Будучи проницательным молодым офицером абвера, дислоцированным в районе Лозер во Франции, Воль решил поймать «Леопарда» в ловушку. Он усердно собирал все сплетни о таинственном лидере Сопротивления и записывал их; его страсть к секретности, его замечательная сеть агентов, его свирепый пес, Цезарь — единственный друг Леопарда, насколько Воль мог собрать.
Однажды — и только однажды — Воль был близок к захвату «Леопарда», когда получил наводку, что его противник будет ехать по определенной проселочной дороге в определенное время. Засада была устроена на противоположной стороне моста через реку, которую Леопарду предстояло пересечь. В этот момент густой лес круто спускался к кромке воды, и Воль расположился высоко среди деревьев с биноклем. Было около полудня в ветреный день, когда он увидел машину, приближающуюся за ширмой деревьев на большой скорости. Сквозь очки Воль увидел изображение, размытое листвой, и скорость приближающейся машины.
«Бог на небесах!»
За рулем был мужчина, а рядом с ним сидела девушка, волосы которой развевались на ветру. Это было то, чего Воль не ожидал — женщина в машине — и это обеспокоило его, когда машина подъехала ближе к мосту. Должно быть, она курьер Сопротивления, подумал он. Он напрягся, чтобы рассмотреть детали в своих очках, и был взволнован. Это был первый раз, когда кто-либо действительно видел леопарда. Беда была в том, что он не мог видеть лица мужчины — все было размыто завесой деревьев и движением машины. Но на подходе к реке ему придется притормозить: перед самым мостом был крутой поворот. За дальним концом моста находился блокпост.
«Леопард» вообще не пытался замедлиться. Считалось, что он всегда двигался со скоростью, чтобы в него не стреляли. С визгом шин и облаком пыли машина вылетела из-за поворота и подъехала к мосту. Вождение было замечательным, признал Воль, не сводя глаз с очков. Когда машина вышла из облака пыли на полпути через мост, Леопард, должно быть, увидел блокпост. Он отреагировал мгновенно; все еще двигаясь со скоростью, он врезался в бруствер, пробил его и рухнул в реку, глубина которой в этом месте достигала восемнадцати футов. Воль едва поверил своим глазам, когда увидел, как машина исчезла и прогремела запоздалая очередь из пулемета.
При падении машина перевернулась черепахой и первой рухнула крыша. Когда он опустился на дно, мужчина и девушка, должно быть, были перевернуты, так как река бурлила внутри. Воль был совершенно уверен, что Леопард должен быть мертв, но не стал рисковать. В мегафон он выкрикивал приказы, и солдаты начали пробиваться через густые заросли, покрывающие берега. Прошло три часа, прежде чем аварийная машина с краном медленно вытащила затонувшую машину на поверхность.
Воль был на мосту, когда машину, с которой капала вода, перевернуло и опустило вниз. Он получил еще один шок. От Леопарда не осталось и следа. Но девушка все еще была там, заключенная на переднем сиденье, с прилипшими к черепу темными волосами, привлекательная девушка лет двадцати. Через несколько дней, используя записи отпечатков пальцев полиции Виши, Воль смог идентифицировать ее как Люси Дево. Судебно-медицинский эксперт сообщил офицеру абвера, что недавно у нее родился ребенок.
Инцидент вызвал небольшой скандал среди сил Сопротивления, которые разделились на две противоположные точки зрения. Одни говорили, что Леопард действовал правильно, пожертвовал всем, чтобы вовремя добраться до места встречи. Другие были не столь снисходительны — Люси Дево зарекомендовала себя как курьер, — и утверждали, что он мог бы взять девушку с собой, если бы не был так озабочен спасением собственной шкуры. Но затем всплеск войны, последующая попытка создать Южную коммунистическую республику задушили инцидент, и он был забыт, особенно когда сам Леопард был застрелен в Лионе…
Более тридцати лет спустя все это вспомнилось Дитеру Волю, когда он прочитал в газете имя женщины, пытавшейся убить Гая Флориана. А к тому времени Воль уже сам начал писать свои мемуары, так что это казалось слишком хорошей возможностью, чтобы упустить возможность попытаться побудить людей, которые могли бы что-то знать, написать его, предоставить больше материала для его книги. В пятницу, к декабрю, он написал письмо во Франкфуртер Альгемайне Цайтунг, ссылаясь на свой дневник военного времени и на то, что он писал свои мемуары, и для придания своему сообщению авторитетного вида упомянул имя некой Аннет Дево, которая также была членом группы Сопротивления Леопарда, даже зайдя так далеко, что включила свой последний известный адрес более тридцатилетней давности. Чтобы сделать свое письмо еще более захватывающим, он процитировал фразу из одной из провокационных передач полковника Лассаля. — Кто эта Люси Дево, которая прошлой ночью пыталась убить некоего европейского государственного деятеля? В заключение своего письма Воль добавил свой вопрос. Интересно, Аннет Дево еще жива в Саверне?
