– Служу отечеству и государю, ваше императорское высочество! – капитан вытянулся еще больше.

Родитель удовлетворенно кивнул и вновь повернулся к генералу Ушакову:

– Кроме того, государь распорядился выделить некую денежную сумму, которая вскоре поступит на счета училища. Валерий Кузьмич, можете распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению, в том числе и для премирования всех причастных к… учениям Тайной канцелярии, прошедшим в расположении училища на прошлой неделе. Особенно при этом государь просил обратить внимание на отлично зарекомендовавших себя военных полицейских.

– Всенепременно, Александр Николаевич, – пообещал Ушаков.

– Господа офицеры, предлагаю заканчивать, а в завершении хочу поздравить вас от всего рода Романовых с наступающим Новым годом!

– И вас, ваше императорское высочество!.. – офицеры заулыбались.

– Вадим Толгатович, – родитель опять повернулся к Уразаеву. – Что у курсанта Романова дальше по расписанию?

– Гауптвахта, ваше императорское высочество, – чуть замялся капитан.

– Да-да, а я и запамятовал… – хмыкнул отец. – Вадим Толгатович, вы уж проследите за курсантом, чтобы он до гауптвахты добрался без происшествий, а машину потом посмотрите…

– Наливай, Иваныч! – генерал Ушаков радостно потирал руки. – И не пару капель по своему обыкновению, а полный стакан!

Полковник Удовиченко с удовольствием выполнил приказ и протянул начальнику училища коньяк.

– Ой, порадовал государь старика, ой, порадовал! Счастье-то какое! Одной головной болью меньше! Иваныч, за здоровье государя!

Офицеры выпили и закусили порезанным лимоном.

– Как думаешь, куда государь теперь внука пристроит, раз курсанту Романову наша песочница оказалась мала?

– Вы, Валерий Кузьмич, такие вопросы задаете… – хмыкнул Удовиченко.

– Слышал чего? – подмигнул ему генерал. – Так не ломайся, говори.

– Ничего я не слышал, – отмахнулся тот. – Со мной такими вещами теперь если и поделятся, то в последнюю очередь. И всему виной эти клятые… учения родной Канцелярии. Да и вы с военным министром, я слышал, чуть без пенсии не остались?

– Вчера чуть не остались, а сегодня мне, как и тебе, «Волги» новые дарят. Ты хоть в салон своей заглядывал?

– Неа… – помотал головой Удовиченко.

– И зря, полковник, а я вот глянул, и в твою тоже. Как выражается современная молодежь: кожа-рожа, все дела. Короче, салон выполнен по спецзаказу, стоит явно дороже самой «Волги».

– Бросьте, Валерий Кузьмич…

– Слушай старого генерала, полковник, фельдмаршалом станешь. В твоем случае, главой Тайной канцелярии, что, согласись, где-то даже и почетнее. Иваныч, ты-то лучше меня должен знать, что Романовы умеют людей благодарить за честную службу, так что ни в какой опале мы с тобой не находимся.

– Хотелось бы верить…

На губе в перерывах между чтением с телефона лекций я поразмышлял над тем, как ловко дед с отцом «откупились» от военных за все мои залеты. Особенно порадовало выделение отдельных персоналий, как то лично генерала Ушакова, полковника Удовиченко, капитана Уразаева и особенно всего состава «мухоморов», которым явно выписали высочайшую индульгенцию за все их «проколы».

Поужинав, набрал Елизавету и пообщался с ней на предмет выполнения девочкой «взятых на себя ранее обязательств». Сестренка заверила, что злюкой она не была, бабушку, деда и отца с сестрами не расстраивала, на учебу не поехала и несколько раз поиграла с двумя дворцовыми, с которыми ей это делать разрешили.

Следующими на очереди были Алексия с Викторией. Леся трубку не взяла, и я только сейчас вспомнил, что она должна как раз выступать на корпоративе, а вот Вяземская была доступна и даже поделилась со мной новостями:

– Романов, я сегодня на тренировке чуть не сдохла! Орлов нас лично весь день без обеда гонял, а под конец заявил, что ориентировочно в среду будут показательные выступления подразделения перед государем, цесаревичем и командиром Корпуса генералом Нарышкиным. Ты приедешь?

– Не знаю, я как раз до среды в училище.

– На губе? – голос Вики стал игривым.

– На ней, родимой.

