Услышал Кайтусь, что говорят о нём в его дворце.

— Странный мальчик, — удивляется учитель музыки. — Иногда заниматься с ним одно удовольствие, а иной раз просто еле выдерживаешь. То играет прекрасно, а то пальцы, как деревянные.

— И иногда не знаешь, что ему в голову взбредёт, — жалуется секретарь. — Если бы не я, он бы давно уже расторг договор. Совершенно не переносит замечаний. Сразу обижается и отвечает: «Ну и не надо». Или: «А мне всё равно». Упрямый, самолюбивый и капризный. Жаль, если из него ничего не получится.

— Он избалован и дерзок, — говорит преподаватель гимнастики. — Недисциплинированным нет места на свете.

— Он страшно слабовольный, — огорчается доктор. — Нетерпеливый, всё хочет сразу. Когда у него заболел зуб, мы сменили четырёх дантистов. Они уж так осторожно лечили. Да куда там! Он вырывается, злится, убегает. Хочет вылечить зуб, не раскрывая рта. А порой он и вправду слишком много себе позволяет.

— Я послал телеграмму директору цирка, чтобы приезжал сюда и сам следил за мальчиком. А то он научился водить машину и гоняет на бешеной скорости. Не дай Бог, разобьётся. И ещё упёрся, чтобы через неделю закончили картину, — говорит секретарь.

Да, Кайтусю скучно, он бунтует. Не желает слушаться и не будет. Не для того он стал чародеем, чтобы делать, что ему велят. Да, он подписал договор и закончит фильм, чтобы директор цирка мог получить деньги, которые потратил на него. Ещё неделю он потерпит, а потом — до свидания.

Не хочет он больше видеть ни режиссёра, ни секретаря, ни учителей, ни костюмеров с операторами, ни репортёров, ни кинозвёзд. Хочет жить сам по себе, хочет быть свободным.

Ещё неделя. Раз уж он начал, то закончит.

В семимильных сапогах на концерт Грея. Похищение. Мысль. Во дворце миллионера

Наконец-то. Фильм «Сын гарнизона» закончен. Вечером готовится приём для редакторов газет и кинозвёзд. Сцена, когда маленького лазутчика ведут на расстрел, а солдаты плачут, получилась просто великолепно. Директор киностудии благодарит Кайтуся.

— Да ладно. Я есть хочу. Пошли домой, — говорит Кайтусь. Подъехал автомобиль. Режиссёр помогает Кайтусю сесть в машину. Чего это он? Кайтусь и сам может сесть. Рядом садится секретарь. Автомобиль трогается.

— Всё заплатили? — интересуется Кайтусь.

— Всё. Сегодня я отправил последние двадцать тысяч долларов, которые ты был должен директору. Завтра подпишешь договор на новый фильм — «Гулливер в стране великанов».

Кайтусь зевает. Лениво глядит на дома и сады, небрежно отвечает на поклоны. Его тут знают и раскланиваются. Страшная тощища: всё время приходится снимать шляпу и ещё улыбаться.

Нет, обедать он не будет.

— Ты же говорил, что хочешь есть.

— Мало ли что говорил.

Черепаховый суп ему не по вкусу, мясо серны слишком мягкое, компот слишком сладкий, в креме слишком много ванили. Поэтому он съел лишь две порции мороженого.

— Полежи после обеда, отдохни, — говорит доктор. — Приём кончится поздно, а ты утомился.

— Не лягу, — отвечает Кайтусь. — Пусть мне приготовят маленький автомобиль.

— Опять сам поведёшь?

— Я же умею.

— Ты очень неосторожно ездишь. Недавно чуть в дерево не врезался.

— Буду осторожней.

— Я еду с тобой.

— Нет. Я хочу один.

Секретарь мигнул доктору, чтобы тот не раздражал Кайтуся.

— Обещай, что не станешь купаться в море.

— Обещаю.

— К вечеру вернёшься?

Кайтусь промолчал. Сел он в машину, уехал и ни вечером, ни ночью, короче, вообще не вернулся.

Машину вскоре нашли на берегу — там, где Кайтусь обычно отдыхал после утомительных съёмок. Под деревом валялась газета, которую он взял с собой. И ещё тросточка с серебряным набалдашником. Трава примята: Кайтусь сидел и читал. Следы ведут к шоссе, а не к морю.

Привезли полицейских собак-ищеек, но они чуть понюхали след, заскулили и не стронулись с места.