Воль преуспел в своей цели даже быстрее, чем он мог надеяться. Письмо было напечатано во «Франкфуртер альгемайне цайтунг» во вторник, 14 декабря, и в тот же день было должным образом прочитано Полом-Анри Ле Тёлем, офицером секретной службы при французском посольстве в Бонне. Тридцативосьмилетний Ле Теуль, который в конце войны был еще ребенком, ничего не знал о «Леопарде», но его внимание привлекла краткая ссылка на полковника Рене Ласалля. Не имея материала для своего следующего доклада, он вырезал письмо и добавил его к скудной стопке в ожидании следующей дипломатической почты из Парижа.
Сумка была доставлена в Париж в субботу, 18 декабря, но только в воскресенье утром Роджер Данчин, продираясь сквозь кипу бумаг, наткнулся на вырезку, которую он показал Алену Блану, оказавшемуся рядом с ним, служебную записку в Елисейский дворец, Данчин отправил и служебную записку, и отрезок через дорогу, и к обеду Гай Флориан увидел оба документа. В три часа пополудни советский посол Леонид Ворин, обедавший с Аленом Бланом, прибыл в Елисейский дворец, коротко побеседовал с президентом, а затем поспешил обратно в свое посольство на улице Гренель.
Вернувшись в Кольмар на турбо-поезде из Страсбурга в семь вечера в воскресенье, Лански поспешил пройти несколько шагов от вокзала до отеля «Бристоль», где обнаружил двух своих спутников, нетерпеливо ожидающих его в спальне Ванека. Он рассказал им, как поступил с Ноэль Бергер, и Ванек почувствовал облегчение. — Это означает, что Филип теперь один в доме, и мы можем обратить исчезновение его девушки себе на пользу, но мы должны приблизить время нашего визита…
«Почему?» — спросил Лански. — Поздно вечером в воскресенье было бы гораздо безопаснее»..
«Потому что, — с саркастическим терпением объяснил Ванек, — Филипп скоро начнет беспокоиться о том, что с ней случилось. Если мы позволим ему слишком долго беспокоиться, он может позвонить в полицию…
Пока Лански был в Страсбурге, двое других мужчин продолжали свои исследования Роберта Филипа, каждый из них по очереди наблюдал за номером 8 из небольшого парка дальше по авеню Раймона Пуанкаре, делая вид, что кормит птиц или ждет. Для кого-то. И именно потому, что было трудно наблюдать за виллой Филипа с близкого расстояния — и в том числе благодаря их мастерству, — они ускользнули от внимания случайной патрульной машины, которая скользила по проспекту, в то время как офицер за рулем проверял на той же вилле.
В три часа пополудни, бросая хлеб для воробьев, Ванек увидел, как Филип вышел из дома, спустился по ступенькам и направился к воротам, на которые он стал опираться, пока курил папиросу. Проскользнув за дерево, Ванек использовал монокуляр, который всегда носил с собой, чтобы рассмотреть француза вблизи. Под ярким пальто из верблюжьей шерсти Ванек заметил между перилами француза, все еще одетого в пижамные штаны. По воскресеньям Филип редко одевался; слоняться по дому в ночной рубашке было его способом расслабиться. А еще, подумал он, что, когда Ноэль вернется, будет намного легче плюхнуть ее на кровать, когда все, что ему нужно будет снять, это пижама. Оставшись один в доме, Филипп страстно желал свою последнюю любовницу.
