– Да, ваше императорское высочество!

– По поводу учебы будут небольшие уточнения, Алексей. Ты пропустил очень много, а сессию будешь сдавать самостоятельно. Мы с твоим отцом посовещались и пришли к выводу, что лучшим вариантом будет тебе позаниматься в новогодние праздники с репетиторами. Надеюсь, это не будет проблемой?

И опять моя «счастливая» улыбка:

– Ради возвращения в универ я готов вытерпеть и не такое!

– Молодец, похвальный энтузиазм. Однако ты и сам понимаешь, что род должен сохранить лицо после последних событий.

– Конечно, деда.

– Поэтому ты на несколько дней вернёшься в училище на учебу, прямо с завтрашнего дня, вернее, с сегодняшней ночи. Ты же продолжаешь пребывать под арестом?

– Так точно.

– Братьям твоим я разрешил сегодня в приеме участвовать до двадцати трех, вот и ты ограничься этим временем, после которого ночевать будешь на гауптвахте, заодно хоть как-то извинишься за свое поведение перед военной полицией. – Дед глянул на отца, который кивнул. – На выходные разрешаю сбежать из училища, и не в Кремль, а к себе в особняк.

– Деда! – вскочил я от переизбытка чувств. – Это лучший подарок!

– Сядь! – отмахнулся он. – С понедельника по среду пробудешь в училище, а твой отец пока придумает, как вы перед командованием и остальными курсантами извиняться за доставленные неприятности будете. Задача понятна?

– Полностью, ваше императорское величество! – опять вскочил я.

– Сядь уже! А теперь слово предоставляется цесаревичу. Саша, твоя очередь.

Родитель встал из кресла, подошел к императорскому столу и нажал кнопку интеркома:

– Анатолий, пригласи Прохора Петровича.

– Секунду, Александр Николаевич…

Дверь императорского кабинета открылась, а на пороге в поклоне застыл мой воспитатель.

– Проходи, Прохор Петрович, – разрешил дед. – Присаживайся. – Он указал на место рядом со мной. – Саша, продолжай.

Родитель, отошедший от императорского стола, остался стоять и оглядел родичей:

– Все в курсе произошедшего сегодня в Арсенале? – дождался кивков и продолжил. – А теперь послушаем мнение многоопытного Прохора Петровича.

Воспитатель, конечно, выдал по полной: и «присоска», которая являлась чем-то уникальным среди колдунов, и мое «лечение», и его последствия. Выслушали, понятно, и мое «профессиональное» мнение, озвучивая которое, я не только поддержал Прохора, но и указал на «узкие» места своего «лечения» Кузьмина с Лебедевым и их последствия. Итог взялся подводить отец:

– Родичи, вы всё слышали. Так вот, с подачи Прохора Петровича мы с государем решили засекретить всю информацию, касающуюся способностей Алексея, в том числе и для сотрудников «Тайги». Исключением будет Иван Олегович Кузьмин, в силу его особого статуса. Доступ, понятно, будет касаться и нашего фамильного архива. Ваши мнения?

– Согласны, – опять кивнули присутствующие.

– Прохор Петрович, – отец веско смотрел на моего воспитателя, – выполнение данного решения рода полностью лежит на вас. В том числе и в той его части, которая касается господина Кузьмина. Надеюсь, у вас не возникнет никаких… дружеских чувств в случае возникновении непредвиденных ситуаций?

– Возникнут, ваше императорское высочество, – кивнул Прохор. – Но они не помешают мне выполнить долг перед родом.

– Этого будет достаточно. Государь?

– Прохор, – дед рассматривал моего воспитателя, как будто видел в первый раз, – род возвращает твоего воспитанника обратно на обучение в университет. Как ты к этому отнесешься?

– Могу только поприветствовать, государь! – воспитатель вскочил и поклонился.

– Почему?

– Не место ему там, в этом училище, государь… – потерялся Прохор. – Душа у сынки не лежит к армии… Он одиночка… Вернее, прирожденный лидер, гены дают о себе знать. – Он поклонился. – А армия… Пока в ней не поднимешься, всякую инициативу давит со всех сторон… Прошу прощения, государь… – на воспитателя было больно смотреть, так он переживал.

