— Взорвите соседний дом, если с этим ничего не получается! — крикнул он Бауму.
На этот раз заложили для верности сразу два заряда. Взрыв был оглушительный, но и этот дом, тем не менее, устоял. Еще одна неудача…
Огонь из деревни усиливался с каждой минутой. Рисковать новой попыткой было невозможно. Шарон подал условленный знак, приказывая отступать. Волоча за собой неиспользованный запас взрывчатки, «Гулливер», Саадия и Баум бросились догонять группу.
Уже светало, когда они вернулись в Иерусалим…
Рассказы о ночном походе уже обрастали самыми фантастическими подробностями, на глазах становясь армейской легендой. Евреи в тылу арабов — это было что-то неслыханное! Евреи в роли «коммандос» — невероятно!
Шарон и его люди не знали, что Шахам рассматривал их операцию в более широком контексте. Бывшим солдатам, сержантам и лейтенантам из наспех сколоченной группы было неведомо, что в высших армейских кругах, к которым принадлежал вот уже много месяцев шла ожесточенная борьба «за» и «против» создания специальных подразделений и что их «операция» возымела для сторонников таких подразделений значение решающего довода «за».
Шарон вернулся в университет, не подозревая, какую бурю политических страстей вызвала его скромная ночная вылазка. В тот же день в лагерь Шахама прибыл специальный посланец и помощник премьер-министра Давида Бен-Гуриона Нехемия Аргов. Он потребовал от Шахама подробного рассказа об операции. Тот закончил отчет своей, уже приевшейся многим фразой: нужно создать особые подразделения для операций в тылу противника. На сей раз, в отличие от всех прежних разговоров, Аргов попросил его развернуть эту фразу в подробный план.
На следующий день план Шахама вместе с отчетом об операции Шарона легли на стол Бен-Гуриона. То ли позорные поражения неподготовленных израильских частей в предыдущих операциях, то ли тайные политические соображения, но что-то явно изменило взгляды премьер-министра. На сей раз он принял предложение командующего Иерусалимским округом.
Ни Шахам, ни Аргов, ни сам Бен-Гурион не предвидели той маленькой «революции», которую произведет их решение в израильской армии. Для них создание еще одного, пусть и специального, подразделения было всего лишь тактическим шагом, призванным, прежде всего, решить сиюминутные задачи — обеспечить безопасность Иерусалима и предотвратить террористические вылазки арабов.
В действительности последствия этого шага оказались куда значительнее. В конечном итоге они привели израильские вооруженные силы к их нынешнему принципу организации — специфическому сочетанию массовой резервной армии с высоко профессиональными, регулярными, «элитарными» частями. Именно это сделало впоследствии возможным те операции, которыми прославился ЦАХАЛ…
Тогда, в середине 1953 года, все это было еще в далеком будущем. «Революция» свершилась просто и незаметно. Бен-Гурион подписал приказ о создании «Подразделения-101».
Приказ гласил: «С августа 1953 года создается воинское подразделение под номером 101. Его назначение: ведение боевых операций возмездия вне пределов государства Израиль. Численность подразделения на первой стадии — 50 человек. Вооружение — нестандартное».
Командиром подразделения был назначен Ариэль Шарон. Он видел в своем подразделении не просто еще одну армейскую часть. Ему, скорее, рисовался в воображении этакий вольный отряд единомышленников робингудовского толка, объединенных готовностью к смелым, рискованным делам, в которых успех оправдывает нетривиальные методы.
В первую четверку, призванных в «Подразделение-101», входил Шломо Баум, ставший заместителем Шарона, Михаэль Аксио, которому была поручена физическая подготовка бойцов, Шмуэль Нисин и Меир Барбут, назначенные командирами отделений. Все они были ветеранами Войны за Независимость.
К Шарону стягивались все те, кому постыла скучная, однообразная, без риска и опасностей регулярная служба, в ком гуляли молодая удаль и страсть к яркой, пусть и рискованной, жизни. К нему тянулись в первую очередь люди беспокойного, нетерпеливого, бурного душевного склада, склонные к смелому риску и лихим, граничащим с опасностью поступкам.
