Лански вошел в кассу вокзала, осведомился о времени прибытия поезда в Лион на следующий день, а затем выкурил сигарету Gauloise, ожидая прибытия поезда — любого поезда. Выйдя с тремя пассажирами, сошедшими с местного поезда из Страсбурга, он пересек площадь Вокзала и направился к отелю «Бристоль», в который Ванек и Бруннер вошли ранее, и забронировал номер на имя Фруассара. Администратор, отметив, что у него нет машины, предположил, что он только что сошел со страсбургского поезда.

Наверху, в своей спальне, Ванек следовал своему обычному распорядку, проверив адрес Филипа в телефонном справочнике и найдя его в путеводителе по улицам Кольмара Блэя, который он получил от портье. Он поднял голову, когда Бруннер проскользнул в его комнату. «Это очень удобно — оставаться здесь», — сообщил он чеху. «Филип живет прямо за углом…»

— Если он дома, — ответил пессимистичный Бруннер.

«Давайте узнаем…»

Ванек не звонил по телефону в номере Филипу; это означало бы пройти через распределительный щит отеля. Вместо этого он вышел с Бруннером к машине, и они проехали около километра по торговому району и вошли в бар, где Ванек набрал номер, найденный им в справочнике. Голос, ответивший на звонок, был высокомерным и резким. «Роберт Филип…»

«Извините, неверный номер», — пробормотал Ванек и прервал связь. — Он дома, — сказал он Бруннеру. «Пойдем осмотрим место…

В снежную декабрьскую ночь в 22.30 авеню Раймона Пуанкаре представляла собой пустынную улицу с деревьями и парками, с маленькими мрачными двухэтажными особняками, спрятанными за тюремными перилами. Дом № 8 представлял собой квадратную каменную виллу со ступенями, ведущими на крыльцо, и мрачным садом за оградой. В большом эркере на первом этаже горел свет, а на верхнем этаже было темно.

«Я думаю, вы можете обойти заднюю часть», — сказал Бруннер, пока «ситроен» медленно проезжал мимо виллы, и он попытался рассмотреть как можно больше подробностей.

«Следующее, что нужно проверить, — живет ли он один», — заметил Ванек. «Завтра воскресенье. Если мы сможем проверить это место днем, я думаю, мы могли бы нанести визит мистеру Роберту Филипу завтра вечером…

«Однажды ты будешь слишком быстр…

— Завтра 19 декабря, — спокойно ответил Ванек. — У нас осталось всего четыре дня, чтобы навестить двух человек — одного из них за Рейном в Германии. В скорости может заключаться безопасность. И это не будет работой для Веревки. У нас было одно самоубийство, так что Роберту Филипу придется умереть случайно…

Ранее в тот же день, прибыв в Страсбург на вертолете, Буассо подверг инспектора Роша обжариванию почти так, что Роша не понял, что происходит. Он прекрасно понимал, что действовать следует осторожно: в отличие от Лиона, у Грелля не было особой дружбы с префектом Страсбурга, и местные жители были огорчены его прибытием. Через полчаса он предложил позже Роша присоединиться к нему, чтобы выпить, но не могли бы они сначала посетить квартиру мертвеца?

Именно Буассо выудил у детектива Бонёра информацию о том, что двое мужчин вошли в дом № 49 между 18:30 и 19:15, что второй мужчина шаркал ногами и нес зонт, что позже первый мужчина ушел в 19:20, а за ним и зонт. Человек через полчаса. — Это было как раз в то время, когда, возможно, умер Жувель, — указал он Роша.

Именно Буассо опросил других жильцов здания и обнаружил, что никто не может опознать шаркающего человека, а это значит, что он там не жил. — Что ничего не доказывает, — сообщил он Роша, — но зачем он пришел сюда, когда мы не можем найти никого, кого он посещал? А полчаса — это много для человека, чтобы войти в здание без всякой цели.

Именно Буассо взял интервью у Денизы Вирон, рыжеволосой девушки, и получил от нее подробное описание двух совершенно разных мужчин, которые накануне наводили справки о Леоне Жувеле. Он тщательно записал описания, заметив, что ни одно из них не могло быть шаркающим человеком.