– Сядь, Прохор, и успокойся, – хмыкнул император. – И мы даже со старшими родичами с твоим мнением в большей степени согласны. А теперь поговорим конкретно о тебе. Тебе время на женитьбу давали?

– Да, государь. – Прохор даже сидя умудрился поклониться.

– Давали. А воз и ныне там. Кандидатки есть?

– Не совсем. Вернее, требуется время.

– Саша? – дед изогнул бровь.

– Девица Решетова Екатерина, из Ростовских дворян, показала себя во время обучения и прохождения службы только с лучшей стороны…

– Прохор, – прервал его дед, – как ты посмотришь на то, чтобы твоими сватами выступили великие князья Александр и Николай Николаевичи, а в довесок к ним шел твой… сынка, великий князь Алексей Александрович?

Воспитатель опять вскочил, а его поклон был особенно глубок:

– Почту за высочайшую честь, государь!

– И не забудь на свадьбу пригласить, – опять хмыкнул дед. – Как и всех присутствующих родичей. Все, вы с Алексеем свободны до восемнадцати часов. И чтоб были при параде и про настроение не забыли.

Теперь уже вскочил и я, поддавшись общему с воспитателем настроению:

– Всенепременно будем, ваше императорское величество! Только у меня остался один вопрос…

– Говори.

– Как с моей службой у Волкодавов? Мне бы не хотелось покидать подразделение.

– Будем посмотреть. Свободны!

– Ну, Коля, давай нам расклады по правилу, – с равнодушным видом заявил Сан Саныч, когда за Алексеем и его счастливым воспитателем закрылась дверь.

– Первыми идут представители старшего поколения, – император встал и прошел к окну. – Естественно, включая жен. Но Маша будет первой, она тут чуть ли не войну развязала за внимание внука, ей и преференции. У кого-то имеются возражения?

– Возражений нет. – Сан Саныч тоже встал. – Машенька заслужила, особенно в том, что касается ее попыток привести внука в чувство. – Он поймал благодарный взгляд императрицы и раздраженный цесаревича. – Кроме того, надо отметить благотворное влияние Александра на сына. – И опять этот раздраженный взгляд. – Еще Миша Пожарский, о чем говорил сам Алексей. Не дело его ближайших родственников на задний план задвигать.

– Разберусь, – кивнул император.

– А теперь, Коля, раз уж мы ко взаимному удовлетворению решили все животрепещущие вопросы, командуй, как нам себя вести на презентации твоего портрета, особенно в присутствии этого внезапно нарисовавшегося французского королька…

Не успели мы с воспитателем выйти в приемную, как Анатолий, адъютант царственного деда, нас остановил:

– Прохор Петрович, государь просил вам передать. – И протянул нам конверт. – Может, кофе? – с улыбкой поинтересовался он и взглядом указал на свободный диван. – Александр Николаевич просил обождать.

– С удовольствием выпьем кофе, Анатолий Анатольевич, – кивнул воспитатель.

Пока Прохор вскрывал конверт, я успел оглядеть большую дедову приемную. Видимо, посетители знали, кто я, и поэтому старались в мою сторону не смотреть, чтобы лишний раз не вставать и не кланяться, и я их прекрасно понимал. Военных не было, а вот всяких гражданских наличествовало много видов: встречались и явные «просители», и готовые возмущаться «искатели справедливости». А уж куда без тех с кислыми мордами, которых точно «накажут» за проступки разной тяжести? Я как представил, через что каждый день приходится проходить царственному деду, отцу и остальным Романовым… И это происходит круглогодично? Ужас! И кошмар! Может, надо было не кобениться и остаться в училище?

– Ваш кофе. – Анатолий поставил перед нами две чашечки. – Секунду, принесу печенье, его государыня лично пекла…

– Если государыня, то конечно… – хмыкнул я. – Ну что там, Прохор?

– У тебя как с картографией? – улыбался он.

– Хреново.

– Вот-вот! – заерзал он. – А на этой карте указано, как и в свидетельстве о собственности, что я владею имением Плотниковых. Полностью, Лешка! Всей землей Плотниковых рядом с твоим имением на Смоленщине!