– Что-то ты скверно выглядишь, – проговорила Элла – и это было очень мягко сказано: одежда у мальчика была разодрана в клочья, под глазом красовался огромный фингал, а еще Диб хромал на правую ногу, которая была вся в крови.

Первым побуждением Раубера было бросить в Эллу камнем, но он быстро одумался. Вообще-то, нога у него сильно болела и требовалась перевязка. А Элла, насколько он помнил, была девушка добросердечная и наивная – легкая добыча. «Пора Разбойничьему Королю пустить в ход свое злодейское обаяние», – решил Раубер.

– Диб, это точно ты? – тихо спросила Элла, подойдя поближе. – Когда мы виделись в последний раз, ты был совсем маленький, так что, наверное, и не помнишь меня, но…

– Конечно помню, сестрица Элла! – протянул Раубер фальшиво-сладким голосом. – Как я могу тебя забыть? Ты всегда была так любезна со мной и с матушкой, когда мы навещали тетю Эсмеральду!

Элла несколько растерялась. Она-то точно знала, что Диб ее терпеть не может. Единственное отчетливое воспоминание, которое у нее сохранилось о двоюродном братце, – это как он хохотал, когда она опрокинула мусорное ведро на надраенный дочиста пол, который мыла все утро. Однако с тех пор, как Диб был такой врединой, прошло несколько лет. Может быть, братец изменился к лучшему?

– Что ты делаешь в лесу совсем один? – спросила Элла, усадив Раубера на пенек. – Где ты так поранился?

– Упал с коня. – У Раубера на глаза навернулись слезы. – Ужасно испугался. Ой, сестрица Элла, помоги мне! Прошу тебя!

– Дай погляжу, – сказала Элла. – Сейчас тебя полечим. Не бойся, крошка Дибби.

– Не смей меня так называть! – взвился Раубер, но тут же вспомнил, что он не злой, а несчастный. – Ну пожалуйста, – добавил он.

– С кем ты был? – спросила Элла. – Где твои мама и папа?

Раубер едва не расхохотался, но одернул себя и сделал вид, будто закашлялся. Элла развязала узелок со своими пожитками. Там было несколько полос ткани, которые она оторвала от юбки, остатки хлеба и сыра и фляжка с водой. Фляжку она вручила братцу, и тот жадно приник к ней.

– Один я был, – сказал Раубер, утерев губы рукавом. – Сам виноват, конечно. Нельзя скакать на коне в одиночку.

– Конечно, особенно в твоем возрасте, – кивнула Элла, взяла у него фляжку и смочила тряпочку. Осторожно промыла большую ссадину на Рауберовой ноге, а потом несколько царапин поменьше. – Неужели таких крошек уже учат ездить верхом?

Раубер сердито наморщился и злобно уставился на Эллу.

– Что, так больно? – удивилась Элла. – Потерпи, если немного щиплется, надо промыть эти гадкие болячки… Особенно ссадину на ноге. Сейчас все перевяжем, и ты сможешь снова бегать и играть с другими малышами.

Раубер глубоко вздохнул. Если эта девица не прекратит обращаться с ним как с младенцем, он за себя не отвечает.

– Это сыр? – спросил он.

– Бери, не стесняйся, – ответила Элла, бинтуя ему ссадину. Из своей палки она сделала шину – привязала ее к пострадавшей ноге. Раубер схватил все Эллины запасы хлеба и сыра и запихал себе в рот.

– Эй, сестрица, – позвал Раубер. Когда Элла подняла голову, мальчишка разинул рот и показал ей отвратительный полупережеванный ком на языке. – Ха!

Элла покачала головой:

– Фу. Такие штуки ты проделывал в шесть лет. Я-то думала, ты хоть немного повзрослеешь.

– Да ну? – Изо рта у Раубера полетели крошки. – И что с того? Кем я должен быть – малюточкой-утипусечкой или взрослым? Выбери что-нибудь одно!

– Дибби, Дибби, тише! – строго сказала Элла.

– Что, совсем глухая? – рявкнул Раубер. – Я же велел не называть меня так! То есть просил. Я просил тебя так меня не называть.

Элла сурово сдвинула брови.

– Пожалуйста, – добавил Раубер.

– По части хороших манер у тебя, я вижу, большие пробелы, Диб.

– Да, госпожа. Наверное, да. Прошу прощения. Мне надо многому научиться. – Раубер выдавил улыбку, надеясь, что удастся скрыть ехидство, бороться с которым становилось все труднее.

– Еще бы. Неужели ты и с матерью так разговариваешь?

Тут Раубера прорвало.

– Нет! – осклабился он. – С матерью я разговариваю только записочками, которые подсовываю под дверь кладовки, куда я ее запер! – И он разразился гулким хохотом.

– Поди пойми этих мальчиков. Извини, я не уловила соль твоей шутки, – сухо сказала Элла, а Раубер все хохотал. Потом он махнул на нее рукой:

– Да что служанка-замарашка вроде тебя понимает в веселье!

