— Операция «чистое кладбище», — брякнул я. — Кто? Куда? Откуда? Зачем?

— Н-никто. Ник-куда. — Он икнул. — Оттуда… А зачем… Не знаю!

Несмотря на полумрак, я увидел озарившую его лицо улыбку.

— Вы пьяны?

— Что? А, — он отмахнулся, как от мухи, — ну… есть такое дело… Чуть-чуть. Мы тут с друзьями…

— Так здесь и ваши друзья есть? — Я вытаращился в полумрак, силясь разглядеть силуэты случайных прохожих. — И что вы делаете в такую пору на кладбище, позвольте спросить?

— Ка-ак — что? Гуляем! Нельзя?

— Не сегодня, — отрезал я. — Сегодня тут проходит важное мероприятие. Присутствие посторонних нежелательно. Я еще не знаю, как вы проникли в контур для нежити, но…

— Чего? — Молодой человек аж вздрогнул. — А? Что? Где? Вы чего?

— Здесь проходит граница, а вы…

— А я ничего не делал! — Он почти закричал. — Я просто шел… Мы тут того… ну… гуляем! А что, нельзя? Место тихое, спокойное… Мы тут и сейчас… это… ну…

— Где ваши друзья? Я вдруг представил себе, что будет, если ничего не подозревающие люди наткнутся всего на одно умертвие. Приятного мало: в лучшем случае — истерика у свидетелей, а в худшем — одного-двух из них потом придется хоронить, и не в самом приглядном виде. А кто отвечать будет? Конечно, некроманты, проморгавшие появление посторонних, вернее, один из них, иногородний.

— Мои д-друзья? — Молодой человек огляделся по сторонам с таким видом, словно только что сообразил, где находится. — Н-не знаю… Они тут были… недавно… Потом я пошел…

— Куда? Зачем?

— А вы кто такой? Городская стража, что ли? — взвился он. — С каких это пор…

— Я — некромант. И если тут поблизости сейчас появится упырь или какое другое чудовище, вам не позавидуешь.

— Правда? — как-то совсем по-детски удивился он. Перепады настроения у него, надо сказать, ошеломляющие.

— Правда. И вам стоит убираться отсюда как можно скорее. И друзей ваших предупредите, чтоб уходили с кладбища, если хотят остаться целы!

Надо было видеть, как этот парень припустил бежать! Он задал такого стрекача, что любо-дорого смотреть! Спрашиваете, почему я его отпустил? А что я, с двух шагов живого человека от умертвия отличить не сумею? Лишила меня жена своего покровительства или нет, работать по специальности я могу.

Проводив удиравшего парня взглядом, я вернулся к своим делам. Надеюсь, у него хватило ума не останавливаться и тем более возвращаться, потому что события начали стремительно разворачиваться. Воздух вокруг ближайшего надгробия сгустился, заклубился туманом, слагаясь в человеческую фигуру. Не прошло и нескольких минут, как передо мной проявилось привидение. Вопреки ожиданиям, это оказалась довольно молодая, не старше тридцати лет, женщина. Не берусь сказать, красивой она была или нет — черты лица ее расплывались, наполовину прикрытые пологом савана. Секунду или две привидение висело неподвижно, а потом ринулось навстречу…

И со всего размаха врезалось в невидимую преграду.

Пронзительный вопль расколол тишину. Привидение ударилось о границу еще раз, потом еще. Воздух заискрил от ее ярости. М-да, вовремя тот парень убрался, очень вовремя! Пожалуй, даже мне стоило бы опасаться за свою жизнь, если бы не заранее проложенная граница.

Устав биться, словно муха в паутине, привидение распласталось в воздухе искрящимся пятном.

— Пус-с-сти! — прошелестел голос, полный отчаяния и злости.

— Ни за что! — отчеканил я.

— Пусс-сти… Что тебе с-с-сстоит?

— Вернись назад! — Я сжал в кулаке гильдейский знак. — Силой, данной мне, повелеваю тебе…

— Будь ты про-о-о-оклят…

Привидение заколебалось, меняя очертания. Воздух опять задрожал — верный признак того, что потусторонняя сущность торопится вернуться на прежнее место.

— А ну стоять!

От неожиданности привидение действительно зависло в воздухе.

— Мне нужен кладбищенский сторож!

