– Спасибо, Виталий Борисович… Вас тоже! – я уже окончательно пришел в себя и даже заулыбался. – Лучшего подарка и представить себе невозможно. Хотя… я покойному господину Тагильцеву обещал, что его череп царственному деду подарю, чтобы тот его на самое видное место в Кремле приколотил.

Тут вмешался Александр:

– Я бы такой трофей хрен кому отдал! – Николай поддержал брата кивком.

– Тебе решать, – обозначил улыбку Пафнутьев. – Но предупреждаю сразу, государь у нас хоть и любит памятные подарки, но, боюсь, так далеко его увлечение не распространяется. Кроме того, если соберешься государю черепушку сегодня преподнести, лишишь Прохора с Ваней удовольствия от лицезрения столь роскошного трофея.

– Точно! – воскликнул Александр. – А деду Коле черепушку подарить всегда успеешь!

– Уговорили, Виталий Борисович, – вздохнул я. – Пусть пока этот чемоданчик побудет у меня в особняке. Кстати, какие у вас планы на новогоднюю ночь? Может, с нами отметите?

– Спасибо за приглашение, Алексей, обещаю подумать, – кивнул Пафнутьев. – Ну, не смею вас задерживать, молодые люди. – Он потянулся к чемоданчику, закрыл его, щелкнув замками, и пояснил: – Отнесу-ка я его Прохору, от греха…

Глядя вслед уходящему Пафнутьеву, я ухмыльнулся:

– Даже не вздумайте об этом трепаться, братики, иначе молодое поколение Романовых вообще с какими-нибудь чудовищами ассоциироваться будет.

– К гадалке не ходи… – пробормотал Николай. – Ну а я бы, Лёшка, на твоем месте всё-таки хорошо подумал, прежде чем такую статусную вещицу деду Коле дарить.

– Статусную? – ухмыльнулся я. – Ну-ну, кровожадный ты наш!

– Это я-то кровожадный? Заметь, братик, не я тогда с Пафнутьева череп колдуна в женской общаге чуть ли не прилюдно потребовал!

– Ты чего разорался? – зашипел на него Александр и повернулся ко мне. – Лёха, Коляшка прав, не отдавай деду черепушку! Давай её в особняке приколотим? Ну, не над входом, понятно, а комнатку отдельную соорудим…

Я же на это только вздохнул:

– Алтарь поставим? Будем вокруг него хороводы по праздникам с песнями водить и свечки жечь? Это, Коля, даже не язычеством отдает, а фетишизмом в его крайних проявлениях. Ой, доведут вас с Сашкой продажные девки до цугундера…

– Кто бы говорил!

И, тихонько споря о судьбе останков Тагильцева, мы вернулись обратно в спортбар.

– И как тебе моё выступление? – поинтересовалась с довольной улыбкой Алексия, сидящая рядом на заднем сиденье «Волги».

– Ты была великолепна! Восхитительна и прекрасна! – нисколько и не слукавил я. – А судя по бросаемым на тебя взглядам остальных зрителей, большинство из которых составляли мужчины, к этим восторженным эпитетам можно добавить и «крайне соблазнительная»!

– Я старалась, – рассмеялась девушка. – Пусть все эти старики тебе завидуют, Лёшка. – Она взяла меня за руку. – И даже не сомневаюсь, что у тебя хватает уверенности в себе меня не ревновать.

– Да я испытываю чувство гордости за то, что являюсь обладателем такого сокровища! Ведь являюсь?

– Безраздельно, – кивнула она и опять рассмеялась.

Действительно, выступление Алексии прошло замечательно – публика была у её ног. Даже моя царственная бабка позволила себе отпустить пару комплиментов в сторону певицы после окончания её выступления, да и наши цветы пришлись очень кстати и были восприняты всеми присутствующими как заслуженная награда за полученное удовольствие, а уж приглашение певицы к нам за стол и подавно.

Там Алексия попала в «цепкие лапки» моих сестёр, в том числе и Елизаветы, которая просто-напросто сбежала от опекавших её царственных бабушки с дедушкой и весь остаток вечера провела в нашей компании, успев опять напроситься ко мне в гости. Елизавету взялся довести до особняка наш отец.

– Лёша, – продолжила Алексия, – мне тут папа шепнул, что ты его к нам Новый год пригласил отмечать?

– Было дело, – кивнул я. – Он обещал подумать.

