В своей квартире Жувель поспешил к телевизору и включил его. Заварив себе на кухне чашку чая, он вернулся, устроился в старом кресле и стал ждать. Через несколько минут на экране появились голова и плечи Флориана. Жувель закрыл глаза. — Американцы хотят превратить Европу в один огромный супермаркет, торгующий, конечно, американскими товарами… И все же Жувель не мог быть в этом уверен. Должно быть, я схожу с ума, подумал он.
— Мистер Жувель? Сегодня он в отъезде, но завтра вернется в Страсбург. Магазин открывается в девять…
Луиза Валлон, помощница Жувеля, положила трубку и, не думая больше о звонке, повернулась к клиенту. В баре рядом с магазином Карел Ванек положил трубку и вышел на набережную Бателье, где ждал Вальтер Бруннер в «ситроене DS-23», который они только что взяли напрокат в отделении «Герц» на бульваре Нанси. — Его сегодня нет в городе, — сказал Ванек, усаживаясь за руль, — но он вернется завтра. Что просто дает нам хорошее время, чтобы впитать немного атмосферы…»
Когда советские коммандос прибыли на местном поезде из Келя, они снова разделились, как и в Мюнхене. Лански просто прошел по большой мощеной площади перед вокзалом и забронировал номер в отеле «Терминус» на имя Ламберта. Сдав три комплекта лыж — которые никогда не заберут — в камеру хранения на Страсбургском вокзале, Ванек и Бруннер с интервалами взяли два отдельных кэба в отель «Софитель», где совершенно независимо друг от друга зарегистрировались как Дюваль и Боннар. Встретившись возле отеля, они отправились на бульвар де Нанси и взяли напрокат «ситроен».
Прежде чем выйти из своего номера в «Софитель», Ванек сверился с Боттеном, французским телефонным справочником, чтобы узнать адрес Леона Жувеля. Да, это был адрес, указанный в списке, 49, улица де ля Эпин, но был также адрес телевизионного магазина на набережной Бателье. Используя карту улиц Страсбурга, купленную в газетном киоске, Ванек и Бруннер объехали старый город, чтобы найти оба адреса, прежде чем Ванек сделал свой первый звонок из бара. Затем он проехал небольшое расстояние от набережной, прежде чем передать машину своему спутнику. Остаток дня и большую часть вечера трое мужчин самостоятельно перемещались по Страсбургу, знакомясь с планировкой города и ощущая себя во Франции.
«Купи газету, ходи в бары и кафе, болтай со всеми, с кем сможешь», — наставлял Ванек. «Начните сливаться с фоном, смешивая его. Совершите короткую поездку на автобусе, узнайте, о чем говорят люди. К сегодняшнему вечеру я хочу, чтобы вы стали более французскими, чем сами французы…
Следуя собственному совету, Ванек прогулялся по Страсбургу. В отличие от Бруннера, отныне он ходил пешком, зная, что самый простой способ сориентироваться в незнакомом городе — это ходить пешком. Как указывала карта улиц, старый квартал города практически представлял собой остров, окруженный водой, а огромный «ров», образованный рекой Иль, окружает сердце Страсбурга. Ряд мостов по всему периметру пересекал реку в это древнее сердце, построенное большей частью в четырнадцатом веке. Было еще светло в четыре часа, но только на узкой, тихой улице Эпин, когда Ванек вошел под арку дома № 49.
Одна из многочисленных табличек у входа в здание зафиксировала тот факт, что Леон Жувель жил на втором этаже, и он стучал в дверь квартиры второго этажа, когда дверь соседней квартиры открылась и вошла рыжеволосая девушка, задумчиво посмотрел на него.
«Он уехал на день, чтобы увидеть свою сестру утром», — сообщила она чеху. — Как вы думаете, я мог бы вам чем-нибудь помочь?
Ванек, внимательно осматривавший ее бедра и другие части ее анатомии с должной оценкой, без труда выудил из Дениз Вирон нужную ему информацию. По его словам, он был специалистом по маркетинговым исследованиям. «Г-н Леон Жувель — один из тех, кто был выбран для ответов на нашу анкету, опрос о пенсионных потребностях». Через несколько минут он узнал, что Жувель овдовел, что занимает квартиру в одиночестве, что у него нет животных — Ванек имел в виду сторожевого пса, — что он весь день отсутствовал в магазине и возвращался только в час ночи. 6.30 вечера, что он уже не общительный человек, поэтому посетителей мало.