— О-о-о… а-а-а…

— Отвечать четко, не мямлить! — Я прищелкнул пальцами, слегка ослабив магические путы. Освобожденное привидение мягко спланировало в траву. Кто не знает, принял бы за клочок тумана. Некоторое время оно ворочалось, как оглушенный человек, потом снова приняло прежнюю форму:

— Это-о-о я-а…

— «Сторож кладбища» — женщина?

— А что-о не так?

Все не так! Женщина не может быть сторожем! В Колледже нас учили совсем другому.

— Что-о-о ты можешь зна-а-ать о жизни, ты-ы-ы, предавший Смерть?

А вот это совсем никуда не годится. Чтобы каждое привидение было в курсе моих разногласий с женой? Если ей это нравится, пусть сплетничает, а я…

— Отставить посторонние разговорчики! Отвечать на поставленный вопрос: что происходит на кладбище?

Привидение вдруг фыркнуло совсем по-женски и неожиданно плавным и даже грациозным жестом откинуло с головы саван, попутно пригладив то, что теперь именовалось прической.

— Теперь я понима-а-аю, почему-у от тебя жена уш-ла-а-а, — томным голосом протянуло оно. — Ты-ы-ы совершенно не уме-э-эшь разговаривать с женщинами…

— Как умею, так и разговариваю. — Настроение испортилось. Да что эта бледная тень себе позволяет? Если каждое привидение вздумает обсуждать некромантов, куда мы придем?

И вдруг я почувствовал.

Это было как озарение, как удар молнии, как… В общем, до того неожиданно, что понадобилось несколько секунд для того, чтобы осознать — я только что почувствовал чью-то смерть. Где-то рядом человек расстался с жизнью. И не просто умер от старости или болезни, не напоролся на нож убийцы — рядом только что совершилось человеческое жертвоприношение.

Чисто машинально я стиснул в кулаке знак гильдии, сосредотачиваясь. Меня неудержимо потянуло в сторону, туда, где высился забор усадьбы градоправителя.

— Сто-о-ой! Ку-у-уда?

Уже рванувшись бежать, напоролся на какой-то камешек.

— Вот гадство-то… Туда!

— А как же я-а-а-а?

Ах да! Защитный контур! Мановением руки снял границу, отпуская привидение на свободу, и бросился прочь. Напрямик через кладбище, лавируя между надгробиями и перепрыгивая через поваленные стволы старых деревьев.

Интуиция вывела меня на небольшую прогалину, и я еле успел затормозить, не веря своим глазам. Раскинув руки и ноги, уставившись пустым взглядом в ночное небо, лежал тот самый парень, с которым я разговаривал всего полчаса назад. Осиновый кол, забитый в грудь, яснее всяких слов объяснял причину его смерти.

С явным усилием отведя взгляд от бледного лица, выделявшегося в сумерках белым пятном, я заставил себя посмотреть под ноги. Нет, пентаграммы не заметно. Такое впечатление, что это была чистейшей воды импровизация. Но как тогда объяснить чудовищный выход энергии, который сопровождал жертвоприношение? Может быть, дело в способе убийства? Осиновый кол применяют только против нежити. А если им поразить обычного человека? Что-то нам такое читали на лекциях… Думай, Згаш, думай!

Тщательно выбирая, куда наступить, я подобрался ближе и склонился над телом. Да, все дело в осиновом коле. На дереве были обнаружены вырезанные руны, значение которых мне не понравилось. Это были знаки: «болезнь», «нужда», «поражение», «тщетность». Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить — все это делалось ради сбора жертвенной крови. Всего несколько капель, добавленных в вино или даже питьевую воду, способно отравить жизнь. Болезни, нужда, всевозможные неудачи и полная тщетность любых усилий, прилагаемых для устранения причины, ждут тех, кто пригубит отравленный напиток. В лучшем случае пострадает одна семья. В худшем — проблемы могут быть у всего города, если жертвенную кровь вылить, скажем, в городской источник. В Добрине не так уж много колодцев — зачем рыть их, если есть река? Значит, злоумышленник не собирается уничтожать весь город. Ему будет достаточно расправиться всего с несколькими семьями. Скажем, отравить вино перед свадебным пиром и испортить жизнь не только молодоженам, но и всем приглашенным. Или просто устроить небольшую «показательную» эпидемию среди своих соседей.