Именно эти люди составляли самый «цвет» еврейской молодежи нового типа, сложившегося в особых условиях Палестины. Они ощущали себя «гордыми евреями», ни в чем не уступающими, а то и превосходящими европейцев и арабов. Не говоря уже о забитых, робких соплеменниках из стран рассеяния.
Эти люди выросли в ощущении хозяев необычной, наполненной древней геройской славой страны, где каждый камень напоминал о подвигах Маккавеев, Давида, Самсона и других легендарных еврейских богатырей. Они с юности участвовали в далеких походах, учились самостоятельности, предприимчивости и преодолению трудностей. В их сердцах закипали досада и нетерпение, когда они видели, что «их» армия не дает им развернуться и проявить свои способности.
«Подразделение-101» объединило всех этих ищущих нового людей…
Подготовка подразделения проходила весьма специфично. Деревня, где был оборудован лагерь, использовалась для изучения устройства типичных арабских деревень, где бойцам предстояло проводить операции. Дни за днями бойцы проводили в тренировках в ползании по колючкам, подъеме на стены, швырянии гранат и стрельбе по подброшенным бутылкам.
Когда таких натренированных набралось восемь человек, Шарон решил, что для первой «пробы сил» этого достаточно. Он решил, что нужно предпринять учебный разведывательный поход…
В группу были назначены Хар-Цион, Барбут, Нисин и Шломо Баум. «Арик, — вспоминает Баум, — поставил перед нами самую общую задачу: пробраться к арабской деревне и „выяснить обстановку“. Деталями он не интересовался — главным для него был сам факт разведки „на той стороне“. Но мне он сказал: „Если наткнетесь там на какого-нибудь часового и обстоятельства позволят — прихлопни его. Пусть ребята почувствуют, что война — это не занятие для вегетарианцев“…
Наступила ночь похода. Его цель — разведывательный поход в Абу-Лахия. На этот раз шли сравнительно легко — привалов уже не требовалось. На подходе к деревне взошла полная луна и высветила фигуры двух арабских часовых, стоявших на околице. Баум едва успел подумать: «Может, мне удастся „снять“ одного…», как раздался оклик по-арабски:
«Мин гада?!» («Кто идет?!») Почти не размышляя, он крикнул: «Огонь!» Трое остальных дали короткие автоматные очереди по деревне и тут же бросились назад. Вдогонку им засвистели пули, заработали арабские пулеметы. Но группа была уже далеко…
На этом «разведка» завершилась. Впрочем, на обратном пути был еще резкий спор: Нисин и Барбут обвинили Баума в чересчур поспешных действиях. Хар-Цион тоже упрекнул командира, напомнив, что целью похода был сбор разведывательных данных, а не хаотическая стрельба по арабам. Баум ответил:
— Если бы арабский часовой открыл огонь первым, вся четверка сейчас продолжала бы свой спор в лучшем из миров…
К концу августа численность «Подразделения-101» достигла 23 человек. Перед Шароном была поставлена первая настоящая боевая задача: проникнуть в лагерь палестинских беженцев Эль-Бурейдж в секторе Газа, который служил опорным пунктом палестинских террористов. Две группы, под командованием Шарона и Баума, должны были уничтожить звенья террористов, третьей, под началом Мерхава, было поручено взорвать дом Мустафы Хафеза, главы египетской разведки во всем секторе.
Субботней ночью 30-го августа группы Шарона и Баума (в каждой по пять человек, не считая командира) достигли окраин Эль-Бурейджа. Баум со своими людьми пересек шоссе, продвигаясь к восточной части лагеря, ведущее в Газу. Шарон, шедший со своей группой прямо на лагерь, наткнулся на заброшенную надстройку над колодцем и решил проверить, нет ли там часовых. «В надстройке оказались двое арабов, — рассказывает Барбут. — Арик приказал прикончить их ножами. Никто не решался. Тогда он набросился на одного из арабов и начал бить его прикладом автомата. Приклад разлетелся на куски, а оба араба, охваченные паническим страхом, бросились наутек, оглашая окрестности дикими воплями. Наше отделение перебежками ворвалось в пределы лагеря…»