— Если вы хотите войти, — сказала девушка, разглаживая юбку на своих длинных гибких ногах, — я могу помочь вам еще чем-нибудь…
Ванек, у которого был здоровый аппетит к женщинам, взял за правило никогда не смешивать приятное с полезным. И в любом случае девушка до сих пор не слишком внимательно разглядывала его в мрачном зале. Объяснив, что в этот день он должен взять интервью у еще пяти человек, он оставил у нее смутное впечатление, что наверняка снова зайдет к ней через несколько дней. Как и было условлено ранее, в восемь часов вечера он встретил Бруннера и Лански на углу площади Клебер, когда снег падал на тесные крыши Страсбурга. Отведя их в переполненный бар, он нашел столик сзади.
«…и так, — продолжил он через несколько минут, — это делается на заказ для быстрого решения. Вы навестите его завтра вечером, вскоре после 6.30, когда он вернется домой…» Он выбрал Лански, чтобы нанести визит Леону Жувелю. «Он вдовец и живет один. У него квартира на втором этаже, и в доме тихо. Вокруг вообще никого, кроме рыжеволосой девушки, которая живет по соседству. Она может быть неприятной — она ищет кого-нибудь, кто согреет ее постель.
— Мне это не нравится, — сказал Бруннер. — Ты двигаешься слишком быстро. Нам нужно больше времени, чтобы проверить этого человека…
— Чего у нас и нет, — отрезал Ванек. — Через пять дней — 22 декабря — мы должны завершить всю работу, включая посещение трех человек, один из которых в Германии. Итак, стратегия проста — мы быстро разбираемся с первыми двумя в списке…
«Если это место пусто, мне лучше предварительно осмотреть его сегодня вечером», — сказал Лански. Он встал. — Мы встретимся на автобусной остановке на площади Гар завтра в оговоренное время?
— Торопиться опасно, — пробормотал Бруннер.
Ванек наклонился вперед, пока его лицо почти не коснулось лица Бруннера, все еще говоря очень тихо. «Подумай, мужик! Это будет вечер субботы — тело обнаружат не раньше утра понедельника…
Веревка воспользовалась набором французских отмычек, которые в последний момент доставили из Киева в Табор вместе с фальшивыми карточками Сюрте, чтобы открыть дверь квартиры Жувеля. Это была четырехкомнатная квартира: гостиная-столовая с цветным телевизором, две спальни, кухня и ванная комната. Войдя в квартиру, он первым делом задернул шторы, затем осмотрел помещение с помощью карманного фонарика.
Все было чисто и аккуратно; Лански напомнил себе, что должен помнить об этом, когда дело доходит до подготовки сцены.
Лански не взял с собой веревки; покупка отрезка веревки может быть опасной, если впоследствии полиция проведет надлежащую проверку. Вместо этого он огляделся в поисках чего-нибудь в помещении — шнура для пояса, ремня, чего-нибудь достаточно прочного, чтобы повесить человека за шею, пока он не умрет. Внутри старомодного отдельно стоящего платяного шкафа он нашел то, что искал, — старый шерстяной халат с ремешком на талии.
Он тщательно проверил прочность шнура, привязав один конец к ножке старомодной газовой плиты на кухне и сильно потянув за нее. При необходимости, чтобы придать ему больше прочности, он мог позже погрузить его в воду. В частном порядке он уже отверг предположение Бруннера о том, что Жувель может утонуть в собственной ванне; это включало раздевание мужчины, что занимало больше времени. А самоубийство всегда было тем, на что полиция была готова пойти, когда вдовец жил один. Затем он проверил ручку снаружи двери в ванную, чтобы убедиться, что она прочная. Бруннер сказал ему, что люди нередко вешаются на внутренней стороне двери ванной; возможно, они чувствовали, что могут выполнять эту работу здесь, в приличном уединении.
Двадцать минут — это максимальное время, в течение которого грабитель может находиться в доме; после этого статистика показывает, что закон средних чисел действует против него. Лански тщательно рассчитал свой визит на двенадцать минут. Он снова открыл шторы и уже был готов уйти, когда услышал голоса в коридоре неподалеку. Прижавшись ухом к дверной панели, он внимательно слушал. Два голоса, мужской и женский, наверное, той девушки из соседней квартиры, о которой упоминал Ванек. Они говорили по-французски, но Лански не мог разобрать, о чем идет речь. Он подождал, пока голоса стихли, дверь закрылась и шаги удалились по коридору. Когда он вышел и снова запер дверь Жувеля, в здании воцарилась тишина. Менее чем через двадцать четыре часа, в семь вечера следующего дня, он вернется, чтобы нанести последний визит Леону Жувелю.
