— Да, — выдохнула она вместо крика. — Идемте.

Крепко схватила меня за запястье второй рукой и решительно зашагала в обратном направлении. И я как последний дурак поплелся за нею, сам удивляясь своей покорности!

К счастью, идти оказалось недалеко — девушка прошла два дома и толкнула обветшавшую калитку, впустив меня в тесный, грязный, заваленный дровами и всякой рухлядью дворик. Покосившиеся клети с двух сторон привалились к большому, добротному, но уже обветшавшему дому. В глубине души родилось смутное ощущение, что все это мне знакомо. Я уже здесь был? Когда?

— Идите в дом, — не то попросила, не то приказала моя спутница, указав на дверь.

Я кивнул, переступая порог. Тут было так же тесно, как на дворе, — валялась ветошь, охапка хвороста, пара разломанных бочек. Переломать здесь ноги было проще простого — даже пол оказался неровным из-за того, что некоторые доски настила прогнили и отвалились.

Чисто по привычке я коснулся рукой амулета, сосредотачиваясь и проверяя ауру этого места. Если где-то под полом зарыты останки игоши,[19] ничего удивительного. Может быть, удастся его нейтрализовать?

«Очнись, идиот! — взвыл внутренний голос. — За тобой гоняется городская стража, твоя жизнь висит на волоске. Неизвестно, что задумала эта девчонка и не ворвется ли сюда вот-вот погоня, а ты собираешься духов закликать? Делать больше нечего?»

Я не успел ответить — практически сразу произошло два события.

Во-первых, я что-то почувствовал в дальнем углу сеней, за кучей обломков. И во-вторых, дверь открылась и в сени вступила давешняя девушка. Ведро на сей раз было полным. Она ойкнула и чуть не выскочила назад, поздно заметив меня:

— Вы т-тут?

— А где мне еще быть? Ты сама…

— Я думала, вы в горницу пройдете. Что ж тут стоять?

— Без тебя? Кроме того, там, в углу, что-то есть. Я чувствую. Надо разобрать весь этот хлам и попробовать разрыть пол. Не думаю, что там что-то опасное, но…

— Не сейчас. — Девушка распахнула дверь в горницу, первой переступая порог. — Мамо, ты только посмотри, кого я привела!

Я тихонько последовал за девушкой. И лишь оказавшись в бедной полутемной горнице, сообразил, где я видел этот двор, эти сени и эту девушку. Потому что с лавки мне навстречу осторожно, словно никак не могла привыкнуть нормально двигаться, встала та самая женщина, которую я спас месяц назад.

— Это вы, господин? — произнесла она. — Мы рады… Дара, подай гостю воды!

— Мамо, за ним городская стража охотится, — сказала девушка, ставя ведро на лавку у печи и принимаясь за хозяйственные хлопоты. — Он посидит немного у нас, ладно?

Я тихо присел на лавку, озираясь по сторонам. Тут почти ничего не изменилось — разве что пропала аура смерти и боли, в углах было меньше пыли и мусора, зато на вытертом ковре возились несколько малышей.

— Мы с мамой присматриваем за соседскими детьми, — объяснила девушка, возясь у печи. — Немного платят… тем и живем… А мои братики на улице гуляют.

— Из-за чего вас преследует стража? — поинтересовалась женщина.

Я решил не скрываться — нечего подводить людей:

— Этой ночью убили сына градоправителя…

— Вайду? — встрепенулись мать и дочь.

— Да.

— И это сделали вы? — В глазах женщины загорелся странный огонек.

— Нет, но… Меня видели рядом с трупом. Я догадываюсь, кто это сделал, но ничего не могу доказать.

— Наконец-то! — Женщина выпрямилась, заулыбалась, даже как-то помолодела. — И на нашей улице праздник.

— Не понимаю…

— У нас никто не любит градоправителя, — негромко, словно стесняясь своих чувств, произнесла Дара. — Он хочет, чтобы город выглядел красиво, и для этого разрушает старые дома, снося целые улицы. А тем семьям, кто там живет, предлагает купить жилье в новых домах. А если нет денег на новый дом, придется уезжать из города.