«Мог ли кто-нибудь из этих двух мужчин быть англичанином?» — спросил он в какой-то момент. Дениз энергично замотала головой, вызывающе скрестив ноги, что заставило инспектора Роша нахмуриться. Буассо, с другой стороны, который брал интервью у девушки в ее квартире, с благодарностью заметил ноги, когда предлагал ей еще одну сигарету.

«Часто люди спрашивали о Жувеле?» — спросил он. «У него было много посетителей?»

«Вряд ли. Два звонивших были исключительными…»

Буассо не винил Роша в том, что он не раскопал эту информацию. Было совершенно ясно, что его начальство возмутилось вторжением префекта парижской полиции на их территорию и приказало инспектору быстро разобраться в этом деле. Итак, как только стало ясно, что это самоубийство, Роша больше ничего не спрашивал.

«Вы удовлетворены?» — предложил Роша, когда вез мужчину из Парижа обратно в аэропорт.

«Вы?» — возразил Буассо.

«Технически все было так, как должно было быть, учитывая невысокий рост Жувеля, длину веревки, положение стула в ванной, который он выбил из-под себя. Подделать его мог только эксперт.

— Я нахожу ваше последнее замечание тревожным, — сказал Буассо.

Роберт Филип, пятидесяти двух лет — того же возраста, что и Гая Флориана, но на этом сходство заканчивалось, — поздно встал с постели в воскресенье утром и был раздражен тем, что его спутница, Ноэль Берже, продолжала спать. Грубо встряхнув ее обнаженное белое плечо, он обратился с просьбой со своей обычной ловкостью.

«Вставай, шлюха, я хочу завтракать…»

Разлученный со своей женой, он теперь утешал себя серией мимолетных романов, каждое из которых он заботился о том, чтобы оно не длилось слишком долго. Как он сказал своим собутыльникам: «Поселите их в доме на неделю, и они решат, что это место принадлежит им…» такой же красноватый оттенок. Ворча, он спустился вниз и отдернул занавеску в гостиной. У противоположного бордюра на обычно пустынной улице был припаркован «ситроен» с поднятым капотом, и двое мужчин заглядывали внутрь в двигатель. На тротуаре лежала сумка с разбросанными вокруг инструментами. — Поделом с вами за то, что зря потратили бензин, — пробормотал Филип, придерживая шелковый халат вокруг талии и уходя на кухню. Через несколько минут в такой же одежде Ноэль Берже, невысокая, светловолосая, с пышной фигурой, забрела в гостиную в поисках сигареты.

— Посмотри на девушку, — прошептал Ванек, наполовину засунув голову под капот «ситроена». «Это будет сложно».

«В идеале, — ответил Бруннер, — с ней следует разобраться вдали от дома…»

«Если она покинет проклятое место. Это воскресенье…»

Роберт Филип был оружейником «Леопарда» во время войны, человеком, отвечающим за приобретение оружия и боеприпасов для группы Сопротивления, процесс, который обычно включал в себя набеги на вражеские склады боеприпасов, и поэтому он был одним из ключевых членов штаба «Леопарда». После войны карьера Филипа была успешной — если измерять успех приобретением большой виллы и крупного банковского счета сомнительным путем. Филипп был торговцем оружием.

В 1944 году, когда группы Сопротивления на Миди собирали огромные запасы оружия для поддержки Советской Южной Южной, которая была на грани создания Леопарда, Роберт Филип деловито перенаправлял часть этого оружия в тайные убежища. Филип, должно быть, испытал большое облегчение, когда коммунистический переворот провалился. Увидев, что де Голль побеждает, Филипп провозгласил себя пожизненным голлистом, открыв генералу половину своих тайников с оружием. Вторую половину он отложил в качестве будущих инвестиций.

В последующие годы Филипп поставлял оружие Фиделю Кастро в первые годы его жизни — используя коммунистические связи, которые он установил в Лозере, — террористам Эока, сражавшимся с британцами на Кипре, курдским повстанцам, сражавшимся с иракским правительством, и всем, кто жестко достаточно нажаты, чтобы платить завышенные цены за некачественный продукт. «Я обогнал своих современников, — как он однажды похвастался бармену. Его жена Ивонн теперь занимала квартиру в Париже. «Я выписал ей пенсию», как он любил говорить. «В конце концов, я не верю в плохое обращение с женщиной…»