Элла бросила бинтовать ему колено и встала.

– По-моему, ты вполне здоров, – процедила она, скрестила руки на груди и посмотрела на Раубера исподлобья. – Такой же маленький паршивец, как много лет назад. Вставай и попробуй пройтись.

Раубер поднялся. Проверил, как его держит раненая нога, и улыбнулся.

– Ну, лучше? – спросила Элла: она по-прежнему злилась на двоюродного братца, но радовалась, что так хорошо перевязала ему рану.

– Да-да, – ответил Раубер и злобно ухмыльнулся. – Все прекрасно. – Он шагнул к Элле. – Потому что я тебя обдурил!

– Повтори-ка, – велела Элла. Все эти мальчишечьи выходки начали ей надоедать.

– Я тебя обманул, чтобы ты меня перевязала! – тоном оперного злодея продолжил Раубер. – Ты решила, что я твой милый невинный братик…

– Вообще-то, я решила, что ты тот еще поганец, но валяй дальше.

– Ты решила, что человек, которому ты помогаешь, всего лишь твой родственник, попавший в беду, а на самом деле ты пособница… РАЗБОЙНИЧЬЕГО КОРОЛЯ!

Элла уставилась на него в полном недоумении.

– Я – Разбойничий Король! – снова провозгласил Раубер.

– Очень интересно, – сказала Элла. – Только мне сейчас некогда с тобой в игры играть. Ну, отвести тебя домой к маме с папой или сам доберешься? Видишь ли, у меня неотложные дела.

Раубер надвинулся на нее чуть ли не вплотную:

– Я – Разбойничий Король! – повторил он. – Гроза семи королевств! Самый страшный человек во всем мире! Это я!

– Надо понимать, это ты сказал «нет», – покачала головой Элла. – Похоже, тебе приспичило играть в разбойников – что ж, обычное дело. Ты же еще маленький. Дети любят играть. А мне пора.

– Сестрица, это не игра! – невольно заныл Раубер. – Я серьезно, просто жутко серьезно!

Элла не сдержалась и захихикала.

– Ну как же ты не понимаешь? – зарычал Раубер. – Ты что, совсем не боишься Разбойничьего Короля?

– А что, надо бояться? По-моему, я и сказки такой не знаю.

– А-а-рр! Это не сказка! – Раубер стукнул кулаком в ближайшее дерево. – Я на это жизнь положил!

– Ха! – Элла развела руками. – Скажешь тоже – жизнь! Сколько тебе? Девять?

– Десять! – прошипел Раубер. Его прямо-таки трясло от злости. – И за эти десять лет я достиг большего, чем ты за всю жизнь! Как так вышло, что ты ничего не знаешь про Разбойничьего Короля? Я знаменитый! Знаменитый!

– Послушай, Диб, – сказала Элла, похлопав его по плечу. – У тебя развитое воображение, но мне надо спасать людей, которым грозит смертельная опасность, и это срочно. Я рассчитываю, что ты сам доберешься домой. Пожалуйста, осторожнее. И передай тетушке Пруди привет от меня.

Она нагнулась, чтобы собрать свой узелок, – и обнаружила, что запасов у нее больше нет. Досадливо вздохнула и бросила Рауберу пустую тряпку.

– Да как ты смеешь относиться к Разбойничьему Королю без должного уважения! – крикнул он.

– Счастливо, Диб, – ответила Элла, развернулась и ушла.

Раубер бросился было за ней, но тут же сообразил, что нога у него в деревянной шине и на ней особенно не побегаешь. Он замахал кулаками и затопал здоровой ногой.

– Я с тобой еще поквитаюсь! – визжал он, щеки у него побагровели. – Короли прячутся, заслышав мое имя! Целые армии обращаются в бегство, завидев мою тень! Я – властелин зла! Зла-а-а-а-а! От меня нельзя взять и уйти!

Но Элла взяла и ушла. Очень может быть, что это было величайшее поражение Разбойничьего Короля.

Фредерик осторожно, на цыпочках прошел по большой лужайке у цитадели Цауберы – мимо зрительских трибун, мимо ларьков с табличками «ГРОГ БЕСПЛАТНО», мимо нескольких транспарантов с начертанным на них именем колдуньи. На самом деле Фредерик, само собой, рассчитывал попасться в плен – в соответствии с планами Лиама. Конечно, раньше ему не приходило в голову, что он из тех, кто подходит на роль живца. Однако факты говорили сами за себя – вот он, Фредерик, делает все возможное, чтобы отвлечь великана, пока его коллеги разыщут и украдут карту. «Видимо, ради Эллы я и вправду готов на все, – размышлял Фредерик. И тут его осенило. – Это же не только ради Эллы! Я делаю это ради Лиама, и Густава, и Дункана. Мне бы не хотелось их подвести!»