– Тогда я ещё с мамой поговорю, они точно будут.

– Брата с сёстрами позови, всяко веселее будет.

– Хорошо.

В самом особняке нас встретила Виктория, поздравившая меня с победой:

– Кто бы сомневался! – поцеловала она меня. – Особенно после ночных похождений!

– В каком смысле? – не понял я.

– В прямом, – хмыкнул она. – Голова у тебя об этом бильярде не думала, вот заранее и не перегорел. Уверена, дружок твой, Долгорукий который, ночью не спал, весь испереживался и, как следствие, выступил не очень. У меня много раз такое в училище было – готовишься к чему-нибудь, готовишься, и все равно не очень получается, а когда относишься наплевательски, или тебе перед этим что-то мешает, все отлично складывается. Особенно был показателен зачёт по стрельбе, – улыбалась она, – накануне день рождения был у соседки по этажу, вот мы и гудели до трех часов ночи. Пришла и утром в тир, лишь бы отстреляться, ну и выдала сорок пять очков из пистолета на пятидесяти метрах. – Вика опять хмыкнула. – Больше я так хорошо в жизни не стреляла, за исключением текущей службы, где мне этот тир уже поперёк горла! О, а это кто у нас приехал? – Она нагнулась и подхватила вбежавшую в дом Елизавету на руки. – Лизонька, а ты видела, как твой старший брат очередную победу одержал?

– Видела! Я с самого начала говорила, что Алексей всех победит!

И пока девушки занимались моей младшей сестрой, направился в сторону бильярдной класть кий.

– И когда ты нам собирался сказать, что хочешь государю череп Тагильцева подарить? – В бильярдную зашел Прохор с искомым чемоданом в руках. – Ты что, совсем с ума сошел?

– А чего такого-то? – ухмыльнулся я. – Я реально тогда Тагильцеву по телефону обещал, что его череп деду подарю, вот и…

– Царевич, – появился в дверях Кузьмин, – ты меня знаешь, я всегда за здоровый кипиш, но тут… – он развёл руками, – явный перебор. Советую обсудить эту тему с отцом.

– Ладно, убедили, – кивнул я и указал на чемодан. – И куда мы это денем?

– У меня пока побудет, – буркнул Прохор и поставил чемодан за диван. – А сейчас пошли, надо кое-какие дела обсудить.

Через полторы минуты мы оказались в моем малом кабинете.

– Выбирай подарки, Лёшка, – воспитатель указал на стол. – До Нового года осталось совсем немного, а у тебя расписание крайне плотное. Батюшки ещё эти нарисовались, будь они неладны…

Приглядевшись, заметил на столе большое количество бархатных коробочек разных цветов с логотипом «Фаберже».

– Там ещё банковские карточки лежат для Виктории и Алексии, – продолжил тем временем Прохор, – по суммам сам определишься, а я дам команду управляющему их на счета карточек перевести.

– А чего на отдельные? – не понял я.

– Чтоб они подольше гадали, насколько сильно их любит и ценит его императорское высочество, – улыбался воспитатель. – Не побегут же они в новогоднюю ночь до банкомата?

– Прохор, какой банкомат? – отмахнулся я. – Мобильного приложения будет достаточно. Но все равно спасибо за заботу! – и подошел к столу.

«Да, – подумал я, – даже на Новый год подарки у меня стали совсем не скромными, статус обязывает. А ведь, помнится, еще год назад…» – Вздохнул и приступил к выбору украшений, помня известное высказывание, что лучшие друзья девушек – это бриллианты.

– Про сестёр не забудь, – сказал Прохор, наблюдавший за мной с улыбкой.

– Ага…

– Вот это Алексии подойдёт, – аккуратно ткнул пальцем в колье с изумрудами Иван. – Как раз под цвет её глаз.

Сделав выбор и уложив футляры в соответствующие подарочные пакетики, заботливо приготовленные воспитателем, с сожалением посмотрел на оставшуюся на столе красоту. Идея, как всегда, пришла неожиданно. Повернувшись к Прохору, с улыбкой сказал:

– Тебе же твоей Екатерине предложение делать, вот и совместишь приятное с полезным. Выбирай, – указал ему на стол.

– Ты чего, Лёшка? – нахмурился он. – Это же Фабер! Ты знаешь, вообще, сколько эти цацки стоит?

– Так ты, значит, свою Екатерину ценишь? Разве она такого подарка не достойна? – продолжил улыбаться я.