задетую невинность. Как там о ней говорили? Валютная шлюха, купившаяся на лоск и деньги иностранца. И в этом тоже Костя и его организация были недалеки от истины. Нищий курьер, обслуживающий голландца в гостиничном номере. Саша вспомнила уничижительный взгляд мадам, там, в холле Хайята, и ее щеки залил румянец стыда.

— Не бери в голову, — заметил Тим, бросив на нее короткий взгляд. — Хочешь глотнуть чего-нибудь покрепче? Поройся в бардачке перед тобой.

Саша ничего не ответила и не пошевелилась. Думает ее споить и воспользоваться? Или в любом случае намеревается воспользоваться и предлагает средство, чтобы все прошло быстрей и приятней? Страх холодными влажными щупальцами обхватил и сдавил Саше горло.

— Я не из тех девушек, что зарабатывают на дороге, — начала она.

— Я знаю, — спокойно прервал он ее сбивчивую речь. — Меня такие никогда не интересовали.

Саша облегченно вздохнула, и идея о глотке чего-нибудь крепкого показалась ей не такой уж плохой.

— Здесь? — спросила она, открывая бардачок перед собой.