— А куда я подамся? — заговорила ее мать. — Вы мне помогли, спасли жизнь, но здоровье у меня не очень-то… На селе нужны работники. Кто там меня возьмет такую больную, да еще с детьми? Остается только нищенствовать, да и то не здесь. Если нет своего дома, в Добрине тебе делать нечего. А доберемся ли мы в другой город, не знаю… Он так снес уже три улицы. И половина их жителей вынуждена была покинуть город. Мы все ждали, когда черед дойдет до нашего переулка, но теперь у него убили сына. Теперь он узнает, что такое горе!.. И вы знаете, кто его убил?

— Догадываюсь, — осторожно ответил я.

— Кто бы он ни был, этот человек сделал большое дело, — произнесла женщина.

Я ничего не ответил на эти слова. Разговаривать вдруг пропала охота — и тем более упоминать градоправителя другого городка, Больших Звездунов, Анджелина Маса.

В этом доме я сидел до самого вечера, пережидая, пока стража устанет носиться по городу. Конечно, было страшно ждать большой облавы, но, видимо, градоправитель Вайда сам понимал, что на окраинах, «в трущобах», его не слишком-то любят, и не отдал приказа прочесывать улицы, заглядывая во все дома. Или надеялся изловить беглого некроманта другими методами. Во всяком случае, я получил передышку в несколько часов и даже перекусил — пока занимался лечением инквизитора, времени на еду не оставалось, а беготня по улицам только разогрела аппетит.

Чтобы как-то отплатить хозяевам за гостеприимство, я улучил время и разгреб завалы из ветоши, досок и поломанной утвари в дальнем углу. Ожидания оправдались в полной мере — там оказался зарыт небольшой горшок, полный серебряных грошей. Дабы его не откопали посторонние, сверху был положен труп кошки. Наполовину высохший, наполовину сгнивший, превратившийся в скелет, кое-как скрепленный между собой клочками кожи со свалявшейся в войлок шерстью и остатками мышц, он должен был охранять клад, не давая приближаться к нему. Но, поскольку захоронение явно проводил ныне покойный хозяин дома, пряча кубышку на черный день, он допустил несколько грубых ошибок. В результате дух кошки, вместо того чтобы охранять клад, исподтишка вредил семье. Нищета и болезнь матери как раз и явились следствием неумелого колдовства. Я потратил полчаса на то, чтобы нейтрализовать заразу. Вымотался — не передать, зато хоть ненадолго отвлекся от терзавших меня невеселых дум.

Они вернулись и накинулись на разум и душу уже поздно вечером, когда Дара провожала меня домой. Девушка отважно шагала рядом, кутаясь в старый материн платок. Я уговаривал ее не ходить за мной, но она упрямо мотала головой.

— Я провожу! Вы же окрестностей не знаете!

Да уж! Знал бы, куда свернуть прошлой ночью, не отыскал бы на пустыре инквизитора. А теперь вот из-за своей доброты ломаю голову, не ждет ли меня там засада?

— А зачем вам в дом? — шептала Дара. — Во-он той улочкой до конца. Там будет пустырь. Выйдете к ручью — вниз по течению и дойдете до реки. А там просто идти прочь от города и…

— Нет. — Я подавил желание погладить девушку по голове, как ребенка. — Там остались мои вещи. Их надо забрать.

— Вещи? Но разве жизнь не дороже?

— Я — некромант, Дара. На моих вещах остались мои следы… отпечатки ауры… По ним любой чародей или просто образованный ведун может узнать, где я нахожусь. И тогда, удирай не удирай, все равно поймают.

— Это несправедливо, — подумав, высказалась моя спутница. — Вы же ничего плохого не сделали… Градоправитель заслуживал и не такого… Но жизнь вообще несправедлива, и даже боги не в силах этого изменить.

Я с некоторым удивлением покосился на девушку. Ей было всего четырнадцать лет, но высказывалась она с мудростью взрослой женщины. Научилась у матери или такой ее сделала нужда? Несмотря на небольшой рост и худобу, было видно, что она в будущем может стать красавицей. Только вот заметят ли ее красоту? Вряд ли. Серебро в кубышке поможет семье выжить, но не принесет счастья самой девушке.

Дом ждал меня в конце улицы темной громадой. Он затих, и трудно было понять, что это за тишина — ждет ли меня засада или нет?