С тяжелыми мыслями, одна другой не лучше, Саша стала бродить по квартире, от нечего делать открывая шкафы, исследуя содержимое холодильника, полок с посудой, и, открыв встроенный шкаф в коридоре, наткнулась на пару курток, висящих на вешалке и стопки книг, стоящих на полу. Ее тюремщик любил почитать. Это было странно, но выбор литературы Сашу впечатлил. Здесь была и философия, и психология, и пара книг по математике с физикой. Зачем это все бандиту? Или он убил какого-нибудь профессора и так и не успел расстаться с его наследием? Или оставил на случай холодной зимы, на растопку? Саша брала книги в руки по очереди, перелистывала страницы, рассматривала содержание. На Канте она застряла, зачитавшись, и уселась на пол прямо у шкафа, вникая в мысли другого человека.

Кто она в этом странном мире, который еще вчера был таким простым и понятным? Изгнанник, странник, у которого больше нет ни дома, ни друзей. Если любишь кого-то — беги, чтобы спасти ему жизнь. Саша не сомневалась, что Гай о ней не забудет. Ему ведь без разницы, в каком виде ее притащат. Лишь бы притащили. А что потом? Потом снова ничего. Где же был Тинни, когда он был так нужен? Но разве не она сама послала его подальше? Разве не она хотела, чтобы он навсегда исчез? И была бы она такой категоричной, знай тогда все то, что знала сейчас? Реберф-недоделок, который даже перемещаться не может.

Саша отложила книгу и облокотилась на шкаф. Она что-то упускает. Что-то очень важное. Тим говорил ей об убитых. Тут все верно. Француза он упоминал тоже. Но не было ни одного русского. Это означало, что ни Костя, ни его напарник не пострадали. И тут в голове вспыхнуло, будто молния: Летиция. Вот о ком она совершенно забыла.

Саша подскочила ко входной двери и начала лихорадочно рыться в карманах своей куртки в поисках телефона, но это было наивно. Конечно же, его там не оказалось. Тим не забыл обыскать ее вещи и избавить ее от единственного средства связи с внешним миром. Саша методично обошла всю его квартиру, не поленилась даже отодвинуть матрас и заглянуть за него: но нигде не было не то, что намека на телефон, но и ни одной телефонной розетки. Похоже, Тим использовал только мобильную связь. И еще одно вполне очевидное открытие посетило, наконец, светлую голову девушки: весь стиль его жизни, даже сама эта квартира, просто кричали об аналогичной готовности сняться с места и исчезнуть в любую секунду. Единственное, что не вписывалось в этот образ — найденные книги, но это легко объяснялось, если квартира была съемной. Хлам, оставшийся от хозяев. А разве могло быть иначе? Саша с шумом выдохнула и с досадой пнула ни в чем не повинную стопку книг в раскрытом шкафу. Те рассыпались неловкой грудой по полу.

Саша как раз задремала, когда услышала, как открывается дверь. Она подскочила, как ужаленная, с испугу забежала на кухню и спряталась за холодильник. Гордый изоморф — ничего не скажешь, храбрости ей было не занимать. Но голоса в коридоре не внушили ей смелости ни на грамм. Судя по разговору и смеху, там находилось несколько мужчин, одним из которых был Тим.

— Ты сегодня обещал развлечения на вечер, — пробасил один из них.

— Девчонки и выпивка, — засмеялся другой.

— Я обо всем позабочусь, — уверил их Тим, и Саша услышала, как они все дружно направились в комнату. Из тех фраз, что долетали до ее слуха, она сделала вывод, что они говорили о предыдущей ночи, вспоминали, кого, где и как порешили. При этом в их голосах было столько веселья и радости, что у Саши невольно волосы вставали дыбом.

— Так как насчет выпивки? — снова прорезался бас.

И через какие-то пару секунд на кухне появился Тим. Он подошел к шкафчику с посудой, достал стаканы, потом с другой полки извлек бутылку коньяка. И только когда развернулся, его взгляд натолкнулся на Сашу. Будто он о ней мог позабыть. Саша все таким же затравленным зверьком смотрела на него из-за холодильника.

— Хорошо замаскировалась, — улыбнулся он. — Но я, кажется, просил быть повеселее.