– Романов, а я сейчас в ванне отмокаю, вся в пене, как та русалка…

– Прекращайте, госпожа штаб-ротмистр! У меня и так слишком живое воображение!..

Алексия позвонила в десятом часу вечера, и я с ней проболтал полчаса, пока не образовалась вторая линия. Звонила Демидова:

– Алексей, – голос у девушки был встревоженный, – Нарышкин с Каранеевым серьезно поссорились и сейчас пошли в спортгородок устраивать дуэль.

– А от меня ты чего хочешь, Женя?

– Там, похоже, все серьезно, уступать никто не собирается, а закончиться может отчислением, а то и уголовным делом, если кого-то покалечат… Помогай.

– А Коля с Сашей?

– С ними пошли…

– Жди на телефоне.

Я судорожно принялся набирать Николая…

Дело было серьезным – и Нарышкин, и Каранеев являлись военнослужащими, тем более находящимися в расположении военного объекта, а значит, себе сейчас не принадлежали. Да за такое они могли не только вылететь из училища, а еще и попасть в дисбат, и заступничество влиятельных родов в подобной ситуации могло не сработать. Это же касалось и всех причастных, за исключением, понятно, Коли с Сашей.

Сука, братья не отвечали на мои вызовы!

– Женя, – я набрал Демидову, – Коля с Сашей трубки не берут, я в спортгородок.

– Мы тебя там ждать будем.

– Сидите в общаге! – крикнул я и выбежал в коридор, а оказавшись перед дежурным, прижал руки к груди. – Господин прапорщик, врать не буду, пара дурных курсантов затеяли дуэль. Разрешите предотвратить?

– Даю пятнадцать минут, – нахмурился он, – после этого сообщаю о предполагаемом инциденте патрулям. Время пошло, курсант.

– Спасибо!

Подбегая к спортгородку, почуял впереди трех человек.

– Какого лешего, Женя?

Три девушки, тихонько кравшиеся среди редких деревьев к городку, подскочили на месте.

– Не пугай так, Романов! – зашипела Демидова.

Я пригляделся и в третьей девушке, к своему удивлению, узнал Панцулаю.

– Женя, Тамара, вы нахрена Лену с собой потащили?

– Ты же сам приказал нам о ней позаботиться… Вот мы и…

– Если что, вас все из себя влиятельные роды Демидовых и Хачатурян дружно от военной прокуратуры отмазывать будут, а Лену кто?

– Ты и отмажешь, – буркнула Женя, а Тамара закивала. – Взял над девкой опеку, так и опекай как положено.

Это полный финиш! Кулаки сжались сами собой, и только огромным усилием воли я сдержал себя, чтобы не высказать этим двум дурным аристократкам все, что о них думаю!

– Леша, – тем временем жалобно пропищала Демидова, – убери гнев, мочи терпеть уже нет…

Окончательно взяв себя в руки, я скомандовал:

– Быстро за мной, скоро тут будут патрули военной полиции. – И на ходу добавил: – Я вас после накажу…

Через тридцать секунд мы уже подходили к той поляне, на которой у первого курса проходили занятия по рукопашке. Учитывая, что освещение выключали только с отбоем, рассмотреть все получилось в мельчайших подробностях: Нарышкин с Каранеевым, судя по скорости, устроили поединок без этих пошлых браслетов, а Николай с Александром Романовы и Багратион с Татищевым с хмурыми лицами за всем этим действом наблюдали. Вот Каранеев получает в грудь, но остается стоять на ногах, вот ему прилетает прямой в голову, и из разбитого носа брызгает вьюшка…

– Добрый вечер, господа курсанты! – заулыбался я, входя на поляну, и добавил гнева, вгоняя себя в темп, чтобы отслеживать как можно большее пространство вокруг. – А еще друзья называются! Что ж вы меня не позвали на свои тайные занятия по военному многоборью?

Дуэлянты прекратили свои «танцы», а Багратион буркнул:

– Алексей, ты не должен здесь находиться…

– И тем не менее, Сандро, я здесь, а через минуту, судя по моим ощущениям, которым можно верить, сюда заявится патруль. Мы с девочками его совсем на чуть-чуть опередили. И примите совет, господа курсанты, в следующий раз, если будет совсем невтерпеж, сваливайте подальше в лес. – И еще немного гнева. – А сейчас быстренько сняли доспехи и извалялись в снегу, после чего я с вами проведу показательное занятие по армейскому рукопашному бою.