Если Кайтусь утонул, купаясь, где одежда? А если его похитили ради выкупа, почему нет никаких признаков борьбы, нет следов других людей и отпечатков шин чужого автомобили? Неясно — жив он или пет?

А Кайтусь жив. В семимильных сапогах-скороходах он помчался в Нью-Йорк. На концерт Грея. Ему вдруг захотелось послушать прославленного скрипача.

Учитель музыки гордился, что был учеником Грея, и часто вспоминал его.

— Тот, кто хоть раз услышит Грея, становится совсем другим человеком, лучше, чем был. Если бы все любили музыку, все могли послушать его, не было бы на свете злых и несчастных людей. Грей не просто музыкант, он — волшебник. И даже больше, чем волшебник.

Как же не побывать на его концерте, особенно сейчас, когда Кайтусь решил начать новую жизнь.

Ещё когда он не был чародеем, а обыкновенным мальчиком, шаловливым и задиристым, ему часто хотелось перемениться, исправиться.

«Больше я не буду таким. Всё будет по-другому. С завтрашнего дня. С понедельника. После праздников. Через месяц. Совсем по-другому».

А когда он стал чародеем, то тоже чувствовал, что существует нечто большее и лучшее, чем волшебство. Ведь вот и сейчас на него жалуются: капризный, упрямый, недисциплинированный.

Не желает он быть ни боксёром, ни кинозвездой. Хочет быть, как Грей, то есть больше, чем волшебником. Или как 3ося. А вдруг Зося и вправду фея?

И тут всё получилось как-то странно.

Кайтусь, полный беспокойных мыслей, уселся на морском берегу, бросил взгляд на первую страницу газеты и сразу наткнулся на два объявления. Одно гласило:

ФИЛЬМ «СЫН ГАРНИЗОНА», КОТОРЫЙ ВСЕ ОЖИДАЮТ С НЕТЕРПЕНИЕМ, ЗАВЕРШЁН.

А во втором, набранном крупным шрифтом, сообщалось:

СЕГОДНЯ В НЬЮ-ЙОРКЕ ВЕЛИКИЙ ГРЕЙ ДАЕТ КОНЦЕРТ В ПОЛЬЗУ БЕЗРАБОТНЫХ.

Кайтусь взглянул на часы. Решение пришло мгновенно. Успеет! Но разумеется, не автомобилем и не самолётом.

Удастся или нет?

«Желаю и повелеваю».

Да и что такого? Он хочет всего-навсего послушать музыку, послушать прекрасного скрипача. И только.

«Хочу, желаю и повелеваю. Пусть семимильные сапоги перенесут меня в Нью-Йорк».

Подождал Кайтусь. Глубоко вздохнул. Взглянул на ноги. Повторил заклятье.

Надвинул поглубже на голову шапку-невидимку, и вот уже его несёт — не ветер, не ураган — над полями, лесами, горами.

Прекрасный, безумный полёт!

Час прошёл, второй подходит к концу — дома уже беспокоятся, почему не возвращается Кайтусь? Третий час пошёл — доктор и секретарь решают отправиться на поиски. Кайтусь, надо думать, как всегда у моря… К концу подходит четвёртый час — Кайтуся уже ищет весь город и вся полиция.

Наступают сумерки. На берегу зажигают костры, в море выплывают рыбаки с сетями: может, Кайтусь поплыл на лодке и его унесло, а может, волной лодку захлестнуло. Носятся машины, трезвонят телефоны.

А Кайтусь, целый и невредимый, приземлился в Нью-Йорке.

Снял он шапку-невидимку и сапоги-скороходы. Незримый портной в один миг переодел его в новый костюм.

Сел Кайтусь в такси и велел везти его на концерт Грея.

Расплатился с шофёром. Купил все места в ложе напротив сцены. И вот он уже сидит на концерте.

Устал Кайтусь после долгой дороги и откинулся в кресле. Сам не заметил, как закрыл глаза и задремал.

Сон ему снится или наяву он это видит? А может, слышит? На земле он или на небе? Кажется ему, будто он плывёт и его покачивают волны музыки.

Открыл глаза Кайтусь, озирается.

Кто там стоит вдали? Человек. Грей! Держит в руке небольшую деревянную коробочку. Ведь скрипка — это же деревянная коробочка. И водит по струнам палочкой — ведь что же такое смычок, как не палочка?

А в тысячи сердец вливаются тихие голоса — воспоминаний, печали. Неведомые слова велят что-то непонятное. Удивительный свет и тепло, и тишина, и красота, и нежность.

— Да, это больше, чем волшебство.

Слушает Кайтусь.