Саша еще дальше забилась за холодильник, если такое вообще было возможно. Неужели он именно это и понимал под словом «расплатиться»? Привел тех, кто накануне помог избавиться от ее проблемы? Но она ведь просто от отчаяния днем раньше согласилась на его безумную цену, надеясь, что он ограничится своим первым требованием. С той платой она уже практически смирилась.

— Вылезай.

— Нет, — Саша покачала головой.

— Вылезай, я сказал, — он с силой дернул ее за предплечье, и Саша вывалилась из-за холодильника.

— Кто они? — спросила девушка, лишь бы что-нибудь сказать, отвлечь его, занять разговором, чтобы он забыл, оставил ее в покое.

— Мои друзья. Идем, познакомишься.

— Нет, не стоит, — Саша снова отпрянула в угол.

— И как мне это расценивать? — он смотрел на нее надменно, с легким оттенком презрения.

— Я не хочу вам мешать, — попыталась Саша.

— Может, я хочу, чтобы ты помогла? — он приблизился и подтащил ее к себе. — Ты ведь слушала, о чем мы говорили, верно? Значит, знаешь, что выпивка у меня уже есть, теперь не хватает еще одной составляющей.

— Нет, пожалуйста, — Саша задрожала в его руках. Кем бы она ни была, каким бы бойцом не представляла себя в долгие часы вынужденного одиночества, были такие вещи, через которые она не могла переступить. Если Тим вынудит ее это сделать, заставит, отдаст им на растерзание — чем это будет лучше участи в организации? Саша поняла, что не сможет после этого жить, не сможет больше быть собой, смотреть на свое отражение в зеркале. — Я не могу, пожалуйста, пусть будешь только ты, но не они, я этого не вынесу. — Она обмякла, и ее голова сползла к нему на грудь.

— Тогда думай в следующий раз, прежде чем давать обещания, — он оттолкнул ее прочь, как дурацкую куклу, без сожаления, подхватил коньяк и исчез за углом коридора.

Саша смотрела ему вслед, а в глазах все еще стояли слезы, и отвратительное унижение разливалось под кожей. Если его когда-нибудь убьют, она знала, в чьей крови будет танцевать, прыгать от радости, как он сам ее учил.

— Так что с девчонками? — воскликнул один из парней.

— Лучшая выпивка и девчонки — в «Белом коконе», — усмехнулся Тим, и друзья поддержали его выбор одобрительными возгласами.

— Так что, по коням? — пробасил уже знакомый голос.

— И на коня, — засмеялся другой, затем раздался звон стаканов.

Когда они опять все столпились в коридоре, шумно переговариваясь и деля между собой барышень, очевидно, им неплохо известных, Саша вновь забилась за холодильник, чтобы ненароком не попасться им на глаза. И лишь в самом конце, когда голоса начали удаляться, поймала насмешливый взгляд Тима, отсалютовавшего ей от дверей.

Матовые стены комнаты и ровный плоский свет, от которого уже начинали слезиться глаза. Ни одного окна, ни одного оттенка. И свет они не отключали никогда, даже когда все покидали комнату и оставляли Гая одного. Чтобы поспать, он вынужден был натягивать плюшевое одеяло на голову. Они так боялись, что он сбежит? Но куда? Знали бы они, что он не способен никуда бежать, не способен захватить ни одно из их жалких тел даже при близком контакте, не говоря уже о том, чтобы сделать это через окружавшие его бетонные стены внушительной толщины. Но кое о чем они все же догадывались, потому что это было слишком очевидно.

— Итак, Гай, все тот же вопрос — почему ты еще здесь? — это был Коэн, бесчувственный британец донимал его своим любимым вопросом уже второй день.

— Я вам так надоел? — попытался отшутиться Гай. — Тогда отпустите меня.

— Гай, прекращай эти детские игры, — Коэн смотрел на него хмуро, — ты отлично знаешь, что мы тебя никогда и никуда не отпустим. Нет, — глава вскинул руку, — я понимаю, что рано или поздно ты нас постараешься оставить с мертвым телом на руках. Но пока это не так, я еще раз спрошу: почему ты здесь?

— Потому что болен, дефектен, понимайте, как хотите, — не выдержал Гай, — вы это и сами прекрасно знаете.